Один мертвый керторианец - Александр Дихнов

Когда герцог падал, датчик теплового излучения выпал из разжавшихся пальцев, и первым делом я нагнулся его подобрать. Да, судя по размеру пятна, обозначавшего источник тепла прямо впереди, я действительно остановил Реналдо в последний момент… “Возможно даже, что Вольфар находится попросту за ближайшей дверью!” Стоило мне так подумать, как эта самая дверь распахнулась, и изнутри донесся крик Вольфара, уже не нуждавшийся в усилении системой вещания:

– Теперь можешь заходить, Ранье!

Я слегка оцепенел, и в этот момент Уилкинс все-таки проявил инициативу. Перескочив через распростертое на полу тело Реналдо, он рванулся к двери, на ходу хватаясь за кобуру.

– Нет! – заорал я во всю силу легких, но Уилкинс уже прыгнул в проем практически головой вперед, приземлился на правое плечо, красиво перекувырнулся, замер на одном колене с бластером в вытянутых руках и крикнул:

– Я держу его!

“Держишь – так стреляй!!!” – В ярости я размозжил датчик об пол и не торопясь пошел к двери, отлично зная, что сейчас увижу…

Ну, тут трудно было ошибиться. Едва войдя в комнату, являвшуюся, видимо, постоянным кабинетом Вольфара, я сразу убедился в своей правоте: Уилкинс держал его, а он – Гаэль…

Да, герцог Per, представший наконец моим глазам, стоял ярдах в пяти от нас, рядом со своим рабочим столом, и держал Гаэль за талию правой рукой. В левой же у него был здоровенный кинжал, приставленный острием точнехонько к сердцу девушки. Глаза Гаэли были открыты, но она явно была одурманена одним из тех дьявольских снадобий, которыми был напичкан “Бантам”.

В общем, получилась точная копия моей излюбленной жизненной ситуации. Той самой, о которой я рассказал Гаэли незадолго перед тем, как ублюдок ее похитил, и на которую ублюдок намекал мне в своем письме. И я даже отвернуться не мог, словно прикованный к светлым глазам Вольфара, в которых читалось нечто весьма схожее с торжеством!..

– Что теперь, Ранье? – с улыбкой поинтересовался мой враг: он даже не считал нужным встать так, чтобы представлять минимальную мишень для выстрела.

“Эх, надо было тебе сразу стрелять, майор…” – с тоской подумал я. Но Уилкинс ничего не знал о моих трудностях и только гадал, наверное, про себя, чего это я медлю?!

– Что ты предлагаешь? – спросил я.

– Ничего нового, – он осклабился еще шире. – Просто убирайся отсюда, Ранье! И все!

– Я не смогу еще раз открыть портал, – возразил я. Но ответ был у него готов:

– И не надо. Отдай портал мне. Я его для вас открою – и проваливайте!

Да. Конечно. Отдать портал. Уйти. Рассчитаемся в другой раз. При более благоприятных обстоятельствах…

– Я держу его, герцог! – напомнил мне Уилкинс, не догадывавшийся о содержании нашего диалога – тот шел по-керториански…

И я приказал:

– Стреляйте, майор!

Он нажал на курок быстрее, чем завершилась моя отрывистая команда. Но недостаточно быстро – Вольфар уже начал реагировать! В его мгновенно распахнувшихся глазах пронесся смертельный ужас, левая рука судорожно дернулась…

В следующее мгновение они оба повалились на пол, и я с холодеющими внутренностями понял, что все равно смотрю на два трупа: снайперский выстрел Уилкинса разнес Вольфару полчерепа, но и кинжал по самую рукоять сидел в груди Гаэли!

Обычно в такой момент полагается сойти с ума или хотя бы упасть в обморок, но со мной этого как-то не случилось, – право же, почел бы за счастье!.. Но мне пришлось развернуться и уйти восвояси.

Двигался я, правда, так медленно, словно каждая нога весила добрую тонну, поэтому окрик Уилкинса застал меня еще на пороге. А кричал он:

– Вернитесь, герцог! Она жива!

Признаться, я не поверил своим ушам! Ведь я же собственными глазами видел кинжал, по самую рукоять всаженный ей в сердце! Но, еще только оборачиваясь, я понял, почему удар Вольфара не оказался смертелен. Просто сердце у Гаэли находилось с другой стороны – справа. Так же как и у меня, и у других керторианцев…