Владычица озера - Анджей Сапковский

ГЛАВА 12

... Потом чародейка и ведьмак справили шумную свадьбу. Я там был, мед-пиво пил. И жили потом счастливо, но очень недолго. Он умер легко, от сердечного приступа. Она умерла вскоре после него, а от чего, о том сказка не говорит. Толкуют, что, мол, от горя и тоски, да только кто станет верить сказкам?

Флоуренс Деланной. Сказки и предания

На шестой день после июньского новолуния они добрались до Ривии.

Выехали из лесов на склоне холма, и тотчас перед ними внизу блеснула зеркальная гладь озера Лок Эскалотт, имеющего форму руны, от которой оно и получило название. Озеро искрилось в котловине. В зеркало вод смотрели поросшие пихтами и лиственницами холмы Крааг Рос, выступающие вперед предгорья массива Махакам. И красные крыши башен стоящего на озерном мысу толстостенного замка Ривия, зимней резиденции королей Лирии. А у залива, на южном конце озера Лок Эскалотт, лежал ривский град, блестящий соломенным пригородом, темнеющий домами, словно опята покрывающими берег озера.

– Ну, похоже, доехали, – отметил факт Лютик, прикрывая глаза ладонью. – Так вот и замкнулся круг: мы в Ривии. Удивительно, ох и удивительно же петляют судьбы... Что-то не вижу я на башнях замка бело-голубого флага, значит, королевы Мэвы в замке нет. Впрочем, не думаю, чтобы она припомнила тебе твое дезертирство...

– Поверь, Лютик, – прервал Геральт, направляя лошадь вниз по склону. – Мне глубоко безразлично, кто и что обо мне помнит.

Неподалеку от града, ближе к рогатке, стояла цветная палатка, напоминающая кулич. Перед палаткой на палке висел белый щит с красным шевроном. Под поднятым пологом стоял рыцарь в полных доспехах и белой яке [цветная, чаще всего с вышитым на ней гербом туника, накинутая на латы (jacet – нем.).], украшенной таким же гербом, что и щит. Рыцарь внимательно и весьма подозрительно присматривался к проходящим мимо бабам с хворостом, дегтярникам с баклагами товара, пастухам, разносчикам товара и нищим старцам. Заметив приближающихся Геральта и Лютика, он с надеждой сверкнул глазами.

– Дама вашего сердца, – Геральт ледяным тоном развеял тщетные ожидания рыцаря, – кем бы она ни была, несомненно, самая прекрасная и самая желанная девица от Яруги до Буйны.

– Слово чести, – пробурчал рыцарь. – Вы абсолютно правы, милостивый государь.

***

Светловолосая девушка в кожаной, густо усеянной серебряными кнопками куртке изрыгала посредине улицы все ранее съеденное и выпитое, согнувшись в три погибели и держась за стремя кобылы цвета непромытой гречки. Два дружка девицы, точно так же выряженные, с мечами на спинах и повязками на лбах, нечленораздельно осыпали ругательствами проходящих мимо людей. Оба были более чем нетрезвы, нетвердо стояли на ногах, бились о бока лошадей и перекладину установленной перед заезжим двором коновязи.

– А нам обязательно туда входить? – спросил Лютик. – Внутри этого, хе-хе, "заезженного дворца" может оказаться множество столь же милых отроков и отроковиц.

– Я условился здесь. Забыл? Это и есть заезжий двор "Под пастухом и квочкой", о котором говорилось в табличке на "Древе Познания Добра и Зла". На дубе том.

Светловолосая девушка согнулась снова, рыгнула спазматически и весьма обильно. Кобыла громко фыркнула и дернулась, повалив хозяйку и протащив ее через рвотину.

– Ну, чего таращишься, лаптежник? – пробормотал один из парней. – Ты, седой мерин?

– Геральт, – шепнул, слезая с лошади. Лютик. – Пожалуйста, не наделай глупостей.

– Не боись. Не наделаю.

Они привязали лошадей к коновязи по другую сторону ступеней. Парни перестали обращать на них внимание, принялись ругать и поносить проходящую по улице горожанку с ребенком. Лютик бросил взгляд на лицо ведьмака. То, что он увидел, ему явно не понравилось.

Первое, что бросилось в глаза после того, как войдешь в помещение, было объявление: "НАЙМУ КУХАРЯ". Второе – большая картина, намалеванная на сколоченном из досок щите, изображающая бородатое страховидло с окровавленным топором в руках. Подпись гласила: "КРАСНОЛЮД – ЗАСРАННЫЙ КАРЛИК ПРЕДАТЕЛЬСТВА".

Лютик опасался не без оснований. Практически единственными гостями заезжего двора – кроме нескольких достаточно набравшихся пьянчуг и двух тощих проституток с синяками под глазами – были несколько одетых в сверкающие кнопками кожи "отроков" с мечами на спинах. Их было восемь, обоего полу, но шум от них стоял как от восемнадцати. При этом они всеми силами старались перекричать и пересквернословить друг друга.

