Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие) - Б Кузнецов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
443
Представление о научной революции как о периоде сильной необратимости познания, связанное с трактовкой научной революции как гносеологического феномена, как этапа в развитии познания в его целом, позволяет, по-видимому, несколько дополнить понятия парадигмы и инварианта познания. Оба эти понятия исходят из некоторой тождественности позитивных утверждений. Инвариант - понятие, возникшее в математике, - получил весьма общий, во всяком случае, общефизический смысл, когда Эмма Нётер связала его с понятием сохранения физических величин. Можно думать, что указанное понятие получит еще более общий смысл, в том числе гносеологический. При этом па передний край выступает понятие, связанное с сохранением, но в известном смысле противоположное ему - преобразование позитивного ответа при сохранении вопроса. Сохраняющийся вопрос, "вопрошающий инвариант", особенно важен в случае научной революции, когда позитивные парадигмы меняются радикально, настолько радикально, что сохраняется лишь вопрос, на который раньше давали один ответ, а позже - другой. В период научной революции ответы меняются очень быстро и явно, на глазах того же поколения, в наше время - подчас в течение выхода нескольких последовательных номеров физического журнала. Это делает более явным сохранение сквозного вопроса. Его сохранение - это конкретизация, иллюстрация, вывод из основной черты познания как целого, из основной посылки теории познания. Сохранение, в качестве преемственного содержания науки, вопросов, которые каждая эпоха получает от предыдущей и переадресует следующей, все это говорит о бесконечности познания, о его историческом приближении к неисчерпаемой абсолютной истине.
Сейчас придется ввести некоторые ограничения в указанное разграничение позитивных и "вопрошающих" инвариантов. Речь шла о неисчерпаемости объекта науки, о бесконечном приближении познания к его действительному объекту. Но является ли такое приближение необратимым? Понятие необратимости указывает на гносеологическую ценность позитивных ответов, их сохранение
443
в самых радикальных научных революциях. Если отрицать истинность позитивных ответов, если свести научные революции к сохранению вопросов и представить такие революции чем-то вроде катастроф, якобы стирающих с лица Земли все старое, то мы придем к абсолютному релятивизму, к представлению об истории познания как истории заблуждений. Вопрос "как устроен мир?" как будто может сохраняться даже в такой истории. На самом деле, сохранение вопроса, неисчерпаемость познания неотделима от его поступательного и необратимого движения. Вопрос "как устроен мир?" сохраняется, модифицируясь, именно потому, что он получает в каждую эпоху приближенно правильный ответ, хотя и неокончательный, не закрывающий прогресса науки. Вопрошающая компонента науки неотделима в этом смысле от позитивной. Возьмем вопрос, который перешел из перипатетической науки в классическую: "почему тела продолжают двигаться после получения толчка?". Вопрос мог сохраниться лишь при условии некоторых накопленных в течение древности и средневековья необратимых констатации и обобщений. Присмотримся к написанной только что вопрошающей фразе. В ней каждое слово - итог необратимых, навсегда вошедших в науку позитивных итогов опыта и логического мышления. Слово почему - итог длительного и необратимого отказа от некаузального мышления, и как бы ни менялись представления о причинности, то, что стоит за этим словом, не может быть отринуто. Слово тела - итог наблюдения, приведшего к заключению о дискретности мира. Слово продолжают могло приобрести смысл только в результате накопления наблюдений, которым противостояло обычное прекращение движения, в результате появления абстрактного образа тела, предоставленного самому себе, и бесконечного движения, не встречающего препятствий. Слово толчок, обозначающее универсальную причину движения, могло фигурировать в заданном вопросе после необратимой позитивной констатации - обобщенного отказа от нематериальных источников движения.
Классическая наука могла адресовать будущему тот же вопрос в иной форме, которая включала понятия предоставленного себе, т.е. находящегося вне силовых полей, тела, движения как состояния (Галилей), прямолинейной инерции (Декарт), инерционных сил (Ньютон). Без этих понятий и образов Эйнштейн не мог бы ответить на вопрос ссылкой на особенности пространства, на его геометрические свойства, па его евклидовость или неевклидовость.
