Драконы Пропавшей Звезды - Маргарет Уэйс

Герард почувствовал, как вспыхнули его щеки, и втихомолку порадовался, что под шлемом этого не видно.

— Что-то не помню. Мало ли что скажешь, не подумав.

— Что-то подсказывает мне, что как раз об этом вы много думали, — возразила Одила.

— Да, кажется, думал. — Герард растерялся. Он не любил откровенничать и уж определенно не собирался выкладывать Одиле свои мысли о женщинах, о ней в том числе. — Вам что, больше нечем себя занять? — раздраженно спросил он.

— А вы хотели бы, чтоб я представляла себе раскаленные иглы, которые станут загонять мне под ногти? — холодно поинтересовалась она. — Или дыбу? Нет, я уж лучше буду думать о чем-нибудь веселом.

Герард с минуту молчал, охваченный страхом за нее, потом произнес:

— Я довольно смутно представляю, что хотел сказать. Возможно, у меня сложилось такое впечатление из-за вашей манеры разговаривать с мужчинами. Я не о себе. Я видел, как вы обращались к другим, например, на Совете Рыцарей или к надзирателю в тюрьме.

— Как же я к ним обращалась? — Одила ухитрилась пересесть в седле так, чтобы видеть его глаза.

— Не крутитесь! — сердито проворчал Герард. — Вы все-таки моя пленница, не забывайте! Будет довольно странно, если мы с вами увлечемся приятельской беседой.

Она хмыкнула.

— К вашему сведению, должна признаться, я восхищаюсь мужчинами. И как раз недавно думала о том, какие они все дешевые фигляры, негодяи и лгуны. Это непременная составляющая их очарования.

Герард открыл было рот, чтобы ответить Одиле, но увидел, что рыцарь на полном скаку несется к ним.

— А этому дураку что еще нужно?

— Вы, как я вижу, прохлаждаетесь, — обвиняюще выкрикнул рыцарь. — Надо торопиться. Мне нужно как можно скорее вернуться к своим обязанностям.

— Я уже лишился дракона, — отрезал Герард, — И не хочу лишиться еще и коня.

Но возражать было бессмысленно. Рыцарь не собирался отставать. И Герард вынужден был пришпорить лошадь.

Когда они втроем подскакали к лагерю, подготовка к осаде города была в разгаре. Солдаты устраивали позиции на таком расстоянии, чтобы стрелы противника не достигали их. Соламнийские лучники выпустили было наудачу десяток-другой стрел, но ввиду явного недолета, дабы не слыть дураками, прекратили бесполезное занятие.

Ни один человек в лагере не обратил ни малейшего внимания на эту выходку. Солдат нисколько не испугали внушительные городские стены.

Герард с интересом осматривался, затем обернулся к сопровождавшему их рыцарю.

— Когда вы ожидаете подкрепления? — поинтересовался он.

— Подкрепление на подходе, — спокойно ответил рыцарь.

— Оно, должно быть, велико.

— Не то слово. Больше, чем вы можете себе представить.

— Где же оно находится? Где-нибудь поблизости?

— Почему вас это интересует? — испытующе глянул на него нераканец.

Герард с деланным равнодушием пожал плечами.

— Подумал, не предложить ли мне свой меч, вот и все.

— Не слышу. Что вы сказали? — переспросил рыцарь.

В лагере действительно стоял сильный шум. Стучали молотки, выкрикивали команды офицеры, переговаривались рядовые, выполняя эти команды, — обычный шум работы множества людей.

— Солант — самый укрепленный город континента. Даже мощные осадные орудия не в состоянии разрушить эти стены. Гарнизон города насчитывает не менее пяти тысяч человек. Что вы можете противопоставить таким силам? Сколько вас здесь? Несколько сотен? Разумеется, вы ожидаете подкрепления. Не нужно быть гением, чтобы догадаться об этом, — констатировал Герард.

Рыцарь отмахнулся и привстал в стременах.

— Вон там палатка Мины. Видите, над ней развевается флаг. Теперь вы доберетесь самостоятельно.

— Подождите минуту, — окликнул его Герард. — Я хочу без помех доставить свою пленницу следователю. Я намерен получить за нее награду побыстрее, а то ее еще, чего доброго, казнят, не дожидаясь суда.

Рыцарь бросил на Герарда взгляд, полный презрения.

— Здесь вам не Нерака, господин, — веско кинул он в ответ и ускакал.

Герард спешился и, ведя лошадь в поводу, стал пересекать лагерь. Солдаты работали сноровисто, на совесть, смеялись, перешучивались, пели песни.

— Это какая-то шутка, — тихо произнесла Одила, боясь, что их могут подслушать. — Никаких значительных подкреплений они не ждут. Наши люди ежедневно отправлялись на разведку, и приближение хоть сколько-нибудь значительных сил они не могли пропустить.

— Очевидно, все-таки пропустили, — отозвался Гарард.

Рыцарь не выпускал из рук меча, готовый дать отпор каждому, кому пришло бы в голову позабавиться с пленницей. Солдаты смотрели на них с любопытством, отпускали шуточки в адрес Одилы и мирно возвращались к работе.

«Здесь вам не Нерака», — сказал ему рыцарь. Картина, представшая глазам Герарда, вселила в него тревогу. Эти солдаты не были похожи на наемников, сражающихся из-за добычи. Это была профессиональная, дисциплинированная армия, преданная своему делу, каким бы оно ни было.

Флаг, трепетавший на древке копья, напоминал офицерский шарф, покрытый застарелыми пятнами крови.

Двое рыцарей стояли на страже у командирского шатра. Перед шатром разговаривали два офицера. Один был лучником, судя по мундиру и длинному луку, висевшему на плече. Лица его собеседника Герарду не было видно. По хрупкой фигуре можно было предположить, что он совсем еще юноша, лет восемнадцати. У Герарда мелькнула мысль, что это, пожалуй, сын командира, накинувший отцовский мундир.

Лучник заметил Герарда и Одилу. Окинув их оценивающим взглядом, он сказал несколько слов, молодому рыцарю, и тот обернулся. Герард с изумлением увидел, что перед ним не юноша, а девушка. Коротко подстриженные волосы рыжеватым пухом покрывали ее голову. Светло-желтого цвета глаза смотрели в упор. Никогда он не встречал таких удивительных глаз. Им овладело смущение, словно он был ребенком, застигнутым за невинной проказой — то ли стащил яблоко со стола, то ли дразнил младшую сестренку. Но эти глаза прощали его: он ведь ребенок. Может, потом его и накажут, с тем чтобы в будущем он знал, что так шалить нельзя.

Герард еще раз поблагодарил судьбу за то, что на нем шлем и он может спрятать под ним свое смущение. Однако отвести взгляд не получалось. Он смотрел и смотрел на нее, как завороженный.

Девушку нельзя было назвать хорошенькой или красивой. В ее лице читалось хладнокровие и чистота мыслей. Морщинки сомнений не бороздили ее гладкий лоб. Глаза сохраняли ясность и видели, как казалось Герарду, много больше того, чем видел он. Перед ним была волевая личность, способная изменить мир — в добрую или злую сторону. Он понял, что это Мина, та девушка, чье имя произносят с таким благоговением солдаты.