Мао Цзэдун и его наследники - Федор Бурлацкий

Нет нужды комментировать тематику и политическую направленность этих изданий. Глубокое русло, проложенное «четверкой» и другими в период «культурной революции» в искусстве, оказалось вполне пригодным для современного периода. Поток четко канализируется по официально обозначенным политическим адресам. Если «обновление» искусства и дальше будет идти таким путем, то трудно будет найти существенные перемены по сравнению с прошлым — несколько меняются и подновляются лица, но не принципы и содержание творчества. Впрочем, энтузиастов и охотников до такого рода пенкоснимательской деятельности всегда хватало…

Итак, внешние аксессуары культа Мао Цзэдуна как будто бы полностью сохраняются. И все же такой вывод был бы не вполне точным. Прежде всего совершенно очевидно, что нынешнее поклонение не может идти ни в какое сравнение с тем, каким оно было при жизни Мао и особенно в период «культурной революции». Мао Цзэдуну отводят особое место как человеку, который возглавил народную революцию и стоял у основ китайского государства, как ведущему теоретику КПК. Ему отводят особую роль и в международном коммунистическом движении, где он будто бы поднял на новую ступень идеи марксизма-ленинизма. Но вокруг его имени нет тех неуемных песнопений, которые мы наблюдали при его жизни. Культ поставлен в определенные рамки и приобрел скорее ритуальные и деловые формы, чем религиозные.

«Мертвый мирно спи во гробе, жизни радуйся живой», — писал Данте. Некоторые из живущих ныне руководителей КПК уже и сейчас удостаиваются почти таких же похвал, как и Мао Цзэдун: «мудрый вождь», «выдающийся марксист-ленинец» и др.

Об этом же говорит тот факт, что нынешнее китайское руководство, как и печать, стали все больше отдавать должное бывшим соратникам Мао Цзэдуна, роль которых всеми силами замалчивалась при его жизни. Это касается прежде всего Чжоу Эньлая. Этот деятель КПК, который при своей жизни всегда предпочитал оставаться в тени, ныне выведен под яркий свет рампы. Многие западные исследователи пишут даже о вновь создаваемом «культе Чжоу Эньлая» — настолько широко и восторженно ведется кампания вокруг его имени и его духовного наследия.

Прославление Чжоу Эньлая началось еще при жизни Мао Цзэдуна, точнее, незадолго до его кончины. Мы рассказывали о событиях на площади Тяньаньмэнь в начале 1976 года, когда массы, руководимые частью коммунистов, вопреки намерениям Мао Цзэдуна и его группы, продемонстрировали свою самую глубокую симпатию к покойному премьеру.

Крушение «четверки» как будто бы сломало плотину, сдерживавшую активное прославление Чжоу Эньлая, которое происходит не только стихийно, но и стимулируется сверху. Трудно сказать, какие цели ставят при этом перед собой новые китайские руководители. Не исключено, что цели эти различны у разных представителей нынешнего руководства КПК. Для Дэн Сяопина это не только политический, но и личный вопрос, поскольку его реабилитация после «культурной революции» состоялась исключительно благодаря Чжоу Эньлаю и поскольку его личная и идейная близость к этому выдающемуся прагматику давно известна. Для некоторых других представителей нынешнего руководства КПК восхваление Чжоу Эньлая представляет собой важное средство для укрепления авторитета Мао Цзэдуна. И для всех представителей руководства прославление Чжоу Эньлая несомненно является одним из средств борьбы против «банды четырех», которая ненавидела и боялась его. А самое главное — линия Чжоу, то есть более умеренного крыла маоизма, близка многим нынешним руководителям страны.

Китайская печать усматривает важнейшую заслугу Чжоу Эньлая в том, что во всех политических баталиях, которые потрясали КПК, он последовательно и твердо стоял на стороне Мао Цзэдуна, был самым верным проводником его линии. Но так ли это?

Действительно, Чжоу Эньлай, как мы видели, с конца 30-х годов выступал на стороне Мао. Как человек осторожный и предусмотрительный, он ни разу не рискнул противопоставить свое мнение мнению Мао или открыто поддерживать его противников. На IX и X съездах КПК он выступал с докладами, в которых подвергалась резкой критике оппозиционная деятельность Линь Бяо, Чэнь Вода и других повергнутых китайских лидеров. Неверно другое — будто Чжоу Эньлай был «самым близким», «самым верным», «самым последовательным» соратником Мао Цзэдуна.

Начать с того, что, несмотря на более чем сорокалетний период сотрудничества, у Мао и Чжоу никогда не было сколько-нибудь близких личных отношений. Мао ни разу не сказал доброго слова о Чжоу Эньлае. На роль второго человека в государстве Мао выдвинул в свое время Лю Шаоци, а затем Линь Бяо, но не Чжоу Эньлая. Да и после крушения всех ведущих деятелей КПК, когда на политическом горизонте из наиболее крупных лидеров оставался, в сущности, один Чжоу, Мао Цзэдун и не подумал разделить с ним власть при своей жизни или как-то закрепить в его лице преемника на случай своей смерти. Больше того, незадолго до кончины Чжоу Эньлая Мао фактически отдал его на расправу «банде четырех». Когда после шумной кампании против Конфуция началась критика «Речных заводей», инспирированная лично Мао Цзэдуном, многие в КПК поняли, что на этот раз действительным объектом проработок становится Чжоу Эньлай.

Сейчас в китайской печати приводятся многочисленные примеры, характеризующие взаимоотношения «четверки» и Чжоу Эньлая, через которые, однако, просматривается и отношение к нему Мао Цзэдуна. В печати рассказывается, в частности, эпизод, связанный с четвертой сессией ВСНП. Во многих статьях сообщается, что в тот период Ван Хунвэнь по заданию «четверки» отправился к Мао Цзэдуну, с тем чтобы «оклеветать» Чжоу Эньлая и попытаться создать свой «кабинет министров». В октябре 1974 года Ван Хунвэнь встретился с Мао и обвинил Чжоу Эньлая в том, что он является главным представителем буржуазии внутри партии, и попросил Мао одобрить принесенный им список нового руководства Государственного совета. Этот список передавал всю руководящую власть и большинство министерств и комитетов в руки «четверки». Мао, если верить этому рассказу, отверг домогательства «четверки» и взял под защиту Чжоу Эньлая. Однако и после этого Ван Хунвэнь продолжал свои нападки на Чжоу, чему Мао, по крайней мере, не препятствовал.

Что сделал Мао? Мао направил представленный «четверкой» список Чжоу Эньлаю в госпиталь, где тот находился, и просил высказать свое мнение. Чжоу, разумеется, не решился ничего возразить. Но когда этот вопрос обсуждался на заседании Политбюро, старые кадровые работники и военные заявили свой протест. Чжу Дэ сказал, что, если Чжоу Эньлай не будет избран премьером, тогда премьером должен стать он. Заседание Политбюро закончилось ничем. Старые кадры и военные направили своих представителей в госпиталь к Чжоу Эньлаю с требованием, чтобы он остался на своем посту и, по меньшей мере, внес коррективы в представленный список Государственного совета. Утверждают, что в госпитале около кровати Чжоу Эньлая произошел большой скандал между представителями двух группировок. В такой обстановке Мао Цзэдун не рискнул полностью пойти навстречу представителям «четверки». Старые кадры сохранили в новом составе Государственного совета большинство основных постов.