Рунная птица Джейр - Андрей Астахов

      - Отец! - Болган коснулся руки старика. - Ты...

      - Погоди, Бол, не перебивай меня. Выслушайте меня, а потом судите, если мои слова огорчат вас. Я никогда не рассказывал вам, кто я, и как случилось, что я ушел из большого мира и поселился в этом диком и прекрасном месте. Вы даже не знаете настоящего имени того, кого зовете своим отцом.

      - Так ли это важно? - спросил Болган.

      - О, это очень важно, сынок! Мы подошли к концу времени, к моменту, когда колесо мироздания совершит очередной поворот.

      - О чем ты говоришь, отец? - Болган положил ладонь на сухую руку Олдара.

      - О жизни и смерти, сынок. О вечности и величии Божьего замысла. Я родился в богатой и уважаемой семье в Зараскарде, и пятнадцать лет меня окружали праздность, роскошь и потакание всем моим прихотям. Тогда меня звали Рисай Аннун. Мне говорили, что я очень похож на свою рано умершую мать, и поэтому отец был готов сбить с неба палкой звезды к моим ногам. Я не знал отказа ни в чем, и эта вседозволенность убивала во мне душу. Мерилом счастья для меня были удовольствия, деньги и власть. В компании таких же как я духовно слепых и развращенных юнцов я веселился и развлекался, проматывая на скачках или состязаниях бойцов в цирке суммы, сравнимые с доходом тысячи крестьян или ремесленников за год. Совесть тогда не посещала меня, она спала во мне. Но однажды в нашем доме появился тот, кто изменил мою жизнь. Это был деловой компаньон моего отца, покупавший у него рабов. В Зараскарде все большие состояния делались на рабах, и наша семья не была исключением. Этого господина звали Аштархат. Поначалу он понравился мне своим умом и тем, с каким презрением он всегда отзывался о людях. Он будто видел насквозь все их низости, их темные дела. Мой отец буквально боготворил его. Аштархат умел пользоваться людьми и деньгами. Он был старшиной Круга больших господ и негласным правителем города. Аштархат сделал так, что и мой отец стал Большим господином Зараскарда и вошел в круг, а значит, я бы однажды занял его место. - Олдар рассмеялся сухим невеселым смехом. - Я не знал правды о том, кто такой Аштархат. Не понимал, что в прекрасной чаше может быть не только тонкое вино, но и смертельный яд.

      - Отец, мы...

      - Терпение, Болган. - Старик помрачнел. - Это было в день моего пятнадцатилетия. Было много гостей, они дарили мне драгоценные подарки, дорогое оружие, благовония, прекрасных коней. В разгар пира появился сам Аштархат. Он поцеловал меня, пожелал счастья и показал свой подарок - это была рабыня с севера. Ее звали Лейфи. Аштархат сорвал с нее покрывало, открыв перед всеми ее наготу, и сказал, что мне пора стать мужчиной, и все присутствующие на пиру одобрительно загудели при этих словах. А я не мог сказать ни слова в ответ и смотрел на Лейфи. Сказать, что она была прекрасна, значит, ничего не сказать. Ее глаза - я до сих пор часто вижу их во сне. Это были глаза Божьего посланца, глаза прекрасной асуры, сотворенной из осеннего дождя и звука флейты! - Олдар покачал головой, и молодые люди заметили, что по его щекам текут слезы. - Так бы я и стоял столбом, глядя на нее, но тут подошел мой отец, веселый и пьяный, и велел испробовать подарок великого правителя. Я взял Лейфи за руку и повел в свою комнату. Она не сопротивлялась мне, и в глазах у нее был странный блеск...

       В ту ночь я изменился навсегда. Лейфи рассказала мне правду о том, что происходит в Зараскарде. Сжалилась надо мной. Я узнал, кто такой Аштархат на самом деле, о том, как он отправил на ужасную смерть всю ее семью, а ее изменил, убив в ней Жизнь. Лейфи была вампиром, и сделал ее такой Аштархат. Но представьте себе мой ужас, когда я узнал, что все члены Круга больших господ, Круга вечных, и мой отец в их числе, тоже вампиры! И Лейфи было приказано сделать вампиром и меня.

