Девочка и пёс - Донтфа Евгений Викторович

– Здорово тебя тот старик завалил, – наконец сказала Элен и насмешливо улыбнулась.

Она просто не могла сдержаться. Ее просто подмывало хоть как-то уколоть этого молчаливого субъекта. Обида, затаенная на Галкута после того как он заставил ее пережить боль, страх и унижение, никуда не делась. И то что он защищал ее в сражении с туру ничего для нее не меняло, по крайне мере девочка сама убеждала себя в этом.

Галкут смачно сплюнул на землю и ничего не ответив, продолжил чистку шкуры животного.

– Двумя легкими движениями сломал такого громилу, – продолжила Элен. – И руку так профессионально вывернул. Настоящий мастер.

Галкут посмотрел на девочку. Элен ответила ему насмешливым взглядом.

– За это я убил его, – наконец сказал мужчина.

Элен уже давно подозревала, что Галкут понятия не имеет о её способности видеть правду и ложь. Было бы вполне логично со стороны судьи предусмотрительно не делиться со своим слугой столь ценной информацией. Сейчас она убедилась в этом окончательно.

Девочка усмехнулась.

– Ты лжешь, – с абсолютной уверенностью сказала она, ибо видела что это действительно так.

– Не лгу, – спокойно ответил Галкут. – Когда сказал что иду за хлыстом. Он был в конюшне. Я вонзил в него огромные вилы с четырьмя зубьями. Прямо в живот.

– Ты лжешь, – с точно той же интонацией повторила Элен.

Галкут повернулся к ней всем телом и опустил руку с щеткой.

– Думаешь я боюсь тебя? – С вызовом спросила Элен, заставляя себя оставаться на месте.

Мужчина засунул руку в карман, что-то вынул и протянул ей. Немного поколебавшись, девочка сделала два шага вперед и взяла предложенный ей предмет. Некоторое время она внимательно разглядывала тонкое черное кольцо. На внутренней стороне была витиеватая надпись: «Карудзо» и восемь цифр: 20865352.

– Я забрал это у него, – сказал Галкут и на этот раз Элен видела, что он говорит правду. Это озадачило ее. Он лгал, что убил старика и тем не менее каким-то образом получил его кольцо. Немного поразмышляв над этим, девочка пришла к выводу, что скорее всего он оглушил старика и снял с его пальца кольцо. Наверняка подкрался к нему осторожно со спины и ударил его по голове, решила она. Она уже собралась с презрением высказать свою догадку, дабы поразить его этим, но в последний момент передумала.

Девочка молча протянула руку, возвращая кольцо слуге судьи.

– Оставь себе, – сказал Галкут.

– Зачем оно мне?

– Ну, как напоминание что и на мастера бывает проруха, – спокойно ответил мужчина в клетчатой рубашке.

Конечно, подкрался, ударил исподтишка, почти сказала она вслух, но снова остановила себя.

– Мне ничего от тебя не нужно, – сердито проговорила она, настойчиво протягивая кольцо.

– Прими это не от меня, а от самого старика. Вы же кажется подружились с ним. Может еще встретитесь, тогда и вернешь.

Элен задумчиво посмотрела на Галкута. Все-таки он какой-то странный, решила она, никогда не улыбается и так верен судье. С какой стати? Девочка засунула кулак с зажатым в нем кольцом в карман своей синей куртки.

– Как же я с ним встречусь, если ты его убил? – Насмешливо поинтересовалась она и с удовольствием пронаблюдала выражение легкой досады, промелькнувшие на лице мужчины. С огромным удовольствием.

Галкут повернулся к лошади и возобновил чистку.

53.

Минлу Такулада Хин, Хранительница Ключа Синей бездны, сидела на лежавшем на земле седле, обхватив ноги и поставив подбородок на колени, и задумчиво глядела в огонь. Вокруг уже было темно и на небе сияли звезды и две маленьких луны. Металлический пес расположился слева от девушки и казалось дремал, чуть повернув голову набок. По крайней мере его глаза были закрыты золотыми веками. Талгаро бродил где-то в темноте по небольшому лугу вместе с расседланным жеребцом и нашептывал ему древние заговоры своего народа. Лоя утверждал, что это придает коню бодрость, силу и выносливость. Никто с ним не спорил.

Минлу и Талгаро не пришлось ничего придумывать себе на ужин. Кит угостил их большими волшебными таблетками, разбухшими в их ртах в сладковатую нежную массу, которая сделала их совершенно сытыми. И девушка, и лоя уже почти не удивлялись тем маленьким чудесам, которые совершал металлический пес и принимали их вполне спокойно, как само собой разумеющееся от такого странного волшебного существа, каким без сомнения являлся Кит.

