Путешествие Черного Жака - Андрей Егоров

— Садитесь, магистр, — сказал седобородый, — приступим к трапезе и заодно поговорим.

Когда все расселись, заговорил почему-то рыжий, хотя я ждал, что снова услышу голос самого старого, выглядевшего наиболее могущественным среди них. Мне даже казалось, что где-то я его уже видел, но не помню где. Рыжего же я видел впервые. Совершенно точно.

— Начну с того, чем должен был закончить, — сказал он. — Мы собрались, чтобы вновь приветствовать вас в нашем кругу… Однако, чтобы убедиться, что вы — это вы, нам пришлось ниспослать вам ряд опасных для жизни испытаний. Ни один человек, ни один простой смертный, даже обладающий неимоверной удачливостью и силой, не выбрался бы живым и из трех из них…

— Что?! Так это вы!!! — неожиданно я кое-что понял. — Из-за вас я все время сбивался с пути и попадал в переделки!

Как ни в чем не бывало рыжий продолжал, он не обратил ровным счетом никакого внимания на мое возмущение.

— Чтобы провести это испытание, нам пришлось задействовать все ресурсы, сложнее всего было подменить вызов Поппера Скервиля на вызов Поскервиля, адского существа, коллекционирующего души… Но мы смогли осуществить и это. Потом в наши планы вмешалась истеричная ведьма… — Рыжий с явным неудовольствием посмотрел на Селену.

— Речь идет о Тересе, — пояснила ведьма…

— Но, даже лишившись органичного дара колдовства, — продолжил он, — вы с честью прошли этот путь, еще раз подтвердив, что звезды не лгали — перед нами один из величайших магистров спектра… Того же спектра, к которому относимся мы. Магистры появляются на свет не так часто, как нам бы того хотелось. Наше рождение предвещают звезды, наше могущество поистине безгранично, появление на свет каждого из нас подобно взрыву сверхновой, когда возникают новые миры, светила меняют траектории извечного движения…

— Пожалуйста, без лирики, — сухо одернул его лиловый.

— Никогда еще одновременно четыре магистра не находились в обозримом мире одновременно, но вот теперь нас четверо — и мы едины… Магистр Олаф Серый…

Седобородый едва заметно поклонился:

— Это я. К вашим услугам.

— …Вандерпит Лиловый…

Человек со шрамом приложил руку к груди:

— Мое почтение, Жак.

— Ваш покорный слуга Помаше Оранжевый, и вы, или Жак Черный. Вы — один из магистров спектра, который не был на Земле несколько веков… Когда оракул сообщил, что один из наших находится среди нас, но в прошлой инкарнации был лишен памяти, — рыжий удивленно вскинул брови, — для нас это стало загадкой… Почему?! Как такое могло произойти?! Лишить памяти магистра довольно сложно, ведь его разумом и силой управляют сами темные боги, и все же это произошло. Ну вот, не буду долго ходить вокруг да около. После того как вы прошли испытание и мы обрели уверенность, что вы — это вы, прошу прощения за некоторую корявость моих словесных построений…

Лиловый тяжело вздохнул: должно быть, его сильно раздражало, что Помаше не может изъясняться кратко и ясно…

— И вот мы собираемся вернуть вам память столетий… Кое у кого из наших были сомнения…

Лиловый заметно нахмурился.

— Хочу объяснить, Черный, — сказал он, — что я и сейчас не уверен, правильное ли решение мы принимаем, возвращая тебе память…

— Но почему? — спросил я, все еще несколько ошарашенный откровениями, которые услышал.

А вы бы не были шокированы, если бы вам объявили, что вы оказываете влияние на судьбы мира?!

— Очень странно, что ты лишен памяти. Мне кажется это подозрительным, может быть, ты знал что-то, чего не следовало знать никому… И я не хочу, чтобы сейчас эти знания…

— Ну хватит на этом! — Седобородый угрюмо посмотрел на Вандерпита. — Нам следует помочь нашему брату в его непростой ситуации… Все вместе мы сможем сделать жизнь людей намного лучше…

«Это еще зачем?» — подумал я.

Меня вдруг стали терзать серьезные сомнения, а стоит ли мне возвращать память. Без нее до того времени, как я попал в лес, мне очень даже неплохо жилось. К тому же выяснилось, что виной всех моих злоключений оказались эти трое, решившие, что я магистр и меня во что бы то ни стало надо испытать. Так вот о чем говорил Ессиан, когда упоминал о довлеющем надо мной проклятии, которое не носит агрессивного характера.

— Ты готов к обряду, Черный? — спросил седобородый, наверное заметив мои колебания.

— Братья, может, нам все же стоит одуматься, — выкрикнул Лиловый.

Как оказалось позже, он был самым предусмотрительным…

— Полагаю, Вандерпит, мы все уже обсудили. — Старец был непреклонен.

— Что ж, в таком случае я снимаю с себя всякую ответственность.

На его последнюю реплику никто не обратил внимания, словно Вандерпита в природе не существовало.

— Мы все подготовили для ритуала. — В глазах седобородого светилась решимость.

Я снова посмотрел на Селену, но она, кажется, одобряла происходящее.

— Это величайшая возможность, Жак, — сказала она, — тебе откроются такие тайны, которые твоим воспитательницам даже не снились… После того как ты вернешь себе память, тебе уже не потребуется обучение — ты станешь тем, кем ты должен был быть с самого начала. Одним из самых могущественных колдунов этого мира.

— Между прочим, я уверен, — сказал седобородый, — что все происходившее с тобой с самого рождения отнюдь не было случайностью: то, что ты попал к ведьмам — было предопределено свыше…

— Ладно, когда вы хотите, чтобы я вернул свою память?

— Прямо сейчас… — Магистр Олаф Серый извлек из своих одежд пузырек с темной жидкостью и золотой амулет на длинной цепочке.

Амулет состоял из двух шариков, которые соприкасались и издавали глубокий гудящий звук.

— Что, мне надо это выпить?

— Да, магистр. — Седобородый сунул мне в руки склянку, которую я одним быстрым глотком осушил.

На вкус жидкость оказалась сладковатой, потом мне почудилось, что она кислая, затем во рту стало приторно и горько.

— Гадость какая, — сказал я.

— Так… смотрите сюда! — Олаф принялся покачивать перед моим носом амулетом, и странное дело — шарики вдруг стали двигаться весьма странно: вместо того чтобы синхронно раскачиваться, они разошлись в стороны, а потом принялись биться друг о друга и вдруг начали описывать полукружия.

Зрелищем этим был заворожен не только я. Мельком взглянув на Селену, я увидел, что и она не может оторвать взгляда от амулета Олафа.

— Не отвлекаться, — выкрикнул седобородый, — ни в коем случае не отвлекаться!

— Хорошо-хорошо. — Я сосредоточенно уставился на шарики…

Через какое-то время их мерное постукивание стало меня убаюкивать, потом будто грянул гром, и неожиданно я прозрел…