– Узнаю вас и знаю, кто вы такие, господа, – сказал хозяин, едва их увидел. – И есть у меня для вас сообщение. Вам надобно отправиться в Вязово, в корчму "У Вирсинга".

– Ооо, – повеселел Лютик. – Это славно.

– Кому славно, тому славно. – Хозяин снова взялся протирать фартуком кубки. – Брезгуете моим заведением? Воля ваша. Но я вам скажу: Вязово – краснолюдский квартал, нелюди там обретаются.

– Ну и что с того? – прищурился Геральт.

– Оно, конечно. Вам, может, и все равно, – пожал плечами хозяин. – Потому как тот, что вам известие оставил, краснолюд был. А ежели вы с такими якшаетесь... ваше дело. Ваше дело, чья вам компания мильше.

– Мы не особо привередливы в смысле компании, – бросил Лютик, движением головы указывая на орущих и хватающих друг друга за грудки мальчишек в черных курточках с перевязанными платками прыщавыми лбами. – Не такая, как эта, нам не очень по душе.

Хозяин отставил протертый кубок и окинул их неприязненным взглядом.

– Надо быть снисходительными, – бросил он поучающе. – Молодежи надо вышуметься. Есть у нас такое выражение: молодежи надо дать вышуметься. Война их обидела. Отцы погибли...

– А матери гуляли, – договорил Геральт голосом, ледяным как горное озеро. – Понимаю и полон снисходительности. По крайней мере стараюсь. Пошли отсюда, Лютик.

– Ну и идите, мое вам почтеньице, – сказал без всякой почтительности хозяин. – Но чтоб потом не вякали, дескать, я вас не упреждал. В нонешние времена в краснолюдском районе запросто можно шишку набить. При случае.

– При каком случае?

– А я больно знаю? Мое это дело, шишки, что ли?

– Пошли, Геральт, – поторопил Лютик, краем глаза видя, что обиженные войной юнцы, те, которые еще сохранили толику сознания, посматривают на них слезящимися от фисштеха глазами.

– До свидания, хозяин. Как знать, может, еще когда-нибудь забежим на минутку. Когда уже не будет при входе этих надписей.

– И которая же из них не пришлась вашим милостям по вкусу? – насупился хозяин, задиристо подбоченясь. – Э? Может, та, что о краснолюдах?

– Нет, та, что о кухаре.

Трое "отроков", заметно покачиваясь, поднялись из-за стола с явным намерением загородить им дорогу. Девушки и два парня в черных курточках. С мечами за спиной.

Геральт не замедлил шага, шел, а лицо и глаза у него были холодные и совершенно равнодушные.

Сопляки почти в последний момент расступились, попятились. Лютик почувствовал, как от них несет пивом, потом и страхом.

– Надо привыкать, – сказал ведьмак, когда они вышли. – Надо подлаживаться.

– Иногда трудно.

– Это не аргумент. Не аргумент. Лютик.

Воздух был горячим, плотным и липким. Как крутой бульон.

***

Снаружи перед заезжим двором два парня в черных курточках помогали светловолосой девушке умыться в корыте. Девушка фыркала, невнятно утверждала, что ей уже лучше, и заявляла, что должна напиться. Что да, конечно, она пойдет на базар, чтобы там ради потехи переворачивать прилавки, но сначала ей необходимо выпить. В смысле – напиться.

Девушку звали Надя Эспозито. Это имя записано в анналах. И вошло в историю.

Но ни Геральт, ни Лютик этого знать еще не могли.

Девушка тоже.

***

Жизнь на улочках, окружающих центральную городскую часть Ривии, била ключом, причем ключом этим был всеобщий торг, без остатка поглощающий жителей и гостей столицы. Создавалось впечатление, что все здесь торгуют всем и все пытаются обменять свое барахло на другое, лучшее. Отовсюду гремела и разливалась какофония криков – товар рекламировали, самозабвенно торговались, безбожно врали друг другу, громогласно обвиняли в обмане, воровстве, шельмовстве и других грехах, в принципе с торговлей не связанных.

Прежде чем Геральт с Лютиком добрались до Вязова, им пришлось отказаться от массы заманчивых предложений, например, астролябии, жестяной трубы, комплекта столовых приборов, украшенных гербом рода Франгипани, акций медного рудника, баночки пиявок, обшарпанной книги с названием "Чудо мнимое, оно же – Голова Медузы", пары белых кроликов, эликсира, повышающего потенцию, а также – в порядке совмещения – не шибко молодой, не шибко худой и не шибко свежей женщины.

Чернобородый краснолюд до невозможности нахально пытался всучить им дешевенькое зеркальце в рамке из томпака, долдоня, что это-де, волшебное зеркало Кабускана, когда вдруг брошенный камень выбил у него товар из рук.