Ренегат - Патриция Поттер

Райса посетили непрошенные мысли. Он на самом деле начал заботиться о других. Он дошел до того, что начал заботиться о безногом упрямце Весе Карре, и это смягчение души ужасало Реддинга. К заботе о Весе добавлялось постоянное, не утихающее желание видеть его сестру. Он тянулся к ней сердцем и другой частью тела, причем так настойчиво, что это выходило за рамки приличий. Хотя, надо признаться, он испытывал наслаждение, даже когда просто смотрел на Сюзанну. А когда они оставались одни, он терял над собой контроль. От одного прикосновения этой волшебной женщины сердце его таяло и из него можно было вить веревки.

Райс припомнил, какой радостью осветилось лицо Сюзанны, когда она утром поздоровалась с ним. Его никто не встречал так приветливо, так радушно. Эта женщина тратила на него теплоту собственного сердца. Глаза ее сверкали, кожа матово отсвечивала, губы складывались в такую влекущую улыбку, что было непонятно, как он все-таки сдерживался и не набрасывался на нее. Черт возьми! Но сейчас Райс чувствовал себя так, будто кто-то безжалостный всадил ему мощный кулак прямо в солнечное сплетение.

Еще несколько недель — и прибудут его деньги из Англии. Теперь его цель заключалась в том, чтобы заставить всех соседей поверить в благородного Ночного Ястреба, а потом подстроить так, чтобы романтическим рыцарем оказался Вес Карр. Поэтому-то он и выдвинул принцип «жизнь за жизнь»: не подстрелил Кейта, пока тот сам не прицелился в него, не взял у Мартинов денег больше, чем они были должны Макдугалам. Он не хотел переступать так называемый закон, пренебрегать моральными принципами Веса. Но до поры до времени он не собирался открывать Весу, какая роль отводится ему в придуманной Райсом пьесе.

А затем он, Райс, исчезнет, и его приключение утонет в колодце его памяти.

Ловелл Мартин хлопнул бухгалтерской книгой по столу. Он сурово взглянул на шерифа, который больше не пользовался уважением сограждан.

— Кто, черт возьми, это сделал?

Шериф неопределенно хмыкнул. Город снова был наводнен слухами. Прошлой ночью человека, облаченного в черное и называющего себя Ночным Ястребом, видели многие хозяева ранчо, расположенных вдоль реки. Все держали язык за зубами, но там, где раньше шерифа встречали понурыми взглядами и нахмуренными лбами, теперь раздавался беззаботный смех.

Разные люди по-разному описывали незнакомца. Он был на черной лошади. Нет, на гнедом жеребце. Нет, на кауром коне. Он был высокий… низкий… среднего роста…

— Это один из тех, кто вернулся с войны, — мрачно предположил Ловелл. — Это началось после окончания войны.

— Этого не было, пока не вернулся Весли Карр, — уточнил шериф.

— Это не Карр. У Карра одна нога. Люди бы опознали его.

— Может быть, это англичанин.

Ловелл отрицательно покачал головой.

— Он не умеет даже правильно держать в руках винтовку. Кроме того, мой человек, который служит у Макдугалов, рассказывал, что Сэм упомянул о техасском акценте.

— Как насчет братьев Эйблов?

Ловелл пожал плечами.

— Странное время они выбрали. Зачем им было ждать так долго? Кроме того, взломать мой сейф не так-то просто. Простому деревенскому парню он не по зубам. Я не могу понять, чего добивается этот Ястреб. Зачем он носит маску?

— Может, братья знают, что у тебя есть шпионы на разных ранчо.

— Не могут они этого знать.

— А что думают военные?

— Несколько долларов сделали свое дело: капитан Осборн на нашей стороне.

— Почему бы не предложить людям денежную награду за поимку Ястреба? Сейчас многие стеснены в средствах.

Ловелл расцвел. Он был твердо убежден, что каждый человек в душе вор. Мартин удовлетворенно кивнул.

— Завтра я поговорю об этом с капитаном.

После того как шериф ушел, Ловелл уперся взглядом в долговое обязательство Макдугалов. Сегодня он забрал его из своей конторы в городе. Почему-то он хранил расписки Макдугалов и Марка Фэллона отдельно от других. Он и сам не мог объяснить, почему. Нет. Это было не правдой. Он с трудом сглотнул слюну при мысли о девушке, о единственном человеке, который не был с ним высокомерен, который обращался с ним Ловеллом Мартином, как с человеком, а не как с навозной жижей. Мартин мечтал о ней долгие годы, но она не сводила глаз с другого мужчины. И Ловелл ненавидел его за это.

Ловелл подкрутил усы. Он был хорош собой. За это он должен благодарить Луизу, свою жену. Это она научила его со вкусом одеваться, следить за собственной внешностью. Ловелл был слегка грузен. Все Мартины были такими. Особенно сейчас, когда на обеденном столе можно было найти любое яство. Ловелл был уверен, что время бедности, если не нищеты, которую он знал с детства, навсегда миновало.

О себе Ловелл Мартин думал, что он превратился в приятной внешности мужчину, который может производить впечатление, влиять на события и на важных людей.

Другое дело — его братья. Кейт… Ну, Кейт был пустышкой. Раковина без жемчужины. Недалекий человек, но… исполнительный.

Харди… Этот мог только разрушать. Он вершил свой суд не головой, а кнутом.

Так или иначе, они его братья, его семья, а семье он был предан и всегда был готов ее защищать.

А Луиза? Он старался быть мягким с ней. Но ему это удавалось с большим трудом. Жена была на десять лет старше его и выглядела почти старухой. Морщинистая и обрюзглая. Она ко всему придиралась. Луиза помогла ему разбогатеть, стать влиятельным человеком, прибрать к рукам власть, но теперь ему была нужна другая женщина.

Его потянуло на клубничку.

ГЛАВА 26

На следующее утро Сюзанна объезжала ранчо вместе с братом. Женщина решила, что если Райс и Вес отказываются брать ее с собой на ночные вылазки, она будет набираться хозяйственного опыта, наблюдая за работой загонщиков. Она надеялась добиться своего именно сейчас, когда Вес, наконец, оценил результаты ее управления ранчо.

Было совершенно ясно, что Вес совершает объезд хозяйства смертельно усталым. Но Сюзанна не задавала лишних вопросов, а полковник ничего не рассказывал. Брат добрался до дома благополучно, и Сюзанна надеялась, что Райс тоже невредим. Утром она его не видела, но он жив, и это главное.

Вес заметил, что сестра снова вырядилась в брюки и снова ездила без дамского седла, но от замечаний воздержался. Брат и сестра как бы заключили перемирие, в их отношениях стало больше терпимости друг к другу.

В полдень Вес ошеломил Сюзанну. Выбрав время, он подъехал к сестре и озабоченно сказал:

— Я долго думал… Наверное, пора побеспокоиться о восстановлении старого ранчо.

Сюзанна чуть не подавилась галетой. С трудом проглотив то, что уже лежало во рту, она поинтересовалась: