Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

При этом он пытался избить допрашивавших его командиров взвода бригады дубонов Галя и Гая Хадаш…» Бенци опустил газету, в сильном недоумении уставившись на страницу: «Как, эти идиоты уже и фамилию успели сменить? А вот и их фотографии… Да, симпатичные мальчишки… были бы… на дедушку похожи… Братья Ширли, подруги моей дочери, девочки, которую любил мой Ноам… Б-же, Б-же!..» — глаза затуманило слезами, и буквы запрыгали перед глазами. Помотав головой, как бы стряхивая с себя наваждение, Бенци попытался продолжить чтение:

«После того, как задержанный антистример и хулиган набросился на братьев с чудовищными оскорблениями и проклятиями и попытался их избить, пришлось привести его в чувство и отправить в камеру. В камере уже находились братья Навзи, жители посёлка Аувен-Мирмия, проходящие по делу о незаконной доставке наркотиков в Эранию (подозрения против них не подтвердились). Задержанный Дорон, как выяснилось, был одержим порочной гомосексуальной страстью в извращённой форме, и, попав в камеру, сразу же начал приставать к одному из братьев с непристойными домогательствами. Этого остальные не могли стерпеть. Они пытались привести его в чувство, но, судя по всему, немного перестарались. В результате, упомянутый сын антистримера Дорона упал и ударился головой об угол… Удар оказался смертельным…

Впрочем, не исключено, что преступник сам наложил на себя руки, не в силах вынести позора…

Когда братьев Навзи везли в суд для продления задержания и следствия по новому делу о неосторожном непредумышленном убийстве, им удалось вырваться и скрыться.

По имеющимся у нас сведениями, они вернулись в родной посёлок, и теперь не представляется возможным вторично подвергнуть их задержанию, тем более, учитывая, что в последнем деле они являются потерпевшей стороной…» Бенци отложил газету, его всего трясло: так оболгать убитого мальчика! Какая подлость! По лицу текли слёзы, он не обращал на это внимания. Откуда-то раздался ненавистный приторный тенорок: «Ты читай дальше — там и о твоём преступлении тоже написано!» Он поднял голову, оглянулся по сторонам и, не поднимая газету с пола, продолжил чтение:

«В то же самое время в одной из палат Шестого отделения городской эранийской больницы антистример Бенцион Дорон неожиданно напал на находившегося с ним вместе (в целях обеспечения ухода и наблюдения) страдающего болезнью сердца биологического отца командиров взвода гвардии дубонов братьев Хадаш, Мордехая Блоха. В результате неспровоцированного нападения Дорона на Блоха, очевидно, вызванного ненавистью упомянутого Дорона к биологическому отцу братьев Хадаш, у последнего случился сердечный приступ. Специалисты-криминалисты, ведущие следствие по делу, не без оснований полагают, что Дорон довершил своё злое дело, накрыв Блоха подушкой, перекрыв тем самым поступление столь необходимого больному кислорода, что и послужило истинной причиной смерти Блоха, который в своё время был ведущим специалистом фирмы «Лулиания». Ваш корреспондент будет и далее сообщать о продвижении следствия по делу о подозрении на зверское убийство Блоха». …

Под этим абзацем была помещена и его фотография, выполненная в стиле карикатуры, ниже шёл текст и карикатуры на его сыновей-близнецов. Дальше можно было уже не читать: в чём обвиняли его мальчиков, он уже знал.

Закаменев, он сидел на полу. В голове не укладывалось: по сути Офелия публично и априори оправдала убийц его мальчика, а его — тоже публично, до суда и следствия, — обвиняют в убийстве друга! Это непостижимо!..

Снова послышался голосок Тима: «Ну, как?» — «Я должен попасть на похороны моего сына! Как вы смеете меня не отпускать!» — «Я думаю, его уже закопали… так что не стоит беспокойства. А тебя мы никуда отпустить не можем — ты представляешь серьёзную опасность для общества. Короче… Придётся подождать, пока закончится следствие по твоему делу!» Бенци вскочил, подскочил к неожиданно появившейся двери, забарабанив по ней кулаками: «О каком следствии ты говоришь, когда ко мне никто не приходит! Я требую открытого суда и следствия! Я требую адвоката!» Ответом ему было глухое вязкое молчание…

3. Реквием

Как только Ренана с близнецами, встрёпанные и растерянные, выскочили из лабиринта «Цедефошрии», их встретили встревоженные Ирми и Максим с Хели, Бени с Эльяшивом и Зеэв, Гилад и Ронен, неподалёку робко стоял Цури. Первым вопросом, причём с обеих сторон, было: «Где Ноам? Кто-нибудь видел Ноама?» — «Нет… Мы с Ширли думали — вы с ним нас тут ждёте… Кстати, а куда делась сама Ширли? Ведь только что была тут, под боком…» — вдруг вскинулась Ренана и осеклась.

«Значит так, — твёрдо произнёс Ирми, — мы с Бени и Эльяшивом пойдём по внутренним виткам, а вы, Макс с Хели и Зеэв, обследуйте витки «Цедефошрии» по периметру. Макс, ты знаешь, как использовать новые команды, что мы с Цури загрузили в ницафоны. Они у вас заряжены?» Максим сокрушённо произнёс: «У нас-то — да. Но я не уверен, что у Ноама ницафон заряжен, а уж новых команд у него точно нет…» Ирми и Бени с Эльяшивом, махнув рукой оставшимся у входа в устье «Цедефошрии», нырнули в один из витков. Методично обследовали они виток за витком, где могли заплутать и Ширли, и Ноам. Спустя некоторое время к ним присоединились Зеэв и Максим с Хели, которые прочёсывали параллельные витки.

Когда они снова появились в устье, мрачно качая головами, близнецы Шмулик и Рувик в один голос заявили: «Мы с вами!» — «И я!» — закричала Ренана. — «Нет, Ренана, ты не пойдёшь!» — и своевольная девушка не посмела ослушаться жениха.

Ирми повернулся к близнецам и резко проговорил: «И вы никуда не пойдёте! Вам особенно опасно! Если их поймали фанфаразматики Тумбеля, не дай Б-г! — то держат, как заложников. Им нужны вы, шофаристы, выигравшие Турнир…» Шмулик с несвойственной ему злостью отрезал: «Мне всё равно! Мой брат исчез! Я обязан его найти!» Рувик разрыдался: «Ноам в беде! Я чувствую! Он в беде! Я даже не знаю, успеем ли мы его спасти… Ему очень плохо… Очень!!!» — «Что ты говоришь, братик?» — испуганно пролепетала Ренана и расширенными глазами посмотрела вокруг.

— «Он… он… — захлёбывался рыданиями Рувик, — он… он… умира-а-а-ет…» — «Нет!!! — истерически закричала Ренана. — Не говори глупостей! Не смей!» — «Я… я… я… во всём виноват!..» — истерически всхлипывал Рувик.

Ирми подошёл к нему, с силой поднял его голову, легонько встряхнул и посмотрел в глаза: «Успокойся! Ну!.. Мы сделаем всё, что от нас зависит… Мы его спасём…» — «Ес-ес-ес… ли с Ноамом что случится… Зачем мне тогда жить… Такой брат, самый лучший брат… и я посмел…» — «Успокойся… Не хорони его раньше времени…