Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

— В некоторых местах тебя уже величают богом во плоти, — заметила Ясмид. Девушка не только была смела, как ее мать в молодости, но и обладала той уверенностью в себе, которую Эль Мюрид приобрел только после первой встречи с ангелом. Она казалась отцу взрослым ребенком. Взрослым человеком с телом дитяти. Ее зрелые оценки жизни иногда даже вселяли в Ученика тревогу.

Сиди же, напротив, казалось, на всю жизнь останется ребенком.

— Я издаю эдикты. Они не обращают на них внимания. Люди, которых я посылаю на искоренение ереси, становятся наиболее рьяными еретиками. — Эль Мюрид имел в виду Мауфакка Хали. Мауфакк не сумел избежать заразы обожествления своего господина.

— Людям, папа, необходимо иметь нечто такое, к чему можно было бы прикоснуться. Нечто такое, что они способны увидеть. Такова уж человеческая природа.

— А ты что думаешь, Сиди? — спросил Эль Мюрид. Он пытался использовать любую возможность, чтобы подключить сына к беседе. Наступит день, когда Ясмид попадет в зависимость от брата — точно так, как он сам зависит от Нассефа.

— Не знаю, — равнодушно промямлил Сиди.

Все проблемы отца были для него совершенно безразличны. Мальчик был в руках Властелина Зла и во всем был полной противоположностью своей сестры. Это причиняло отцу нестерпимую боль.

Отец с трудом скрывал свои подлинные чувства к сыну. Мальчик, правда, не совершал ничего плохого. Пока. Но Ученик всем своим существом ощущал присутствие в сыне злых сил, как верблюд чувствует близость воды в пустыне. Сиди обязательно принесет несчастье, если не отцу, то Ясмид, когда та станет Ученицей.

Эль Мюриду казалось, что он зажат в тисках, с одной стороны, преданности семье, с другой — религии. Вместо того чтобы решить эту проблему, он позволял событиям идти своим чередом.

Эль Мюрид много молился. Каждую ночь он просил Творца обратить таящееся в душе Сиди злые силы на добрые дела так, как Он обратил душу Нассефа. Ученик молил Бога простить ему гнев, который он постоянно ощущал из-за безвременной кончины Мириам.

Место Мириам заняла Ясмид. Теперь Эль Мюрид обсуждал самые важные проблемы с дочерью и иногда рыдал на ее плече.

Ученик был крепок в своей вере, но вера эта так и не смогла утешить сидящего в его душе маленького испуганного мальчика. Этот мальчик так нуждался в ком-то, кто…

— Папа, тебе надо найти новую жену.

Они поднимались по склону долины, в которой стоял Аль-Ремиш. Два раза в неделю Эль Мюрид совершал хадж к тому месту, где получила рану Мириам. Эта привычка уже стала частью его жития.

— Твоя мама осталась моей единственной любовью. — Он уже слышал подобные слова от Нассефа и Мауфакка Хали.

— Тебе не обязательно любить ее так, как ты любил маму. О твоих чувствах к ней известно всем.

— Ты, наверное, говорила с Нассефом.

— Нет. А что, он тоже считает, что тебе следует жениться?

— Следовательно, ты беседовала с Хали.

— Вовсе нет.

— Значит, с кем-то еще. Детка, я наперед знаю все, что ты скажешь. Я это уже неоднократно слышал. Ты скажешь, что мне следует взять в жены женщину из знати, чтобы сцементировать связи с аристократией. Ты скажешь, что мне следует завоевать их доверие, чтобы лучшие люди нашей страны перестали тянуться к этому королю-ребенку Гаруну.

— Да, все так. Это могло бы помочь.

— Возможно. Но я не вступаю в компромисс с врагами Создателя. Я вступаю в контакт с проклятыми лишь для того, чтобы подвергнуть их наказанию.

— Папа, когда-нибудь это доставит нам большие неприятности. Надо не только брать, но и давать.

— Это приносило нам неприятности с того самого дня, когда я встретил твою маму. Я никому никогда не уступал и теперь восседаю на Троне Павлина. Ты опять говоришь, как твой дядя. Ты говоришь, как политик, а политика вызывает у меня отвращение.

Ясмид вовсе не повторяла то, что слышала от кого-то. Однако объяснять ничего не стала. В последнее время он постоянно вступал в спор, однако убедительные возражения приводили его в ярость.

— Политика — тот инструмент, при помощи которого спорящие стороны решают свои проблемы, — заметила она.

— Политика — это интриги и заговоры, при помощи которых одни стараются решить свои проблемы за счет других, — возразил Эль Мюрид.

Сердцевиной любой власти является Бог, и Ученик говорит от его имени. Эль Мюрид не нуждался в политике, так как мир представлялся ему монолитной пирамидой, с вершины которой он вершит правосудие. Все Избранные должны повиноваться ему беспрекословно.

Однако Ученик оставался единственным человеком с таким видением мира. В последнее время, уже после того, как движение добилось первоначально поставленных целей, в нем появились ростки весьма зловещей политики. Приспешники Эль Мюрида, подобно голодным псам, начали драться за те крохи власти, который сыпались между его пальцев. Они постоянно вцеплялись друг другу в глотки, пытаясь утвердить себя как можно выше при новом порядке. Дня не проходило без того, чтобы ему не приходилось решать вопросы старшинства или привилегий своих приближенных.

— Они больше интересуются своими проблемами, а не задачами движения. Даже самые правоверные не сумели избежать этой ловушки. — Он помолчал немного, приводя в порядок мысли, а затем продолжил: — Может быть, дело в том, что мы чересчур быстро и слишком неожиданно добились успеха. После двенадцати лет борьбы победа сама упала нам в руки. Дела пошли настолько хорошо, что у них отпала необходимость стоять плечом к плечу против остального мира.

Его ужасала возможность того, что интриги и козни могут войти в привычку. Именно это погубило роялистов. Последние годы они только и занимались тем, что плели заговоры друг против друга да предавались своим тайным порокам.

Эль Мюрид страдал от своего бессилия. Семя зла распространялось по земле, а он ничего не мог сделать для того, чтобы выкорчевать его ростки. Никакие молитвы не могут спасти человека, отказывающегося быть спасенным.

Ученик стал старше, и теперь он видел недостатки своего движения, видел тайные тропы, пройдя которыми зло могло встать на пути истины. Теперь он понимал, что обращение правоверного ко злу может произойти настолько быстро, что остановить его практически невозможно.

Понимание это вовсе не помогало Ученику выйти из вызванной одиночеством депрессии.

Когда его состояние становилось невыносимым, он призывал Эсмата.

Наконец дети и Эль Мюрид добрались до места ранения Мириам.

— Закончат они когда-нибудь или нет? — спросил Сиди, указывая на монумент, который приказал воздвигнуть Ученик.