Сестра Керри - Теодор Драйзер

Никто не отзывался.

Капитан несколько минут ходил взад и вперед, опустив глаза и лишь время от времени повторяя:

— Джентльмены, восемнадцать центов!

Казалось, эта ничтожная сумма может на долгое время оттянуть желанный конец. Герствуд едва стоял, ощущая такую слабость во всем теле, что с трудом сдерживал стон, готовый вырваться из груди.

Но вот наконец на Пятой авеню показалась дама в капоре и шуршащих юбках, возвращавшаяся из театра в сопровождении мужчины. Герствуд уныло смотрел на нее, дама напомнила ему о Керри и о ее новой жизни, и о тех временах, когда он точно так же провожал жену из театра или ресторана.

Тем временем дама оглянулась и, заметив собравшихся бедняков, послала к ним своего спутника.

Тот вынул из кармана деньги, элегантный и учтивый подошел к капитану.

— Возьмите, пожалуйста! — сказал он.

— Благодарю вас, — ответил капитан и, повернувшись к своей армии, сказал: — Теперь у нас останется кое-что и на завтра!

С этими словами он поставил в ряд последних бездомных и направился к голове колонны, на ходу пересчитывая людей.

— Сто тридцать семь человек! — объявил он. — Ну, ребята, стройтесь! Выправьте ряд вот здесь! Теперь уже недолго. Потерпите!

Он встал во главе отряда и скомандовал:

— Вперед, марш!

Герствуд двинулся вместе со всеми. Извилистой линией направились они по Пятой авеню, пересекли Медисон-сквер, свернули на Двадцать третью улицу, потом пустились дальше по Третьей авеню. Запоздалые пешеходы останавливались и провожали взглядом эту странную процессию. Полисмены на углах равнодушно глядели на них и кивали вожаку, которого они уже видели не раз.

Отряд дошел до Восьмой улицы, где находился ночлежный дом, по-видимому, запертый на ночь. Однако там их ждали.

Бездомные остались на темной улице, а капитан вошел внутрь для переговоров. Вскоре двери открылись, и всем было предложено входить не толкаясь. Кто-то пошел вперед и стал показывать свободные комнаты во избежание задержки. С трудом взбираясь по скрипучей лестнице, Герствуд обернулся и увидел капитана. Тот все стоял и смотрел, пока не вошел последний бездомный. Лишь тогда он плотнее завернулся в плащ и скрылся во мраке.

— Долго я этого не выдержу, — вслух произнес Герствуд, усаживаясь на койку в маленькой темной каморке и морщась от тупой боли в ногах. — Я должен что-нибудь поесть, не то я умру с голоду.

46. Взбаламученные воды

Однажды вечером, вскоре по возвращении в Нью-Йорк, когда Керри кончала переодеваться после спектакля, она вдруг услышала какой-то шум за дверью. Затем раздался знакомый голос:

— Ничего, ничего, не беспокойтесь! Мне нужно только повидать мисс Маденда.

— Вам придется послать ей вашу карточку.

— О, полно! Вот возьмите!

Полдоллара перешли из рук в руки, и кто-то постучал в дверь.

Керри подошла и отворила.

— Ну и ну! — воскликнул Друэ. — Вот это так! Как же ты поживаешь, Керри? Я сразу узнал тебя, как только увидел на сцене.

Керри невольно попятилась, ожидая, что сейчас последует весьма неприятный разговор.

— Неужели ты не хочешь поздороваться? Ну и прелесть же ты! Давай же поздороваемся!

Керри протянула Друэ руку и наградила его улыбкой — хотя бы за его бесконечное добродушие. Друэ стал несколько солиднее, но в общем изменился очень мало. Такой же элегантный костюм, та же коренастая фигура, то же розовое лицо.

— Этот субъект у дверей не хотел впускать меня, пришлось его «подмазать». Я сразу догадался, что это ты. Какой великолепный спектакль! И как ты здорово справляешься с ролью! Впрочем, я знал, что это так будет! Я случайно проходил сегодня мимо вашего театра и решил зайти. Правда, я видел твое имя в программе, но не мог вспомнить, где я слышал его, пока не увидел тебя на сцене. И тогда меня вдруг осенило. Черт возьми! У меня даже сердце заколотилось, когда я сообразил, что это и есть то имя, под которым ты выступала там, в Чикаго. Ведь верно?

— Да, — улыбаясь, подтвердила Керри, ошеломленная развязностью гостя.

— Я сразу узнал тебя, — повторил Друэ. — Ну, рассказывай! Как тебе жилось это время?

— Очень хорошо, — ответила Керри.

Она еще не могла прийти в себя от этой внезапной атаки.

— Ну, а ты как? — спросила она.

— Я? Прекрасно! Я теперь постоянно живу в Нью-Йорке.

— Ах, вот как? — промолвила Керри.

— Да, вот уже полгода, как я здесь. Я заведую отделением нашей фирмы.

— Чудесно!

— Но скажи, пожалуйста, когда же ты поступила на сцену? — полюбопытствовал Друэ.

— Вот уже скоро три года.