444
Подобных примеров можно было бы назвать сколько угодно. Они показывают, что вопросы науки без сопровождающих и формирующих позитивных утверждений не могут быть заданы и уже хотя бы поэтому не могут стать звеньями исторически развивающегося познания. Вся история науки демонстрирует невозможность сформулировать вопрос без определенных ответов, причем ответов, образующих необратимый ряд. "Вопрошающая" компонента познания и его "отвечающая" компонента - основные характеристики познания. Познание движется вперед в силу сохранения неисчерпанного каждый раз вопроса. Познание в целом движется вперед, "время познания" необратимо, потому что ответы науки сменяются новыми не в порядке катастроф Кювье, а в порядке возрастающей точности отображения объективной действительности.
Из указанного характера научной революции, из сильной необратимости процесса смены конкретных форм, в которые облачается сквозной вопрос о структуре мира, из постоянной в рамках научной революции связи и борьбы между раньше и позже следуют некоторые выводы о хронологических рамках научной революции, создавшей классическую науку. Раньше в данном случае означало господство перипатетических идей и выведение законов бытия из неподвижной схемы центра мироздания, его границ и "естественных мест". Позже означало обладавшую высоким внешним оправданием и внутренним совершенством науку XVIII-XIX вв. Между ними полутора-двухвековая полоса поисков нового внешнего оправдания и внутреннего совершенства, борьба старого, еще не ликвидированного, и нового, еще не достигнутого, полоса, когда старое и новое сливались в борьбе и превращали каждое теперь в арену борьбы. Подобная общая характеристика науки XVI-XVII вв. подводит при своей исторической конкретизации к выделению последовательных этапов научной революции.
445
Ее первым этапом было Возрождение. Высокое Возрождение - культура XVI в. В этот период перипатетическая наука еще не ушла в прошлое, она претерпевала внутреннюю трансформацию, культура Чинквеченто включала "аристотелевский ренессанс", развивалась и искала новые аргументы философия Аверроэса. Аверроизм, как и неоплатонизм, испытывал глубокую инверсию понятий, акцент переносился на живую подвижную материю, которая порождает меняющиеся формы, старая схема неподвижной гармонии бытия оказывалась уже в тени. Изменилось отношение к античным авторитетам, их критиковали, а защитники Аристотеля не отказывались от новой интерпретации перипатетических текстов. Перипатетическая картина мира теряла свою каноничность. Она еще была жива, натурфилософы XVI в., даже объявляя себя противниками перипатетики, зачастую не выходили за рамки комментирования Аристотеля. Перипатетика была прошлым, но прошлым, еще сохранявшимся в настоящем. Аналогичным образом позже, новое представление о мире, классическая наука оставались будущим, входящим в настоящее, борющимся с раньше, с прошлым, в рамках теперь. Прикладная механика уже накопляла внешнее оправдание для новых оснований картины мира, но встречная тенденция - разработка таких оснований - делала только первые шаги в рамках натурфилософии XVI в. Стиль научного мышления XVI в. был чрезвычайно своеобразным. Мыслитель Чинквеченто как бы спрессовывал в своем сознании временные пласты. В этом отношении научная мысль следовала за культурой предыдущего столетия и Проторенессанса. Уже у Данте спрессованное время выражалось не только в структуре "Божественной комедии", где автор беседует с людьми предшествующих веков, но и в самом содержании, в идеях великой поэмы - сплава средневековых реминисценций и ренессансных прогнозов.
Но была ли наука Возрождения наукой? Имеем ли мы право говорить о научной революции в XVI в.? По-видимому, будет вполне законным ответить на этот вопрос утвердительно. В рамках Возрождения система каузальных представлений о мире, опирающихся на логический анализ и эксперимент, еще не выделилась из моральных и эстетических представлений и высказывалась по преимуществу в натурфилософской форме. Но с этой формой, с эстетикой, моралью и натурфилософией были тесно связаны собственно научные открытия, такие, как система Коперника или подвиг Колумба. Само выделение
446
науки как автономной компоненты культуры было результатом революции в воззрениях на мир, на его познание. Современное представление о науке как о системе, освободившейся от внешних критериев, возникло на основе того, что было сделано в XVI в. Когда речь идет об этих временах, некоторое обобщение понятия науки соответствует ее реальному положению в культуре Возрождения. Известный фрагмент "Диалектики природы", где Энгельс рисует возникновение современного естествознания в рамках Чинквеченто, начинается общей характеристикой культуры Возрождения, а затем показано непрерывное развитие науки, последовательно обретающей современную форму [2].
