Дарвин - Максим Чертанов

Отец редактировал «Происхождение человека», хандрил, Гукеру писал, что «отупел как утка», Майварту — что ждет «экзекуции». 15 января 1871 года, когда текст был отослан Меррею, автор заявил Гукеру, что «едва жив и ни на что не годен», а через два дня сел за новую книгу и 27 апреля уже завершил ее. Но о ней — после. «Происхождение человека» вышло в свет 24 февраля 1871 года. Тираж — 2500 экземпляров — разошелся за две недели, пришлось допечатать еще две тысячи. Это первая книга, которая принесла Дарвину солидный гонорар — 1500 фунтов. Почитаем?

Глава двенадцатая.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛЮБВИ

Знакомое вкрадчивое начало: «Каждый, кто желает решить вопрос о том, является ли человек измененным потомком какой-либо ранее существовавшей формы, вероятно, спросит сначала, изменяется ли человек вообще сколько-нибудь в строении тела и умственных способностях и, если это так, передаются ли эти изменения его потомкам по тем же законам, которые господствуют среди более низко организованных животных?» Аргайль говорит, что люди были созданы цивилизованными, а некоторые одичали, но думать так — «значит иметь очень низкое понятие о человеческой природе». «Очевидно, более правдоподобна и утешительна та мысль, что… человек поднялся, хотя и очень медленными и прерывистыми шагами, из низкого состояния до того высокого уровня развития, которого он достиг теперь в науке, нравственности и религии». Немного юмора: «Если бы человек не был собственным классификатором, он никогда бы не подумал учреждать для себя особый отряд».

Автор поведал о физическом сходстве человека и обезьян: обыватель мог не знать и этого. Общие болезни, привычки: «Брем уверяет, что в северо-восточной Африке ловят павианов, выставляя сосуды с крепким пивом, которым те напиваются допьяна… На следующее утро обезьяны были сердиты и скучны; они руками держались за болевшие головы, и лица их имели весьма печальное выражение… Одна американская обезьяна, напившись раз водки, не хотела впоследствии дотрагиваться до нее и оказалась, таким образом, разумнее многих людей». Г. де Сапорта, французский ботаник, сообщил, что запах женщин во время менструации привлекает обезьяньих самцов, Дарвин, что бывало редко, поверил французу, но Меррей молил выкинуть эту непристойность, тогда Дарвин написал фрагмент на латыни, которой дамы не знали (Генриетта, правившая текст, тоже; впрочем, можно не сомневаться, что она воспользовалась словарем); у нас он переведен в смягченном виде, о «запахе женщин» вообще. Другая непристойность — обезьяньи гениталии. Тут латынью не отделаться. Написал «задние части тела, окрашенные ярче у одного пола, особенно в период ухаживания». Но дама могла понять, что имеется в виду, например, хвост…

Потом он завел речь о слабоумных — кто не согласится, что они схожи с животными? «Они нечистоплотны и не обладают чувством приличия». Сообщил, что человек развивается из яйца, — и это для многих было откровением. Рассказал о рудиментарных органах — аппендиксе, хвостовых позвонках — вряд ли Творец специально одарил нас этим барахлом, как вы думаете? Заметил, что люди, как и животные, разные: один дантист, вообразите, даже уверяет, что зубы у всех разные! Почему? Конечно, «пища — климат», «упражнения»: «…уверяют, что руки английских рабочих при рождении больше, чем у аристократов». Но главная причина различий между людьми, как и у животных, — «случайная изменчивость», а значит, они подчиняются тем же, что животные, законам природы.

Как и животные, человек не может размножаться неограниченно — на всех не хватает «жизненных удобств» — и вынужден вести борьбу за существование. «Невозможно не сожалеть (разумно или нет — это другой вопрос) о той пропорции, в которой человек стремится размножиться. Эта быстрота ведет у диких племен к детоубийству и другим преступлениям, приводит цивилизованные народы к бедности, безбрачию или поздним бракам предусмотрительных людей». Человек страдает, но «не будь он подвержен в первобытные времена естественному отбору, он, наверное, не достиг бы никогда высокого достоинства». Например, «процветание Соединенных Штатов, как и характер тамошнего населения, представляют следствия естественного отбора, потому что наиболее энергичные, предприимчивые и смелые люди всех частей Европы выселялись в продолжение десяти или двенадцати поколений в эту страну и преуспевали». Чушь? Но генетика это подтвердила. У всех людей есть «ген приключений» DRD4, но в разных вариантах. Носители так называемого «короткого» аллеля обычно домоседы, «длинного» — любят переезды, стремятся к новизне. Обладателей «длинного» варианта больше всего именно в Америке: там он у каждого второго…

Дарвин рассказал, как наши прародители приспосабливались к нише, приобретали полезное, теряли вредное. Как предок человека стал двуногим? Было выгодно освободить руки для разных действий, а параллельно с этим уменьшилась роль зубов: они стали не такими большими и острыми. Потеря меха — полезно или вредно? Тут автор воздержался от суждения, робко предположив, что сыграл роль половой отбор: гладкокожие казались привлекательнее. Человек физически слабее гориллы (во времена Дарвина наиболее близкой человеку считали гориллу, а не шимпанзе), поэтому многие не верят в естественный отбор, ведь отбираться должно полезное, а какая польза в слабости? Но, теряя силу, предок современного человека приобрел нечто куда более важное — общественный образ жизни. А если бы наш предок был силен, как горилла, то, может, общественная жизнь ему бы не понадобилась и это «всего более помешало бы развитию высших духовных способностей, как, например, симпатии и любви к собратьям. Поэтому для человека было бы бесконечно выгоднее произойти от какого-нибудь сравнительно слабого существа».

Дарвин был прав в том, что умение жить в обществе важнее физической силы, хотя ошибся в частностях: во-первых, наш ближайший родич, шимпанзе, с которым мы 5,4—8 миллионов лет назад разошлись от общего предка, почти так же силен, как и горилла, так что и этот предок, надо полагать, был очень сильным; во-вторых, гориллы тоже общественны. Но самое любопытное — последняя фраза Дарвина. Было бы лучше произойти от слабых? Обезьяны мармозетки, крошечные, слабые, ведут социальную жизнь, но не так умны, как человекообразные. Зато из всех обезьян они самые добрые. Это доказали эксперименты. Мармозетки сидят в соседних клетках, снаружи — тележка с лакомствами, закрепленная так, что обезьянка может подтянуть ее не к себе, а только к соседу. Почти все мармозетки, убедившись, что себе еду достать не могут, угощали соседей, независимо от того, были ли они родней или хотя бы знакомыми. Они тянули тележку просто от скуки? Нет: когда соседняя клетка была пуста, они, убедившись, что сами поесть не могут, больше не трогали тележку. Они просто любят делать приятное ближнему; они и детей воспитывают всем коллективом. И агрессия им почти не свойственна. Видимо, таким был и их предок. Окажись мы его потомками, будь мы кузенами мармозеток, а не умных, но агрессивных шимпанзе, история наша не знала бы войн, убийств, предательств?