      - Отец, этого не может быть, - нахмурился Болган, - это невозможно! Вампиров не бывает!

      - Да, да, все так говорят. Но почему, сынок, великий Аштархат, который правил Зараскардом, когда мне было пятнадцать лет, продолжает править им поныне? В чем секрет такого долголетия? Вы не знаете, а я знаю. Лейфи была первой, кто открыл мне глаза на страшную правду.

      - И что ты сделал тогда? - спросила Атея, лицо которой стало белее снегов Айпаранги.

      - Лейфи сжалилась надо мной и велела мне бежать. На прощание она отдала мне родовой амулет, который носила на шее. "Вся моя семья мертва, - сказала она, - а мне досталась участь, которая хуже смерти. Если когда-нибудь попадешь в Йор, прошу, закопай этот амулет в землю. Пусть хоть частичка меня упокоится на родине".

      - Отец! - Болган вскочил со стула, а Атея зажала рот, глядя на старика перепуганными глазами.

      - Болган? - Олдар будто вышел из транса. - Да, я бежал. Я мечтал только об одном - спрятаться от Аштархата. Четыре дня я поднимался на Акрамбарский хребет и остановился, лишь, когда совсем обессилел. И вот тут я увидел человека, сидевшего на большом камне - он пришел в эти горы искать ответы на мучившие его вопросы. Этого человека звали Теру-Нин, и он стал моим спасителем.

       Я рассказал ему свою историю. Удивительно, но Теру-Нин поверил мне. Он взял меня с собой и научил ценить простую чистую жизнь, лишенную страстей и желаний. Так я стал отшельником. Я пришел сюда, своими руками построил эту хижину, научился многому, чего не умел прежде. Я питался медом диких пчел, травами и кореньями, ловил рыбу в реке и собирал улиток на горных лугах. И я ощущал невероятное, нечеловеческое счастье. Мир забыл обо мне, никто меня больше не искал, и ничто не тревожило меня. Каждое утро и каждый вечер я благодарил Творца за избавление от страшной судьбы, которую мне уготовили Аштархат и мой собственный отец, и за свое просветление. Но человек не может жить без заботы о другом, и Бог показал мне это.

       Вы вошли в мою жизнь почти двадцать лет назад, в тот день, когда я в первый и в последний раз за годы моего отшельничества отправился в Акрамбар, чтобы купить лекарство от мучившей меня в ту пору болезни. У меня появился надрывный кашель и боли в груди. Травы не помогали мне, и я начал терять силы. Когда-то, выбрав путь аскета, я дал обет никогда больше не возвращаться в большой мир, но нарушил его, испугавшись овладевшего мной недуга, поддался страху смерти. Теперь я знаю, что эта болезнь и этот страх были посланы мне богами только для того, чтобы наши пути пересеклись... Вышло так, что незадолго до меня по дороге в Акрамбар проходили работорговцы с пленниками. Какая-то моровая болезнь поразила в дороге волов, которые тащили телеги с пленными, и торговцы велели рабам идти пешком, а все, что могло стать бременем в пути, бросили на дороге. Таким бременем оказались пожилые и ослабевшие в дороге рабы, и злодеи убили их. А еще бременем были младенцы, которых отобрали у матерей и бросили на дороге живыми, на съедение гиенам и коршунам. Увы, я не мог прийти на место разбойничьей стоянки раньше. Я мог бы спасти больше детей, но когда я пришел, почти все дети были мертвы - их расклеванные грифами трупики лежали между брошенными телегами, телами убитых рабов и смердящими тушами павших волов. Я брел по дороге, смотрел на мертвые тела детей и удивлялся тому, каких же нелюдей иногда порождают человеческие матери, а потом внезапно услышал плач. Два ребенка каким-то чудом остались живы. Мальчик и девочка, совсем крошечные - но сильные, сумевшие победить неумолимую судьбу. Какая-то сердобольная душа положила малышей рядышком между двух больших камней, которые защитили их от палящего солнца и от стервятников. Я благословляю небо за то, что в тот день все же сумел спасти хотя бы две живые души. Совершил второй настоящий поступок в жизни.