За борт! - Клайв Касслер

На земле за дамбой Гриффин в бессильном гневе стоял на коленях, прижимая к груди разорванное запястье и глядя, как сражается вертолет, словно огромная подбитая птица. Фюзеляж был так изрешечен пулями, что невозможно было поверить, что внутри еще кто-то жив.

Он видел, как медленно умирал вертолет, таща за собой длинный шлейф дыма; едва перевалив через деревья на берегу, он скрылся из виду.

Глава 69

Сандекер сидел в кабинете Эммета в ФБР и жевал окурок сигары; он не знал, что и думать. Броган нервно колыхал в чашке давно остывший кофе.

Вошел генерал Меткалф и сел.

— Вы похожи на несущих гроб, — сказал он с деланной жизнерадостностью.

— Разве на самом деле не так? — спросил Броган. — Как только сенат примет решение, нам останется только устроить поминки.

— Я только что из приемной сената, — сказал Меткалф. — Секретарь Оутс собирает членов президентской партии и призывает их держаться.

— Каковы его шансы? — спросил Сандекер.

— Нулевые. Сенату остались формальности. Через четыре часа все будет кончено.

Броган с отвращением покачал головой.

— Я слышал, Моран уже пригласил председателя верховного суда О’Брайена, чтобы тот принял у него присягу.

— Этот скользкий ублюдок не теряет ни секунды, — пробормотал Эммет.

— Есть новости из Луизианы? — спросил Меткалф.

Эммет отрицательно покачал головой.

— Уже час ничего нет. В последнем сообщении моего агента, возглавляющего операцию, говорилось, что они нашли перспективное место.

— Есть какие-то конкретные причины считать, что Марголина прячут в дельте?

— Только пальцем в небо — догадка моего руководителя отдела особых проектов, — ответил Сандекер.

Меткалф посмотрел на Эммета.

— Что вы предпринимаете против Бугенвилей?

— Этим делом занимается свыше пятидесяти агентов.

— Вы можете их арестовать?

— Напрасная трата времени. Через час Мин Корио и Ли Тонг снова выйдут на свободу.

— Должно быть достаточно улик.

— Нет ничего такого, за что смог бы ухватиться генеральный прокурор. Большинство их незаконных операций проводится за нашими границами, в странах третьего мира, которые не слишком дружелюбно к нам относятся…

Зазвенел телефон.

— Эммет.

— На связи агент Гудман, сэр.

— В чем дело, Гудман?

— Со мной связался агент Гриффин из Луизианы.

— Очень вовремя, — нетерпеливо сказал Эммет. — Соединяйте меня.

— Минутку.

Наступило молчание, которое вскоре прервал громкий щелчок, и Эммет услышал чье-то тяжелое дыхание. Он включил громкую связь, чтобы все слышали.

— Гриффин, говорит Сэм Эммет, вы меня слышите?

— Да, сэр, слышу хорошо. — В голосе звучала боль. — Мы столкнулись… с неприятностями.

— Что случилось?

— Мы нашли грузовой корабль Бугенвилей рядом с баржей и буксиром в семидесяти милях ниже Нового Орлеана. Прежде чем мы смогли войти и провести обыск, нас обстреляли из тяжелых пулеметов с судна. Все ранены… Двое убиты, семеро ранены, я тоже. Это была бойня.

Говоривший закашлялся, и на несколько секунд воцарилась тишина. Когда голос послышался снова, он звучал гораздо слабее.

— Простите, что не позвонил раньше, но нашу связь разбило пулями, и мне пришлось идти две мили, чтобы найти телефон.

На лице Эммета появилось сочувственное выражение. Мысль о раненом, который в жару, теряя кровь, шел две мили, взломала его обычно отбивающую все переживания оболочку.

Сандекер наклонился к Эммету.

— Что с Питтом и Джордино?

— Люди из НПМА и один из моих агентов летели в вертолете, — ответил Гриффин. — Вертолет обстреляли, и он упал где-то выше по реке. Сомневаюсь, что там кто-нибудь выжил.

Сандекер отступил с помертвевшим лицом.

Эммет наклонился к микрофону.

— Гриффин?

Единственным ответом было какое-то невнятное бормотание.

— Гриффин, послушайте. Вы можете продолжать?

— Да, сэр… попытаюсь.

— Баржа… что с баржей?

— Ее увел буксир.

— Куда?

— Вниз по реке… последний раз ее видели идущей к Голове проходов.

— Голова проходов. Что это?

— Место, где река разделяется на три русла, ведущих в море, — объяснил Сандекер. — Южный проход, Юго-Западный проход и проход Лотре. Большая часть движения осуществляется через первые два.

— Гриффин, давно баржа ушла?

Ответа не было, не было и сигнала отбоя — вообще никакого звука.

— Думаю, он потерял сознание, — сказал Меткалф.

— Помощь идет. Слышите, Гриффин?

По-прежнему никакого ответа.

— Зачем вести баржу в море? — вслух удивился Броган.

— Не вижу никаких причин, — ответил Сандекер.

На столе Эммета зазвонил внутренний телефон.

— Срочно вызывают адмирала Сандекера, — сказал Дон Миллер, заместитель Эммета.

Адмирал поднял голову.

— Вызывают вас, адмирал. Если хотите, можете поговорить в приемной.

Сандекер поблагодарил и вышел в приемную, где секретарша Эммета показала ему отдельный телефон на пустом столе.

Он нажал мигающую белую кнопку.

— Говорит адмирал Сандекер.

— Минутку, сэр, — отозвался знакомый голос главного оператора штаб-квартиры НПМА.

— Алло?

— Сандекер слушает. Кто говорит?

— Вы крепкий орешек, адмирал: никак не расколешь. Если бы я не сослался на Дирка Питта, ваша секретарша ни за что меня не соединила бы.

— Кто говорит? — снова спросил Сандекер.

— Меня зовут Сал Касио. Я с Дирком работаю над делом Бугенвилей.

Десять минут спустя, возвращаясь в кабинет Эммета, Сандекер выглядел потрясенным и ошеломленным. Броган сразу почувствовал: что-то неладно.

— В чем дело? — спросил он. — На вас словно напал банши.

— Баржа, — тихо сказал Сандекер. — Бугенвили договорились с Мораном. Они отводят баржу в море, чтобы затопить.

— О чем вы?

— Лорен Смит и Винс Марголин приговорены к смерти, чтобы Алан Моран смог стать президентом. Баржа станет их могилой на глубине в семьдесят сажен.

Глава 70

— Есть признаки преследования? — спросил лоцман, управляя рулем с изяществом дирижера оркестра.

Ли Тонг отошел от открытого окна рубки и опустил бинокль.

— Ничего, кроме необычного черного дыма в двух или трех милях за кормой.

— Вероятно, горит нефть.

— Но он как будто движется за нами.

— Это иллюзия. Река играет в странные игры со зрением. То, что кажется милей, на самом деле четыре. Огни совсем не то, чем должны быть. Когда приближаешься к судну в канале, оно вдруг исчезает. Да, река может одурачить, особенно когда она в игривом настроении.