— Неужели? А я впервые слышу об этом. Впрочем, я знал, что рано или поздно это случится. Помнишь, я говорил, что ты отлично играешь?

Керри улыбнулась.

— Да, помню, — согласилась она.

— Как ты, однако, похорошела! — продолжал Друэ. — Мне никогда не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь так изменился к лучшему. Ты как будто выше стала!

— Неужели? Что ж, возможно, что я немного выросла, — согласилась Керри.

Друэ посмотрел на ее платье, потом на волосы, на которых кокетливо сидела изящная шляпа, затем заглянул ей прямо в глаза, хотя Керри всячески избегала встречаться с ним взглядом. Было очевидно, что он надеется возобновить былую дружбу немедленно и на старых началах.

— Ну, — начал Друэ, видя, что Керри берется за сумочку и собирается уйти. — Я хочу, чтобы ты сегодня поужинала со мной, хорошо? Меня тут ждет один приятель, и мы пойдем втроем.

— Нет, я не могу, — ответила Керри. — Во всяком случае, не сегодня. У меня завтра рано утром репетиция.

— О, к черту репетицию! Пойдем поужинаем! Я постараюсь отделаться от приятеля, и мы с тобой поговорим по душам.

— Нет, нет, я не могу! — стояла на своем Керри. — Ты меня и не проси, я никогда не ужинаю так поздно.

— В таком случае мы просто побеседуем, — не сдавался, однако, Друэ.

— Только не сегодня, — повторила Керри и покачала головой. — Мы побеседуем в другой раз.

Она заметила, что по лицу его скользнула тень. Друэ начал понимать, что обстоятельства изменились. Тогда Керри подумала, что человек, который когда-то любил ее, заслуживает, пожалуй, лучшего обращения.

— Приходи завтра ко мне в отель, — сказала она, стараясь смягчить свой отказ. — Ты пообедаешь у меня.

Друэ просиял.

— Хорошо, — сказал он. — Где же ты теперь живешь?

— В отеле «Уолдорф», — ответила Керри, называя недавно построенный фешенебельный отель.

— В какое время?

— Ну, скажем, в три.

На следующий день Друэ явился, но Керри без малейшей радости дожидалась его прихода. Однако, видя его таким же сияющим и благодушным, как всегда, она отрешилась от своих опасений за исход этого обеда. Друэ по-прежнему много болтал.

— Шикарно они здесь все устроили, а? — заметил он.

— Да, неплохо, — ответила Керри.

Наивный эгоист, он сразу же пустился в подробное описание своей служебной карьеры.

— Я в скором времени открою собственное дело, — заявил Друэ. — Я могу получить кредит на двести тысяч долларов.

Керри слушала его, стараясь быть по возможности любезной и внимательной.

— Скажи, — спросил вдруг Друэ, — а куда же девался Герствуд?

Керри слегка покраснела.

— Думаю, он где-нибудь здесь, в Нью-Йорке, — ответила она. — Впрочем, я его давно не видела.

Друэ некоторое время сидел задумавшись и не произнося ни слова. Он не знал, играет ли бывший управляющей баром какую-нибудь роль в жизни Керри сейчас. Ее слова успокоили его. По-видимому, Керри, как и следовало, по его мнению, отделалась от Герствуда.

— Да, — заметил он наконец, — такой поступок нельзя назвать иначе, как непоправимой ошибкой.

— Какой поступок? — спросила Керри, не догадываясь, что последует за этим.

— О, ты прекрасно знаешь! — ответил Друэ и сделал рукою жест, точно отстраняя всякие сомнения на этот счет.

— Нет, я ничего не знаю, — настаивала Керри. — Объясни, пожалуйста, что ты хочешь сказать?

— Да та история в Чикаго… Ну, помнишь, когда он уехал оттуда? — добавил Друэ.

— Я, право, не знаю, о чем ты говоришь, — недоумевала Керри.

Неужели этот человек мог так грубо намекать на ее бегство с Герствудом?

— Вот как?.. — недоверчиво протянул Друэ. — Разве ты не знаешь, что он прихватил с собой десять тысяч долларов, когда удирал из Чикаго?

— Что?! — воскликнула Керри. — Ты хочешь сказать, что он украл десять тысяч долларов?

Теперь Друэ, в свою очередь, был озадачен.

— Так ты этого не знала?

— Разумеется, нет! — ответила Керри. — Я и понятия не имела об этом.

— Гм, забавно! — произнес Друэ. — Но так оно и было, можешь не сомневаться. Все газеты писали об этом.

— Сколько, ты говоришь, он взял? — спросила Керри.

— Десять тысяч долларов. Впрочем, я слыхал, что большую часть денег он потом отослал назад.

Керри рассеянным взглядом смотрела на роскошный ковер. Все эти годы после ее вынужденного бегства из Чикаго предстали перед ней в новом свете. Ей вспомнились сотни мелочей, подтверждавших эту историю. Она невольно подумала, что Герствуд взял деньги только ради нее. Вместо ненависти рождалась мягкая жалость. Бедняга! Какой, должно быть, ужас все время жить под гнетом совершенного проступка.