Заговорщики в Кремле. От Андропова до Горбачева - Владимир Исаакович Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В самом деле, если понятно желание Сталина и Хрущева украсить революционной, а Брежнева и Андропова — военной романтикой свои биографии, то зачем было добавлять Горбачеву в свою биографию юношеский опыт работы, а именно, что он перед тем, как поступить на юридический факультет Московского Университета в 1950 году, работал помощником комбайнера в своей родной станице Привольное, в Ставропольском крае? Так, во всяком случае, сообщается во всех биографиях Горбачева в центральной прессе, иногда даже с указанием сроков работы — с 1946 по 1950 год (то есть с 15 по 19 лет).
Однако в местной, ставропольской печати, которая до Москвы, а тем более до заграницы не доходит, говорится, совсем напротив, что в университет Михаил Горбачев поступил прямо со школьной скамьи, а работал помощником комбайнера в колхозе только летом во время каникул, чтобы подзаработать деньги, либо в качестве обязательной рабочей практики. В последнем случае такая работа обычно длится не более двух-трех недель и носит формальный характер. Причем, на родине у Горбачева, где такие факты скрыть сложнее, местная пресса продолжала писать о сезонном характере работы Горбачева, когда он уже жил в Москве и был секретарем ЦК и членом Политбюро (например, “Ставропольская правда", 6 февраля 1979 года).
Что заставило Горбачева приписать себе четырехлетний рабочий стаж, который затем перекочевал в его официальные советские биографии, а затем и в западные? Со стажем легче было поступить в университет, а тем более на престижный юридический факультет. Однако в 1950 еще не было таких огромных, почти не одолимых для простых смертных конкурсов в институты, которые начались к концу 50-х годов. К тому же, национальное (русский) и социальное (из крестьян) происхождение Горбачева плюс серебряная медаль открывали перед ним двери всех вузов страны.
Была, однако, в биографии Горбачева одна неувязка, которую вымышленный рабочий стаж между окончанием школы и поступлением в университет тщательно маскировал.
Как известно, в советскую школу поступают в возрасте семи лет и ровно через 10 лет, в 17, ее кончают. Горбачев же, который поступил в университет сразу же после школы, окончил ее в 19 лет. Он мог правда, по неуспеваемости или по болезни дважды остаться на второй год, но в этом не было ничего компрометирующего и не требовало сокрытия, а тем более подделки. Факт, который Горбачев так тщательно скрывал, приехав в Москву, был тот, что два года Горбачев вовсе не учился в школе. Учиться ему просто было негде, потому что это были 1942 и 1943 годы, когда Ставропольский край был оккупирован гитлеровской Германией. Скрывать это приходилось потому, что в сталинские времена все те, кто находился в оккупированной зоне, автоматически считались неблагонадежными. Это в лучшем случае, а в худшем — коллабо-рантами и пособниками врага.
Иногда под эту категорию подгонялись целые народы — например, татары Крыма, которые были огульно объявлены предателями родины и сосланы в Среднюю Азию и Сибирь. Причем, по дороге половина из них погибла (их гражданские права до сих пор не восстановлены).
В самом Ставропольском крае таким народом оказались карачаевцы, мусульмане-суниты, чья автономная область была Сталиным ликвидирована, а сами они насильственно депортированы за предательство родины. Обвинение явно неправомочное, поскольку подавляющая часть карачаевцев-мужчин находилась в рядах Красной Армии либо партизанила против немцев. Но кто в этом разбирался? А тем более, кто бы стал разбираться в том, что делал на оккупированной немцами территории подросток Миша Горбачев, который ни в каком партизанском движении не участвовал? Вот почему это пятно его биографии было куда более опасно для будущей его карьеры, чем родимое пятно на голове, которое к тому же в юности не было заметно, ибо лысеть он начал позже. Начинать с такого пятна в биографии карьеру в Москве было практически невозможно, и приписка в анкете послешкольного рабочего стажа была ложью во спасение, снимала сам вопрос о двухлетнем пропуске в обучении, а значит, и въедливые выяснения в отделе кадров о том, чем занимался подросток Миша Горбачев на оккупированной фашистами территории. Благодаря этой невинной и вполне оправданной фальсификации он беспрепятственно поступил в Московский университет. С этого времени, собственно, и начинается его политическая карьера.
Любопытно, однако, как одна ложь тянет за собой другую. В биографии Горбачева, предпосланной изданному в США сборнику его статей и речей, говорится, что он за свои юношеские трудовые успехи на колхозной ниве получил в 1949 году одну из высших наград — Орден Трудового Красного Знамени. Случай сам по себе настолько уникальный, что о нем должна была трубить не только местная, ставропольская, но и вся советская печать. Увы, самый тщательный просмотр газет того времени не дал положительных результатов: трудовой героизм подростка Миши Горбачева — выдумка советских пропагандистов, несомненно с ведома и согласия самого Генерального секретаря. В изданиях для внутреннего потребления, официальных его биографиях эта история не приводится, настолько она неправдоподобна. Единственно, что нам удалось обнаружить, это то, что и дед Горбачева, Андрей, и его отец, Сергей, были активными участниками колхозного движения, причем дед был организатором и председателем одного из первых колхозов на Ставрополыцине. Так что занятие сельским хозяйством на колхозный манер является традиционным в семье Горбачевых, хотя, поступая в Московский университет, Михаил Горбачев и пытался порвать с этой традицией и пойти по более перспективной карьерной стезе.
В настоящее время в странах Западной Европы проживают, по крайней мере, три его бывших сокурсника по юридическому факультету: чех Зденек Млинарж и бывшие граждане Советского Союза Фридрих Незнанский и Лев Юдович. С двумя другими его бывшими товарищами по нашей просьбе были проведены интервью в Советском Союзе. Так что мы сравнительно легко можем восстановить те 5 лет (с 1950 по 1955), которые Горбачев провел в Московском университете. Здесь, правда, необходимо сделать поправку на неизбежную абберацию (с тех пор прошло более трех десятилетий) и на возможную личную пристрастность либо политическую тенденциозность рассказчиков. Мы приводим лишь те
