Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

— Что еще? — спросил он.

— Осел, наистариннейший друг лично меня. Он есть в загоне.

— Иди вперед. Я пойду на шаг сзади. — Покачав головой, Гарун Добавил. — Мне следовало сообразить, что у таких, как ты, лучшими друзьями могут быть только ослы.

Он вложил кинжал в ножны лишь после того, как Насмешник вышел из шатра.

Снаружи их ждали двое. Лишившийся дара речи Насмешник стоял с открытым ртом. Казалось, что в нем борются два чувства — облегчение и страх.

— В чем дело? — спросил Гарун.

К Насмешнику, по-видимому, вернулась способность говорить, и он выдавил:

— Спарен. Гуч.

Гарун без труда сообразил, кто есть кто. Гуч горой мяса преграждал путь к будкам.

— Прикажи этому созданию отойти, — произнес Гарун, обращаясь к другому, сидящему на ящике, человеку.

— И куда это ты собрался, Насмешник? — спросил Спарен, не обращая внимания на бин Юсифа. — Может быть, ты хочешь что-нибудь с собой прихватить?

— Осел…

Гарун шагнул мимо толстяка.

— Прикажи, чтобы оно отодвинулось, — бросил он Спарену.

Гуч, казалось, оглох.

— Я беседую не с тобой, мальчик, — снизошел Спарен.

— Я сказал дважды. Третий раз повторять не намерен.

Спарен впервые продемонстрировал раздражение.

— У тебя слишком большая пасть, мальчик, — сказал он. — Гуч, заткни ее.

Гуч двигался так же быстро, как атакующая змея. Но Гарун оказался быстрее. Он трижды успел порезать Гуча. Но, впрочем, не очень сильно.

Насмешник попытался бежать, но бин Юсиф сделал ему подножку и завалил на Спарена.

— Полагаю, что Гуч представляет для тебя большую ценность, — сказал Гарун. — Прикажи ему очистить путь, если не хочешь его потерять.

— Да, в твоих словах есть кое-какой смысл. Гуч, отойди в сторону. Я решу это дело самостоятельно.

Гарун взял Насмешника под локоть и двинулся прочь.

— Я не сказал, что ты можешь идти, мальчик, — произнес Спарен. — Просто я решил сам убить тебя.

— Осторожность, Деймо, — сказал Насмешник. — Он владеть Силой.

— Неужели в наше время все стали фокусниками?

— Парень есть заносчивый без меры, но он есть тот, кого звать Король-без-Трона.

— Точно. — Спарен сплюнул в сторону. — А я никто иной, как Пропавший Принц Лебианнина.

Гарун воспользовался этим моментом и взял в ладонь духовую трубку. Затем, поднеся руку к губам, он кашлянул в кулак.

Спарен заметил его движение слишком поздно. Содрогнувшись всем телом, он рухнул на землю. Выражение недоверчивого изумления так и не успело исчезнуть с его физиономии.

Насмешник и Гуч склонились над павшим.

— Что ты с ним сделал? — спросил Гуч, тряся хозяина за плечи. — Господин Спарен, проснитесь! — лепетал он. Создавалось впечатление, что своих ран гигант не замечал. — Скажите, что мне делать, господин Спарен. Может быть, я должен их убить?

— Пошли, — сказал Гарун, хватая Насмешника за плечо. — Этот монстр думает, что во всем виноват ты.

Бин Юсиф решил, что в будущем заставит Насмешника попотеть — в расплату за все причиненное им сейчас беспокойство.

Через некоторое время толстяк как бы между прочим заметил:

— Спарен быть другом лично меня. Не очень доверительный друг, но друг.

Гарун услышал в его словах скрытую угрозу, обещание компаньону отомстить за него.

— Я его не убил. Острие стрелки покрыто парализующим ядом. Отраву добывают в джунглях к югу от Хаммад-аль-Накира. Через пару часов он будет в полном порядке, если не считать головной боли и отвратительного настроения.

Во всяком случае, он надеялся на это. Примерно в четверти случаев яд оказывался смертельным.

Чем больше Гарун наблюдал за своим спутником, тем больше убеждался в том, каким смертельно опасным врагом может стать Насмешник. За личиной тучного оптимиста скрывался холодный, расчетливый и безжалостный убийца.

Несколько дней спустя, когда они уже были на полпути к лагерю Эль Сенусси, им повстречалась группа беженцев. Беглецами оказались не обитатели пустыни, страшащиеся гнева Эль Мюрида. На сей раз от отрядов Ученика спасались местные жители.

Отрады всадников пустыни вторглись в Тамерис. Началась серия войн, получивших впоследствии название войн Эль Мюрида.

Эти события позволили Гаруну укрепить свое влияние на Насмешника.

Продолжать движение дальше на юг не имело никакого смысла, и они, повернув назад, отправились в лагерь, расположенный в Алтее. По пути им несколько раз пришлось скрываться от патрулей Непобедимых.

К северу от Фигенбруха они наткнулись на сожженные фургоны труппы Спарена. Сам Спарен оказался среди мертвецов, а Гуч остался в живых. Он валялся без чувств под горой мертвых воинов пустыни.

Насмешник долго молча смотрел на Спарена, а затем произнес:

— Допустимо, что быть параноидный глупец, иногда этот человек. Но он быть мой друг. А в некоторой образности даже как отец. Пролиться кровь, Гарун бин Юсиф. Лично я теперь заинтересованный в политика. — Он перешел к Гучу и продолжил: — Эй, Гуч, вставать, большой бездельник. Нам предстоять много работать.

Каким бы невероятным это ни представлялось, но Гуч выполз из-под кучи своих жертв.

— Они убили двух моих отцов, — прошептал Гарун.

Пройдет немало времени, прежде чем Насмешник поймет смысл этих слов.

Он вытер Гучу слезы, перевязал раны, успокоил и стал внимательно слушать Короля-без-Трона, который подробно объяснил, что Насмешнику следует делать, дабы поскорее свергнуть Ученика.

Глава 8

Заброшенный город

В первое военное лето Аль-Ремиш казался совершенно брошенным городом. Все сподвижники Ученика отправились на запад, чтобы предаться там грабежу.

Эль Мюрид частенько бродил по пыльным улицам. Он все еще не мог примириться с судьбой, а боль от ухода Мириам никак не желала проходить. В душе его царила пустота.

Его одиночество росло по мере того как множились победы, а эйфория оставшихся в городе самым нелепым образом переросла в преклонение перед человеком, который сумел повернуть вспять историю и воплотить в жизнь, казалось, неосуществимую мечту.

— Они пытаются превратить меня в божество, — сказал он детям. — А я, кажется, не в силах их удержать.

— В некоторых местах тебя уже величают богом во плоти, — заметила Ясмид. Девушка не только была смела, как ее мать в молодости, но и обладала той уверенностью в себе, которую Эль Мюрид приобрел только после первой встречи с ангелом. Она казалась отцу взрослым ребенком. Взрослым человеком с телом дитяти. Ее зрелые оценки жизни иногда даже вселяли в Ученика тревогу.