Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

Он помог ей одеться и заплести волосы, быстро и аккуратно, как настоящая служанка. Они встали по разные стороны огромного стола, на безопасном расстоянии, на случай, если кто-то из ночной стражи великого герцога решит заглянуть в оранжерею, увидев горящую лампу. Для всех они останутся такими, как прежде: английский алхимик великого герцога и его мистическая сестра, давшая обет целомудрия. Но между ними уже возникла гораздо более прочная связь, благодаря которой они никогда не будут прежними. Кьяра ощущала эту взаимосвязь как странную силу, подобную той, которая возникает между магнитом и железным гвоздем, ощутимую и неизбежную.

— Тогда расскажи мне, — попросил он. — О том, как донна Бьянка пыталась тебя убить.

Она рассказала ему все. О том, как донна Бьянка побывала в палаццо Веккьо, как она ударила великую герцогиню и, намеренно или нет, стала причиной ее смерти. О том, как позже Бьянка проговорилась о своей тайной свадьбе и угрожала, что заставит Кьяру замолчать навеки. И как затем она однажды проснулась ночью в самом сердце лабиринта, где ее со всех сторон окружали отравленные шипы, пропитанные соннодольче. Они были одни в комнате, не было причины говорить шепотом, но, впервые произнеся эти слова вслух, Кьяра испугалась. И в то же время ее охватило мучительное облегчение, словно она только что положила одну из бабушкиных целебных припарок на глубокую рану и та вытянула из нее весь яд.

Когда Кьяра закончила, Руан произнес что-то на корнском. Видимо, ругательство, потому что звучало это отвратительно. Затем уже спокойнее спросил:

— Так, значит, великому герцогу известно, что ты принимаешь соннодольче?

— Да. И я думаю, он также знает, что, сделав это однажды, уже нельзя просто так взять и перестать его принимать. И знаешь, что еще? Я думаю… не знаю как, но это средство помогло мне, избавило от головных болей, от обмороков и голосов демонов. Это и хорошо, и плохо одновременно. Великий герцог пообещал, что я буду получать соннодольче столько, сколько нужно…

Она замолкла.

Руан тихо рассмеялся.

— И он выполнит свое обещание. Потому что до тех пор, пока ему одному известна формула, он знает, что ты привязана к нему.

— Может, я и привязана к соннодольче, но я ничуть не привязана к великому герцогу. Я изменила некоторые субстанции в его лаборатории, чтобы его поиски философского камня никогда не увенчались успехом.

Это признание удивило Руана.

— Очень изобретательно, — заметил он. — Но и опасно, как и все изобретательное.

— Есть одно место, где все минералы хранятся в чистом виде. Моя тайная лаборатория. Я покажу ее тебе.

— Ты изумляешь меня, тароу-ки. Пока меня не было, тебе так много пришлось пережить.

Он наклонился через стол и поцеловал ее в губы, долгим и неспешным поцелуем, который прошел по ее нервам серебряной нитью и сплелся в замысловатый узел у нее в животе.

— Для дочери и внучки республиканцев ты отлично усвоила придворную политику, — сказал он, соприкасаясь с ней губами.

— У меня не было выбора, — ответила Кьяра и снова поцеловала его, наслаждаясь вкусом и чувствуя, как внутри нее пробегает дрожь. Затем она отстранилась, внезапно поняв, что ни о чем не расспросила Руана.

— Руан, расскажи мне, почему тебе пришлось так неожиданно уехать, и чем ты занимался в Англии.

— Это сложная и длинная история.

— А есть вариант попроще?

— После восстания в 1549 году поместье моего отца отдали одному англичанину. Незаслуженно — мои отец и мать были лоялистами, и…

Он замолчал. В его глазах разверзались темные бездны горя и жестокости. Он убрал руки, словно не хотел, чтобы его рассказ коснулся и ее.

— Я расскажу тебе все в другой раз, — пообещал он. — Если коротко, то я с помощью золота великого герцога и собственной репутации пытался убедить английскую королеву вернуть мне Милинталл. Советник королевы, доктор Джон Ди, говорил с ней от моего имени.

— Он тоже алхимик?

— Да, в том числе. Доктор Ди сообщил мне, что королева Елизавета обратила свою благосклонность на другого просителя. Елизавета Тюдор щедра на подарки для своих любимцев из дворян.

— По-видимому, ты прибыл как раз вовремя, чтобы заставить ее передумать.

— Да, но…

Уголок его рта пополз вниз. После секундной паузы он продолжил:

— Об этом я тоже расскажу тебе в другой раз. Самое главное — это то, что Милинталл Хаус и Уил Лоур снова принадлежат мне по праву, как и должно было случиться после смерти моего отца.

— Я удивлена, что ты вообще вернулся во Флоренцию.

— Неужели? Великий герцог обязан заплатить мне жизнью. А кроме того, я же писал тебе, что возвращаюсь также из-за тебя.

— Руан… — Она потянулась к нему через стол и снова взяла его за руки. — Он обязан заплатить жизнью и мне. Они оба, он и донна Бьянка. Но что будет потом?

— Мы уедем домой в Корнуолл. Там мы будем в безопасности.

Ее сердце сжалось и похолодело.

— Это твой дом, Руан. Не мой, — произнесла она.

Он посмотрел на их сцепленные руки. После долгого молчания он спросил:

— Ты сможешь сделать его своим ради меня?

— Я не знаю. Я ведь не леди. Я не знаю, что значит — иметь свой собственный большой дом, не говоря уже о руднике. Я даже не могу стать полноправным членом гильдии, чтобы иметь свою собственную книжную лавку. Но вместе с тем Флоренция — это то место, где родилась я, а до меня моя мать, бабушка и прабабушка, и все предки по женской линии, хоть я и не знаю точное их число. Я принадлежу Флоренции душой и телом и даже подумать не могу о жизни в другом месте. Для меня это все равно что переехать жить в Трапезунд или на дно моря.

Он высвободил свои руки.

— И что же мы будем делать?

Она сглотнула, изо всех сил сдерживая слезы.

— Я не знаю.

Он сделал глубокий вдох и встал.

— Если завтра великий герцог и донна Бьянка умрут, — сказал он, — великим герцогом станет маленький принц Филиппо. Обязанности его регента возьмет на себя кардинал. Он любит его и сделает это ради памяти великой герцогини Иоанны. Ты будешь в полной безопасности.

— И ты. Ты тоже будешь в безопасности. Кардинал ненавидит великого герцога, невзирая на то что приходится ему братом. Даже если он о чем-то узнает или догадается, то обставит все таким образом, что вина не падет на тебя.

— Может быть. А может, и нет. Но мне бы хотелось вернуться домой. Сейчас я нанял в поместье Милинталл смотрителя и управляющего рудником, но это только временные меры.

— Ну, Руан, пожалуйста. Нельзя сделать так, чтобы это было не только временно? Разве ты не мог бы… просто иногда туда возвращаться… как в этот раз? Мы бы могли завести дом здесь, во Флоренции.