Драконы Вавилона - Майкл Суэнвик

Получив абсолютно полную картину Вавилона, от демонов, чинивших канализацию, до горгулий, восседавших на крыше, Вилл обратился мыслями к войне. Для начала он вошел в мозг лорда Веньянсы, стратега, знакомого ему по встрече в Алкионовом клубе, и быстро выяснил, что заявленные поводы к войне: пограничные споры, идущие еще со времен Хай-Бразильского соглашения, потопление морским змеем у побережья Мах-Мелл чьей-то там канонерской лодки и отказ Дочерей Запада принести в дань чистокровного быка, чья родословная восходит к Финдбеннаху Ай[86],- куда менее значимы, чем контроль над нефтью Северного моря, стратегические запасы марганца и доступ к Гиперборейским проливам. Чем глубже Вилл вникал, тем туманнее становилось, кто же все-таки был изначальным агрессором и как можно помирить враждующие стороны. Но, ознакомившись затем со стратегией и логистикой, Вилл быстро сообразил, что без адекватной воздушной поддержки Западная военная кампания неизбежно сойдет на нет.

Он принялся менять коды доступа всех боевых драконов ВВС Его Наличествующего Величества, чтобы после любой посадки было невозможно приказать им снова подняться в воздух.

— Ох, Вилл. Ну что же ты тут наделал?

Вилл поднял глаза и увидел, что стоит на темной, всеми ветрами продуваемой равнине. Вдалеке смутно виднелись горные вершины. И ни звездочки в небе. Перед ним стоял ну точно вроде бы Пак Ягодник, но только это был никакой не Пак.

— Я знаю, кто ты такой, — сказал Вилл. — Откройся. «Пак» нехорошо ухмыльнулся, ухватил себя за ухо и, словно резиновую маску, сдернул свое набухшее водой лицо. Под ним оказалось другое лицо, нежное и розовое. Как кожа под только что сковырнутым струпом. Собственное Вилло-во лицо.

— Тебе не провести меня, старый хохмач, — вконец разозлился Вилл. — Я сразу узнал тебя, дракон Ваалфазар.

— Неужели ты думаешь, что я пытаюсь тебя обмануть? — удивился дракон. — Не забывай, что я стал твоей частью. Мы с тобой никогда уже не сможем освободиться друг от друга. — Однако он все же принял свою духовную форму, гибкую и волнистую, с прожилками света. И запредельно прекрасную. — Ты хочешь закончить войну — давай заканчивай. Но добьешься ли ты этого, приковав к земле свои ВВС? Не будет этих, так построят другие.

— Умолкни, Червь! Я знаю, на чьей ты стороне.

— Да при чем тут все эти ваши стороны, меня интересует одно лишь разрушение. Вопрос состоит в том, на чьей стороне ты. Ведь ты же клялся принести Вавилону войну, или уже позабылось? Неужели твои молодые порывы ничего больше для тебя не значат? Давай я покажу тебе, как это могло бы выглядеть.

Звук был оглушительный, словно разом закричало все сущее. Он был настолько первозданен, что лишь какое-то время спустя Биллов мозг опознал его как грохот чудовищного взрыва. Теплая рука спрессованного воздуха толкнула Вилла в грудь, и он отлетел на добрый фут. Неожиданно оказалось, что в ушах у него звенит. Он подумал, что вроде бы что-то изменилось, и одновременно почувствовал, что весь Вавилон неуютно сдвинулся у него под ногами.

Вилл повернулся в одну сторону, затем в другую, но ничего необычного не заметил. На тротуаре — пешеходы, в воздухе — стайки девочек-стрекоз, фавн торгует с тележки жареными каштанами.

А затем увидел народ на эспланаде и пальцы, дружно тычащие вверх, где высоко-высоко из непомерно огромной туши Вавилона пробивался голубой дымок.

— Так прямо и врезался! — крикнул чей-то возбужденный голос. — Я сам видел!

Вилл выворачивал шею, стараясь получше все рассмотреть. Из башни рвался дым. Казалось невероятным, что может быть так много дыма. Он рвался из города неудержимым потоком, словно стремясь затопить все небо. Ну конечно же, думал Вилл, он скоро изойдет на нет — просто потому, что нечему будет гореть. Но дым все прибывал, и прибывал, и прибывал…

У Вилла зрело нехорошее предчувствие. Нет, никакой такой грубятины, как рука, сама собою пишущая буквы, однако предчувствие было настолько острым, что он не мог сомневаться в его правоте: должно было случиться нечто плохое.

— Смотрите! — заорал какой-то хайнт. — Вон там! Он повернулся как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как по небу черной тенью скользнул дракон. На какую-то долю мгновения Вилла кольнуло ощущение родства, а затем дракон врезался в бок Вавилона.

Грохот был за пределами любого грома, телесное ощущение, что вторглось нечто чужое, было настолько огромно, что взрыв топливных баков боевой машины всего лишь продолжил его и усилил. И снова Вавилон содрогнулся.

В голубом сияющем небе уже появились другие драконы. Крошечные, как мошкара, они со всех сторон слетались к Жуткой Башне. Их были сотни и сотни. Не переставая наблюдать за их ленивым полетом, Вилл частью своего сознания вошел в генеральный реестр ВВС и с ужасом узнал, что на каждого дракона, которого он видит, за горизонтом есть сотни других. Все пригодные к полету драконы его империи самопроизвольно взмыли в воздух. До предела форсируя двигатели, они рвались выполнить свою последнюю миссию: достигнуть Вавилона, пока от него хоть что-то остается.

В тело Вавилона вонзился третий дракон, а за ним и четвертый. По всему городу выли сирены, улицы бурлили живыми водоворотами. Вилл ощущал панический ужас, но вместе с тем и странный подъем.

— Ну разве не здорово быть царем? — ликовал дракон. — И не вдвойне ли здорово быть последним царем Вавилона и наблюдать падение башни?

Нет, хотел ответить Вилл, нет, не здорово. Хотел, но не мог. В духовном мире невозможно было врать. Он не мог с чистым сердцем отрицать прилив черного восторга, испытанный им при мысли о всеобъемлющем отмщении.

— Я… — Вилл судорожно сглотнул. — В смысле, что я… Мне кажется, что…

— Возьми с них свое воздаяние! Начни с царя, который соблазнил твою мать и наставил рога тому, кто должен был стать твоим отцом. С тетки, которая помыкала тобою, а затем, когда ты вошел в силу, стала тебя бояться. С дружков, которые на тебя ополчились. И дальше все по порядку — деревня, тебя изгнавшая, бандиты, пытавшиеся тебя убить, стукачи, доносившие на тебя, лагерный комендант, который тебя шантажировал, беженцы, хотевшие сделать тебя тем, чем ты не был, мелкие чиновники, грубо выпихнувшие тебя за пределы закона, власти, травившие тебя как дикого зверя, любовницы, тебя предававшие, последователи, тебя оставившие, нотабли, считавшие, что ты не стоишь даже их презрения, аристократы, хотевшие увидеть в тебе то, чего в тебе не было, эльфийская леди, не решавшаяся тебя любить, народ, насильно сделавший тебя царем. Ну чем ты им обязан, кроме муки вровень с твоею собственной? Они — все до единого! — причиняли тебе страдания, пока сила была на их стороне. Так почему бы теперь, когда ты сильнее, тебе не ответить им ровно тем же? Что видел ты в этом мире, кроме уродства, мерзостей и насилия? Ты пытался быть добрым, и что тебе это дало? Этот мир реагирует только на кнут. Так собери же все свои силы и заставь его харкать кровью. Вилл огляделся по сторонам.