Как изгибали сталь - Северцев

Ушел в горы, прихватив с собой полученные как комендантом на подчиненных ему пограничных заставах несколько автоматов, боеприпасы и радиостанцию.

Нелегко было офицерам других национальностей, особенно народностям Захребетья. Всюду проповедовали принцип кровного единства народов Захребетья, угнетения и завоевания Захребетья

Россией. Ставка делалась только на офицеров с низкими моральными качествами. Нормальные офицеры любой национальности не воспринимали оказываемое на них давление, считая делом чести выполнение воинского долга и поддержание офицерских традиций.

В связи с начавшейся эвакуацией и вывозом личных вещей офицеров

"остро встал вопрос о защите национального достояния Назыра". Для нагнетания страстей по "ограблению" Магелана использовалась и гибель транспортного самолета АН-12, перевернувшегося при взлете. Погибло большое количество офицеров и членов их семей. Катастрофа потрясла всех, но не о горе людей говорили. Говорили о том, что на месте катастрофы были обнаружены чемоданы с российскими деньгами и иностранной валютой, которую пытались вывезти из Магелана. Никто этих денег не видел. Зато нам приходилось наблюдать "досмотр" вещей армейских офицеров в аэропорту. Сжимающий кулаки безоружный офицер и рыдающая жена, глядящая на копающегося в женском белье "суверена".

Какое национальное достояние она может вывезти, кроме ненависти и презрения?

Такое же представление, но на строевом плацу, собирался устроить новый начальник Первого пограничного отряда под предлогом поиска оружия, которое вывозится его бывшими сослуживцами. Но для такого представления нужен весомый предлог, так как проверка только мужских вещей в присутствии командования отряда не выявила ни одного предмета, относящегося к национальному достоянию Магелана. И вдруг, во время одной проверки в вещах холостого офицера, представителя одного из народов Захребетья, обнаружились тяжелые банки с детским питанием. В банках оказались десять ручных гранат с запалами, среди вещей 3,5 кг тола и три новенькие современные радиостанции. Причем этот офицер сам предложил проверить его вещи, так как вполне могло статься, что его не стали бы и проверять.

Самое главное оказалось не в обнаружении этих предметов, нужных в основном для террористических мероприятий. Офицер вдруг заявил, что взрывчатые вещества принадлежат русскому офицеру, который попросил их вывезти. И назвал фамилию молодого офицера, в порядочности которого никто не мог усомниться. Получался какой-то заколдованный круг. Никому нельзя верить. Мой офицер - мне и идти в свое бывшее подразделение разбираться, кто прав, а кто виноват.

В стане местных пограничников оживление, как перед дележкой добычи. Бывшие сослуживцы прячут глаза, а новоявленные командиры из проштрафившихся прапорщиков ходят гоголем. Не надо было раньше хватать за руки. Не ваше добро воровали, а общенародное.

В кабинете начальника Первого погранотряда находился и начальник штаба погранвойск Назыра - бывший командир строительного батальона.

Был подполковником, сразу стал полковником и ключевой фигурой в войсках. Сразу обвинения в военной провокации и вывозе национального достояния республики. Выслушал молча. Это еще больше раззадорило всех: на наши слова внимания не обращает, значит, считает себя выше нас. Дал возможность высказаться всем. Страсти начали утихать.

Объяснил суть происходящего и потребовал привести офицера для проведения очной ставки.

Это была не очная ставка, это было окунание в дерьмо. Прошу прощения за такое сравнение, но другое просто голову не приходит.

Задержанный офицер пришел в полном спокойствии. Выдержкой это назвать нельзя, так как я помню, как он волновался, когда видел, что его деятельность не вызывает одобрения руководства. С каменным выражением на лице он заявил, что пришедший со мной офицер попросил его вывезти взрывчатку в Россию.

Мой светло-русый паренек, пунцовый как мак, перебил его и сказал:

- Как ты можешь это говорить. Мы с тобой были друзья. Жили в одной комнате, вместе питались. Я одолжил тебе свой "кейс" для перевозки книг, хотя он мне самому нужен.

На лице задержанного не отразилось ни одной эмоции. Спокойствие полнейшее. Так мог говорить человек, уверенный в своей безнаказанности или человек без малейших признаков стыда или совести. Китайская психология оправдывает совершение самых неблаговидных поступков, обмана, если они совершены во благо Китая.

Неужели и здесь такое? Ради достижения национальных целей можно пустить побоку все, что нас связывало на протяжении веков. Или это жажда мести за то, что произошло несколько веков назад. Негры мстят белым, индейцы мстят белым, жители Захребетья мстят россиянам.

Сначала уважаемые люди и акыны с детства поют песни об имаме

Шамиле и его кунаках, о белых воинах, взрывающих старинные крепости.

Затем дедушка Ленин с его мыслями по национальному вопросу о том, что русский по факту того, что он принадлежит к великой нации, уже с момента рождения является угнетателем любой другой меньшей нации. А вершиной этого обмана явилось создание в СССР новой общности людей -

"советский народ". Где эта общность? Еще несколько месяцев назад все сидящие в этом кабинете люди стучали себе коленкой в грудь и клялись в верности идеям пролетарского интернационализма, принимали присягу на верность делу партии и советского правительства. В одном строю присягу принимали.

Присягают только один раз. Почему для меня присяга остается присягой, а для этих людей слова присяги всю жизнь были пустым звуком. Надо что-то решать. Собравшиеся в комнате кричат о проведении суда над расхитителями взрывчатки. Правильно. В нашей армии это уголовно наказуемое преступление. Покрывать я никого не собираюсь.

- Хорошо. Если вы хотите судить человека, у которого вы нашли взрывчатку, то судите его. Если хотите, чтобы его судили мы, я его забираю с собой и передаю в органы военной прокуратуры. Но офицера, которого я привел с собой, я вам не отдам.

Этого почему-то не ожидал никто. Все думали, что мы будем оправдываться, умолять не предавать дело гласности, что разберемся сами и т.д. Все предвкушали торжество над людьми, сотни лет

"унижавшими бесправное коренное население".

Удивился и задержанный. Именно удивился, а не испугался, что его никто не защищает. Парень, да если бы ты только дернулся, сказал бы, чтобы тебя не оставляли здесь с ними, разговор был бы совсем другой.

Никогда мы не дали бы тебя в обиду, несмотря на то, что ты причинил нам такой огромный моральный ущерб. Не хочешь? Как хочешь.

Я поднялся и заявил, что разговор окончен. Дальнейшее переливание из пустого в порожнее ни к чему не приводит. Выигрывает тот, кто ставит последнюю точку.