Неправильная женщина - Анна Стриковская

Я улыбнулась счастливо:

— Подарю. Мне так хорошо с тобой, что я просто не в силах отказаться от еще одной недели полного блаженства. Все равно, здесь ли, на яхте ли…

— Понимаешь, для меня не все равно…

Я вскинула брови в удивлении.

— Я тебя увидел, просто в глаза посмотрел и сразу почувствовал — эта женщина создана для меня. А когда дотронулся до тебя там, на дереве, меня как будто током ударило. Хорошо, что мы свалились в воду, а то я не мог тогда за себя отвечать.

— Ну вот, ты решил мне всю нашу историю рассказать от Адама?

— Нет, я просто хочу объяснить, а иначе не получается. Скажи, ты ведь тоже меня хотела?

— Конечно, иначе ничего бы не было.

— А можешь сказать почему?

Да, вопрос. Я и по-русски то не взялась бы на него отвечать. Особенно так, глаза в глаза. Пришлось встать и зайти ему за спину. Сразу стало легче, и я смогла произнести:

— Просто я тоже, когда тебя в первый раз увидела, поняла: этот мужчина создан для меня. Прямо по моему заказу. На иве меня тоже током ударило. Мне было легче: никакого предубеждения я не ведала, и единственное, что меня останавливало — соображение, что такой человек как ты не может мной интересоваться.

Я попыталась обнять Анри сзади за плечи, но он меня остановил.

— Сядь, а то я не смогу договорить. Я тогда почувствовал, что ты не случайно появилась на моем пути. А тут за ужином этот придурок Корбелон стал к тебе приставать. Ты его не привлекала, но и не отвергала. Я чуть с ума не сошел. Еще эта история с твоей дочкой и моим племянником… В общем, когда вечером я шел к тебе, я хотел потребовать объяснений.

— Правда?

— Представляешь, вот такой я дурак! А когда открыл дверь и почувствовал тебя так близко, то обо всем забыл и сейчас страшно этому рад. Потому что никому не нужны эти объяснения, выяснения, и так все понятно. Мне хорошо с тобой. Так хорошо, как не было никогда ни с одной женщиной.

Я млела, слушая эти признания.

— Но я еще не все рассказал. Я хочу все-таки объяснить, почему не повез тебя ни в гостиницу, ни на яхту. Не надо ничего говорить, молчи и слушай.

Я и не собиралась открывать рот, но тут уж широко раскрыла глаза в изумлении. Я, грешным делом, думала, что все идет просто так, как складывается. Оказывается, в этом скрывается какой-то секрет.

— Я сразу увидел, что с тобой у меня не так, как с другими. Поэтому и не повез тебя в гостиницу. В этом есть что-то нехорошее, так, на один раз. С другой стороны, после смерти Жину у меня нет того, что называют «дом». Тогда я все поменял. Все продал, и с тех пор у меня все другое, не напоминающее о ней. Есть квартира в Лионе — это место, где я ночую. А вот яхта — мое убежище, мое логово, то место, где я у себя. Я купил яхту шесть лет назад, потому что мне нужно было где-то быть одному. Я сказал себе, что сюда может войти только та, с которой я захочу разделить жизнь. Там до сих пор не была ни одна женщина. В смысле, не ночевала. Я побоялся сразу тебя туда привезти. Поэтому и придумал с этим домом в Бретани. Надо сказать, удивил Бенуа до глубины души. Но мне все равно. Зато я теперь знаю точно, что ты должна поехать со мной туда, в Марсель. Ты женщина, созданная для меня, и я тебя не отпущу.

Анри говорил с такой страстью, что у меня кружилась голова. На последних словах он взял меня за руки, и я чуть не потеряла сознание. Вроде, он говорил о будущем, но смысл не доходил до меня в полном объеме. Одно было понятно: впереди две недели блаженства с ним, а потом будь что будет. Тут я вспомнила про свой подарок, прошептала:

— Подожди минутку, — и выбежала с кухни. Поднялась в спальню, достала сверток из сумки и вернулась.

— Мы с тобой так счастливы здесь, и я хочу, чтобы у тебя осталось что-то, что напоминало бы об этом доме, — говоря это, я развернула пакет и достала майки: две черных и две белых. Все майки были разными: на двух — белой и черной — красовалась я в бретонском костюме, а на двух других — наше прибежище в зарослях цветов.

— С ума сойти, — только и смог произнести Пеллернен. Потом подумал и добавил, — Я буду это носить.

Сначала я удивилась, а потом поняла, что это сильно. До сих пор я видела на нем только майки без рисунка. Вообще, по моему наблюдению, весь его гардероб состоял из бесконечного количества одинаковых голубых джинсов и одинаковых же темных маек. Возможно, где-то там, в Лионе, у него было такое же бесконечное количество одинаковых костюмов с одинаковыми рубашками и галстуками. Но эту догадку мне еще только предстояло проверить. Он тут же, у меня на глазах, надел майку со мной в виде бретонки.

— Так ты все время будешь у меня на груди. Постой! Раз уж ты делаешь мне подарки, я тоже хочу тебе кое-что подарить. Здесь я не смог купить то, что хотел, но кое-что придумал.

Пеллернен встал, вышел, и тут же вернулся с маленьким свертком. В нем оказались духи. Те самые, о которых я мечтала, но так и не купила.

— По-моему, они тебе подойдут. Это должен быть твой запах, если я в этом хоть что-нибудь понимаю. Ты ведь возьмешь, не станешь отказываться?

— Ну конечно! Какая прелесть! Я о них мечтала, но не решалась купить. Слишком романтический запах, не для деловой женщины.

— Здесь нет никакой деловой женщины. Ты моя чудесная романтическая возлюбленная. Подушись, я тебя прошу!

Я не стала упираться и заставлять себя упрашивать, и тут же надушила волосы. Он прав, абсолютно мой аромат.

— И все?

— Это для тебя. А для себя я пока хочу пахнуть морем и тобой. Вот вернемся в замок, тогда на банкете я буду благоухать как роза, в знак того, что принадлежу только тебе.

— И пусть Корбелон даже близко не подходит!

— Да чтоб он подавился!

Мы поднялись в спальню, чтобы спрятать подарки, и в окно увидели, как возвращается вода! Я даже запрыгала от восторга!

— Ура, океан вернулся! Айда купаться!

Мы мигом переоделись и побежали на берег, как дети. Сразу в прилив бросаться было все же страшновато, но наблюдать за этим чудесным явлением нам никто помешать не мог. Когда наконец все успокоилось, мы пошли плавать, прыгать на волнах и всячески наслаждаться морской стихией. Я подумала, что на яхте удовольствие от моря будет еще больше.

Мы купались, вылезали, сохли и лезли снова в воду, и так до самого вечера. Правда, в этот раз мы не стали дожидаться, пока замерзнем. Ушли в дом незадолго до заката, переоделись в сухое и теплое, а потом вышли на лужайку перед домом, и любовались божественной картиной оттуда. А потом ели, пили и любили друг друга с неослабевающей силой до самой ночи.

Проснувшись незадолго до рассвета, мы, после ласк, не стали сразу снова засыпать. Нам удалось преодолеть себя и выбраться на берег. Мы были вознаграждены величественной картиной утра над океаном. Все вокруг окутывала легкая дымка, предвещая жаркий день. Солнце встало у нас из-за спины и залило воду не тяжелым золотом, а легким и блестящим серебром.