Три удара колокола - Павел Кошовец

Через силу подтянувшись на руках, он ещё раз окинул взглядом место столкновения, силясь прийти к какому-либо решению, удовлетворяющему и его, и его покровителей. И в который раз наткнулся глазами на подвижную фигурку эльфа, то тут, то там появляющуюся среди защитников. Он многих узнал из окружения принцессы, но именно высокорождённый привлёк его особое внимание. Наверняка всё имеющее отношение к дальней и точной стрельбе связано именно с ним.

Заскрипел зубами, с ненавистью глядя, как заваливается очередной "непобедимый" пехотинец...

Так, всё, решено, нечего гробить лучших, когда есть "мясо" - те, кто попроще, те, кого в любом случае не жалко.

- Вестовой! - хрипло каркнул.

Не глядя на поедающего его глазами молодого бойца в кольчуге, коротко проинструктировал и отправил. Искоса глянул на подобравшегося к нему РоЗниха, багрово-синяя щека которого привлекала внимание, будто знамя, на фоне общей бледности. Видно было, что ранение доставляет ему, мягко говоря, жуткий дискомфорт и мимолётно позлорадствовал. РоШакли наверняка знал, что невольный товарищ в их деле напрочь не способен сочувствовать чужому горю, зато собственные болячки и чиряки преподносил чуть ли не как пример стоицизма и выносливости. Подобным поведением он, конечно же, у окружающих к себе выработал специфическое отношение. Как к одноногой лягушке, громко квакающей и величественно надувающей щёки, но не имеющей возможности покинуть болото.

- Вызвал арбалетчиков? - ровно протянул дворянин, также глядя за в который раз откатывающими назад солдатами.

Было видно, что пехотинцы устали. Но хуже всего была непробиваемая стойкость их оппонентов, стоящих насмерть, и не желающих отступить ни на шаг. Конечно, подобной несгибаемостью и выдержкой не могли похвастать амазонки, что в основном закрывали бреши в обороне, но и тех бойцов, похожих на наёмников и восточных воинов, которых не знал РоШакли, вполне хватало, и несмотря на их присутствие в противоположном лагере в глубине души он восхищался ими, ведь как ни крути, в первую очередь он был солдатом, а потом уже мальчиком на побегушках. Была бы у него сотня таких преданных воинов, он бы, пожалуй... и сам легко основал династию.

Его же пехотинцы отнюдь не страдали отсутствием бесстрашия и воинского умения - нет, как раз их он надёргал из боевых строевых частей. Это не столичные пугала и не сброд из "ночных", спешно ряженый в униформу, это вполне опытные, сложившиеся ветераны. Единственное, у них не было много времени на притирку друг к другу для совместных действий. Конечно же, их муштровали, и сержанты не зря получают свои агры, но Шакли знал, что ко всему прочему, должно пройти какое-то время и... практика. Он надеялся на профессионализм. Но чересчур крепкий орешек им попался. Это не то, что резать в коридорах разобщённых противников, будь то любые гвардейцы или пограничники с восточного предела, не говоря уже о запуганном населении...

- Не только, - сухо ответил комендант гарнизона, почувствовав взгляд РоЗниха, и нехотя продолжил. - "Чёрных" "ночных" тоже, - это и были те ряженые, надёрганные из тюрем убийцы, насильники, воры - в общем, пропащие для общества люди, в обязанность которых в силу личной преданности и благодарности входили деликатные грязные задания. Это был в любом случае расходный материал - слишком уж они были неуправляемы. К тому же за последние полгода могли накопить очень много ненужного для организаторов мятежа компромата. Положить их всех тут, на плацу было бы идеально. Ещё бы наречь героями для остальных "чёрных" для пущей промывки мозгов.

РоЗних по привычке презрительно скривил губы, на что РоШакли только хмыкнул, но промолчал - сориться резона не было никакого. Со стрелой в заднице - это верх идиотизма - этот "благородный" прирежет в случае чего, как овцу на раз-два, ведь, несмотря на паскудный характер и патологическую боязнь за свою шкуру, боец он был благодаря рождению неплохой. К тому же, оставался чуть ли не единственным человеком, который мог поднять солдат в бой.

- Ту падаль?.. Верно, - глубокомысленно потянул длинным носом.

Ну, чисто тебе полководец, не хватает для полноты образа куриной копчёной ноги в одной руке и бутылки "сухого" третьего отжима во второй и расхристанной мотни после тщательного общения с гулящей девкой.

Нарисованная картина бала столь ярка, что РоШакли невольно хихикнул, на что его собеседник величаво качнул головой, явно не понимая едкого юмора ситуации, а в силу природной недалёкости записывая реакцию компаньона на свой счёт.

- Туда им и дорога, - брезгливо процедил.

Спохватившись, РоШакли подозвал сигнальщика, и над местом схватки разнеслись чистые звуки горна. "Отход. Построение цепью".

Пехотинцы с явным облегчением организованно отступили от изрядно потрёпанных, но продолжающих огрызаться и оставаться смертельно опасными защитников.

Передышка. Противники с трудом успокаивают возбуждённые адреналином сердца, смотрят друг на друга, лезвия и острия невольно клонятся к земле. Командиры проводят необходимые перестроения, отводя назад раненых, в пылу боя не заметивших эти неприятности и пропуская вперёд тех, кто не так устал, если такое вообще возможно при всеобщем напряжении.

РоШакли посмотрел долгим взглядом на нервно притаптывающего дворянина, и со вздохом отвернулся. Следующий шаг, условно обозначенный, как: "потянуть время, отвлечь соперника от дурных мыслей", он тоже не мог поручить этому индюку - тот запорет процесс двусторонней демагогии на первом же слове и сбежит за щиты скалить зубки, чувствуя себя героем. Нет уж, он бы не доверил ему и такого простого задания, как ковыряние кинжалом в собственной заднице, не то что роль парламентёра...

Он ещё раз набрал в грудь воздух, расправил плечи перед псевдопереговорами - обещать он в принципе собирался много, но отнюдь не думая их выполнять. Молясь о ниспослании ему терпения и хотя бы кратковременного избавления от боли, которая изрядно влияла на мыслительный процесс, он уже двинулся в нужном направлении, когда был грубо остановлен за руку.

Чувствуя нарастающую ярость, которая сейчас была ни к чему, он обернулся. РоЗних поспешно отдёрнул кисть, но страха в его горящих глазах и странном подвижном, изменчивом каждый удар сердца лице не было. В нём полыхала неистовая жажда...

РоШакли взял себя в руки.

- Что надо?

- Оставь кого-нибудь из этих стерв в живых...

Вначале Шакли даже не понял, кого имеет ввиду тот, но тут же холодно кивнул. Допекли, можно сказать, человека, амазонки. Он бы может и сам, будь у него психика и голова чуть попроще, не против был "пообщаться" с кем-нибудь из "ближних" Лидии, с чувством и фантазией выплеснув все накопленные жалобы и претензии. РоЗних не претендовал на курочек королевского рода, он жаждал плоти попроще, но, как минимум, живой.