Сборник "Этические уравнения" - Василий Головачев

– Что остановился? – коснулись уха губы Расена.

– Смотрю…

– И?..

– Максим и Марина здесь, в одном из подземных помещений. Их охраняют четверо, с оружием… Еще четверо дежурят на втором подземном этаже, на первом – монитор службы контроля, шестеро в разных помещениях.

– Сколько людей наверху?

– Трое или четверо…

– Где они?

– Все-таки четверо… там такое длинное здание – ангар с машинами, в торце – подсобка…

Расен придвинул к губам усик рации:

– Батог, ангар тридцать румбов на север, четверо в комбезах. Осторожнее, ангар контролируется телекамерами.

Ответа Арсений Васильевич не услышал, а Расен не стал сообщать, что сказал ему командир спецгруппы.

Прошла минута, другая, третья…

– Пошли, – проговорил есаул. – Ребята вскрыли сейф.

По-видимому, это означало, что десант РРР обезвредил охрану секретного входа на базу Системы.

Вылезли из люка под дождь, перебежали небольшую площадь с бензовозами и тракторами, нырнули в открытую дверь большого деревянного ангара. Свет внутри ангара не горел, но это не мешало обоим ориентироваться в полной темноте.

Приблизились к распахнутой настежь двери в перегородке. Помещение за ней напоминало контору: три стола, компьютеры, металлические шкафы с лежащими на полках папками, стенд с автозапчастями. Тело на полу. Рядом дыра люка.

Расен молча полез в люк.

Арсений Васильевич почувствовал озноб, обошел тело, быстро спустился за есаулом.

Помещение с голыми бетонными стенами и металлической дверью. На стене устройство кодирования замка с мигающей красной искоркой. Дверь открыта, толстая, сейфовая – гранатой не прошибешь. За дверью короткий коридор, освещенный тусклой лампой в сетчатом колпаке, стены из гофрированного серого материала, пол покрыт кафельной плиткой, потолок бетонный. В тупике коридора еще одна дверь с табличкой: «Вход посторонним воспрещен. Токсичные отходы».

Четверо десантников, ушедших вперед, замерли у двери с оружием в руках.

– Время пошло, – глуховатым баском сказал командир группы. – Через шесть минут сработает таймер и включит тревогу. Это не главный вход на базу, поэтому автоматика контролирует только внутренние контуры. На раскодировку требуется время.

– Откроешь? – кивнул на дверь Расен. – Или будем взрывать?

Ратники расступились.

Арсений Васильевич подошел к двери, сдерживая дрожь зубов.

Дверь была такого же типа, что и первая, которую ратники открыли сами, с помощью монитора наверху. Ее запирал электронный замок, требующий наличия кодового ключа-карты. Такие системы имели огромный запас цифровых комбинаций, и для подбора кода даже с помощью компьютера действительно требовалось много времени.

Он напрягся, зажмуривая глаза.

Панель замка стала прозрачной, на красном фоне стены проступила сложная схема соединений чипа замка. Будучи инженером, Арсений Васильевич в принципе знал, как работает такая схема, но все же вряд ли смог бы найти способ ее блокирования. Знание этого способа пришло само собой: из глубин памяти всплыл невесомый воздушный шарик и развернулся в инструкцию – как заставить замок открыться, не применяя ключа.

Арсений Васильевич слепо погладил панель рукой, мысленно-волевым усилием заблокировал нужные цепи.

Замок щелкнул, сработал исполнительный механизм, вытаскивая из гнезд два ряда металлических пальцев, дверь начала открываться.

– Где пленники? – быстро спросил Расен.

Арсений Васильевич сориентировался в пространстве базы:

– На третьем этаже… там развилка трех коридоров… по одному охраннику в каждом коридоре… какие-то люди еще… но охрана вооружена и…

– Понятно. Что за дверью?

– Какой-то склад, коридор, пост охраны…

– Парни, за работу!

Дверь открылась.

Батог выпустил короткую очередь в замок, засверкали искры, из замка стекла на пол струйка дыма. Теперь дверь уже было нельзя закрыть. Ратники бесшумно скользнули в темноту помещения, исчезли за штабелями ящиков и бочек.

– Жди здесь, – коснулся плеча Гольцова есаул. – Учуешь конкретную опасность – дашь знать.

– У меня нет рации…

– Разве тебе нужна рация? Настройся на мою ауру и поддерживай канал связи открытым. Я тебя услышу.

– Х-хорошо.

Расен растворился в воздухе, догоняя команду Батога. Ни один звук не долетел из глубин подземелья, наступила полная тишина.

Арсений Васильевич поймал себя на мысли, что ему хочется как можно быстрей выбраться отсюда на свежий воздух и никогда больше не встречаться с бойцами РРР, напропалую рискующими жизнью. Страх не отпускал, внутри была натянута каждая жилка, руки дрожали, и он ничего не мог с собой поделать.

Что-то изменилось вокруг.

Словно в глубине земли шевельнулся огромный крот, открыл глаза, оставаясь при этом слепым, и двинулся к базе, беззвучно сотрясая землю, гоня впереди себя волну почти неощутимых неприятных вибраций.

– Мама родная! – прошептал Арсений Васильевич, не в силах двинуться с места. – Засада! Не надо было соваться сюда…

В голове развернулся букет видений: пещера, тигр внутри, прыжок, горный обвал, оскал зверя. Есаул уловил вспышку эмоций Гольцова и в своеобразной манере спрашивал его, в чем дело.

– Засада! – повторил Арсений Васильевич вслух, вспомнил совет Расена, неумело выругался: – Сволочи хреновы! Надо уходить!

«Понял, принимаю меры!» – прилетела мысль Расена.

На черно-фиолетово-сером фоне символического видения перед глазами Арсена Васильевича изменился рисунок противоборствующих сил. Черные тени кольцом окружили светлые точки и звездочки, перекрыли им пути отступления. В свою очередь белые «перья» и «снежинки» попытались объединиться, образовали струю движения, рассекшую одну из фиолетово-багровых щупалец. Ратники Батога и есаул решили пробиваться в одном направлении, чтобы не дробить силы.

Иди к ним на помощь, проворчал внутренний голос. Без тебя им хана, не вытащить Марину и майора.

Надо немедленно бежать отсюда, возразил Арсений Васильевич сам себе. Засада слишком многочисленна!

Расен и его команда рискуют больше, хотя ни Марина, ни Максим не являются им родственниками.

Мы все погибнем…

Делай что-нибудь, слизняк! Возможно, все погибнут, зато останется чистой совесть и никто не обвинит тебя в трусости!

Если я погибну, совесть мне уже больше не понадобится…

Тогда беги, Меченый, ты еще успеешь вырваться из ловушки.

Арсений Васильевич до боли прикусил губу, очнулся, сбросил оцепенение.