Девушка подняла лежавшую возле ног ветку и постучала по угольку, заставляя его озариться малиновым свечением. Мысли ее витали в сферах, которые она обычно старалась избегать. И не просто избегать, а даже сознательно запрещать. Но сейчас она вдруг взяла и позволила. «Я живу неправильной жизнью», сказала она себе, готовясь к укорам совести и шквалу возмущений со стороны чувства долга. Но ни совесть, ни чувство долга на этот раз никак особенно не прореагировали, словно пребывали в том же расслабленном, слегка апатично-рассеянном состоянии что и их хозяйка. Неправильность, по мнению Минлу, состояла в том что она была отчаянно одинока. Так было почти всегда в ее жизни, с того момента когда она семилетней девочкой взяла в ладони Ключ Синей бездны и он вспыхнул нестерпимо ярким сиянием, заставив окружающих прикрыть глаза. Волшебство древней реликвии выбрало себе новую хранительницу и люди с благоговением и радостью склонились перед избранным ребенком. После этого девочка поселилась в Храме Падающих Звезд, окруженная учителями и наставниками, отныне и навсегда вырванная из обычной жизни. Обычной жизни… Ей всегда внушалось, что на нее возложена миссия огромной важности, чуть ли не оберегать весь род людской. И конечно же эта миссия требовала полного самоотречения и самопожертвования, никак иначе и быть не могло. Сейчас она уже понимала, что наставники, желая облегчить ее участь, ненавязчиво, исподволь приучали ее к мысли, что ничего интересного и привлекательного в обычной жизни на самом деле нет. Быт и рутина, тоска беспросветного существования с каждодневным повторением набивших оскомину обязанностей и отношений. А ей открывались захватывающие дух тайны мироздания, она посвящалась в тонкости мастерства высших искусств, она двигалась по пути познания себя и Вселенной, по пути самосовершенствования, по самому великому пути доступному для человека. Наставники не лгали. Люди за стенами храма действительно тонули в вязкой пучине быта и ежедневной рутины, так называемое мещанство окутывало их головы и сердца, а она с замиранием духа и светящимися от радости глазами проникала в загадки мира, с волнением постигая природу и человеческого естества и внутренних структур Вселенной. Все было так. Но только во всем этом был небольшой изъян и со временем, когда она стала взрослее, ее учителя, нежно любившие юную хранительницу, открыли ей, что единственно возможный путь для счастья – это гармония, гармония которая в ее положении никогда не может быть достигнута. Это нужно принять и смириться. Человек может быть счастлив лишь уравновесив свое животное начало и небесную окрыленность своего духа. Она не поняла этого и отнеслась к этому довольно беззаботно. А теперь, спустя десять месяцев странствий, она уже готова говорить, что вообще вся ее жизнь была неправильной. Ибо она пыталась отречься от своей человеческой сущности, той первозданной первобытной сущности, которая бурлила в каждой клеточке ее тела. Это было неправильно. Вне всяких сомнений. За эти десять месяцев Минлу окончательно пришла к выводу, что человек не может одинок, не должен быть одинок. Нормальному человеку общение с себе подобными необходимо как воздух. А она обречена быть одинокой до старости. Если только не случится нечто невероятного и Ключ Синей Бездны, по каким-то своим абсолютно неведомым причинам, не выберет себе другую Хранительницу. Такое пару раз случалось в прошлом. Но девушка, конечно, не ждала этого и даже не то что не ждала, она даже не смела и думать об этом. Это была крамола, богохульство, предательство, желать избавления от выбора Ключа. Шивтак избрал ее лишь по одной причине, потому что она была достойна этого, и значит она необыкновенный человек, одаренный и возвышенный, с чистым и отважным сердцем, так говорили ей наставники. И что по сравнению с этим значит такая малость как любовь между мужчиной и женщиной, которой ей никогда не придется узнать в ее освященной великой миссией жизни? Ничего не значит, конечно же ничего. Если бы она всю жизнь провела в храме, среди озер и садов, в медитациях под персиковым деревом, в купаниях в хрустальных ручьях, в упражнениях с мечом и кистью, и конечно же в ментальных слияниях с древним сокровищем, хранительницей которого она являлась. Если бы Шивтак не был бы украден и она не оказалась бы столь головокружительно и бесцеремонно вышвырнута в реальный мир. Но все же ни в каких даже самых потаенных уголках души девушка никогда не помышляла о том чтобы не быть Хранительницей. Она искренне хотела быть ею и не жалела ни об одной минуте, проведенной в Храме. За эти десять месяцев она увидела достаточно. Учителя были во всем правы, в мире обычных, нормальных людей нет ничего интересного и волнующего. В большинстве случаев это было просто болото, удручающая смесь лености ума и тела, борьбы за существования, попыток самоутверждения за счет ближнего, дикая тоска безысходности и такие же дикие попытки уйти от этой тоски. Ничего интересного, ничего. За исключением самих людей. Женщины и мужчины, дети и старики, общение с которыми и позволяет чувствовать себя живой. И это раздирающее на части, пронзительное чувство громадного, как ночное небо, одиночества при виде радостных влюбленных и счастливых родителей со своими малышами, которое безжалостно говорит тебе прямо в глаза, что всё, абсолютно всё в твоей жизни неправильно. Минлу, конечно, научилась справляться с этим беспощадным голосом. Иногда она просто заставляла его замолчать, иногда вступала в своеобразный диалог, в котором легко доказывала что всё о чем говорит голос в большинстве случаев ложь. Влюбленные предают друг друга, дети ненавидят родителей, и всех в конце концов поглощает то самое чувство тупой тоски и безысходности, ибо они не хотят идти по пути познания и самосовершенствования. Минлу знала, что права, но все же честно признавалась себе, что и учителя правы. Счастье возможно только в гармонии. И для такого существа как человек это подразумевает общение с друзьями и естественное соединение себя с кем-то кто станет больше чем друг, кто разделит с тобой твой жизненный путь, откроет тебе свой мир и навсегда станет частью твоего.