Судьба по-русски - Евгений Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Финансовая подачка от Госкино (я его не сужу — в нищенском положении оказался весь кинематограф) оказалась столь малой, что творческую атмосферу стало разъедать: мизерная зарплата, к тому же не вовремя получаемая, убогие жилищные условия в экспедиции, плохое питание доводили людей до нервных срывов. Не выдержал второй режиссер — ушел из картины… Оператор, закинув за спину рюкзак, сел в электричку и укатил в Москву…
Актер, исполнитель одной из главных ролей, уже в гриме, в костюме, готовый к съемке, сидел на площадке.
— Прошу в кадр…
— В кадр я не пойду! — отвечает он мне довольно вежливо, но я вижу, что он еле сдерживается, давит в себе не просто раздражение, а уже злость. Ясно — с актером что-то произошло…
— Не понимаю… — Потрясенный отказом, я с трудом выговариваю только эти два слова.
— …Пока мне не заплатят…
— Пожалей мои седины! — умоляю я актера.
— Вас я искренне уважаю, но в кадр не пойду!
И не пошел! Пришлось его реплику передать другому актеру…
Опять все та же проблема — деньги! Работать нечем, не с кем и не на что…
Отчаявшийся Виктор Глухов до получения хоть каких-нибудь средств не мог найти никакого другого решения, как: «С завтрашнего дня группа свободна!» На то, чтобы распустить актеров, уволить, свобода, за которую так боролись, есть, а на соблюдение, защиту прав человека, оказывается, искать права негде и не у кого… Видеть, пережить то бедственное положение, в котором оказались уже полюбившиеся мне люди, было невмоготу. Кинулся я по России со своими концертами — с намерением подзаработать и помочь хотя бы тем своим актерам, у кого дети…
Как вертелся-крутился продюсер (разумеется, с моим участием) в поисках спонсоров — одному Богу известно (и нам), но через месяц на съемочной площадке появились улыбчатые лица, зазвучало слово «мотор!».
И вот фильм снят. Так ли снято, как виделось, чувствовалось? Об этом лучше забыть. В каждом эпизоде фильма видны вынужденные компромиссы, уступки нищенскому финансированию. Экономить приходилось каждый метр пленки. Даже непрофессиональному глазу видно в кадре это нищенство. Всего один дубль на глубоко эмоциональную сцену — не абсурд ли это?! Я понимал, что зритель может многое простить, но пустых, не наполненных мыслью и чувствами глаз актеров не простит никогда! Вот почему так важно то, чему посвящен фильм. Вот почему никогда не выпущу это из памяти — Любовь! Любовь к женщине, к ребенку, к старику! Любовь, пусть с излишеством пафоса, к земле нашей, к Отечеству!..
Перед первым показом фильма я не мог подавить трепета за, как я считал, дерзость, которую позволил себе в «Любить по-русски». Меня столько раз обвиняли в том, что в моих картинах любовь какая-то бесполая, что нет в них «острых» моментов. Так что дерзость эта была дерзостью для меня самого, но отнюдь не данью теперешней моде — наполнять экран голыми телами. Мне хотелось как раз обратного — ударить наотмашь по пошлости, когда женщина в кадрах выставляется как товар, как вещь, как предмет для утехи. В нашей сцене, где Полина и Виктор обнаженные, я хотел показать Полину прекрасной в своей естественной красоте. И чтобы ее красота вызывала чувство восторга перед совершенством природы, чувство благоговения. На Женщину надо молиться…
Вот почему я, будучи в Париже, обязательно, хоть на несколько минут, бежал в дом-музей Родена — постоять у его мраморной скульптуры «Ускользающая Любовь». Два обнаженных тела в самый трепетный момент сближения вызывают пьянящее чувство восторга, восхищения и благоговения!..
Почему бы не вызвать эти чувства живой плотью? Рискнул.
И очень боялся быть непонятым. Критики об этом — ни слова. А зрители благодарили…
На премьере в кинотеатре «Космос», в «Художественном», в Доме кино творилось невероятное и уж совсем неожиданное для нас. Во время сеанса пять-шесть раз зал взрывался аплодисментами… Смех!.. Слезы!.. После сеанса народ скандировал: «Продолжение! Продолжение!»
Я имел неосторожность говорить на этих показах, что герои нашего фильма еще в наших душах и продлить им жизнь очень бы хотелось, но… Денег нет! И происходило неописуемое — народ в горячке тянулся к нам и буквально забрасывал сцену деньгами… Потом на студию пошли конверты с купюрами, переводы. Надо было остановить стихию…
И продюсеры Виктор Глухов, Сергей Мелькумов и Елена Яцура принимают решение просить Валентина Черных писать «Любить по-русски-2», а зрителям объявить счет в банке с пометкой «Народное кино». И с просьбой писать нам о проблемах, ситуациях, коллизиях, интересующих их.
На кинорынке — редкобывалый случай: фильм купили все регионы России.
Однажды, будучи в Москве, Президент Белоруссии Александр Григорьевич Лукашенко пригласил меня в свою резиденцию.
Широко раскинув руки, приняв меня в объятия, Александр Григорьевич сразу спросил:
— Ну, так как любить будем?
Я замешкался — не нашелся, как отвётить.
— Так по-русски или по-белорусски?
— Давайте по-братски, — сказал я.
— Вот-вот! Я за этим и пригласил вас. Фильм белорусам пришелся по душе. Хорошо бы для наших народов поставить картину именно про братство… Нельзя нас разрывать… Сейчас, кстати, на уровне правительств ведем такие разговоры.
— Извините, но Валентин Черных уже опередил вас. Сам он родом из Псковской области и задумал написать о двух соседних областях — своей и Витебской, и о тех нелепицах, которые происходят на границе…
— О! Там чудес полно! Было бы время, я бы сам подкинул вам немало сюжетов. Если решитесь, мы и деньгами поможем. Актеры у нас, не мне вам рассказывать, — замечательные. И классные специалисты на киностудии… Вот и получится братское кино.
Расстался я с Президентом воодушевленный единством понимания традиционных, исторически кровных связей наших народов.
Интерес зрителей к первому фильму оживил всех работавших над ним. Всем не терпелось начать второй фильм. Мне показалось, что и Валентин Константинович преобразился: ходить стал быстрее, звонить чаще, в глазах появились чертики. Хитровато, загадочно намекал он на сюжеты, обрывки-отрывки из будущего сценария…
Елена Яцура (наша главная фантазерка) придумала выпустить календарик, на котором значилось: «Этот календарик дает Вам право на посещение премьерного показа фильма „Любить по-русски-2“ в любом кинотеатре России». По сути дела, зрителю предлагалось дать в долг деньги на картину, которой еще нет. Ему предлагалось поверить нашему честному слову, что мы не обманем.
Поначалу я сопротивлялся этой затее: а вдруг фильм не получится? Представил себе разъяренного зрителя после сеанса (билет тогда стоил 5 ООО рублей): «Ваше кино больше чем на тысячу не тянет. Верните четыре тысячи сдачи!» В голову полезла всякая чертовщина — а вдруг это будет воспринято как известные пирамиды — авантюры типа «МММ», «Чары»?.. Такой позор пережить мне будет не под силу. Как вспомню строчку из письма: «Извините, посылаю только 10 000 рублей — очень маленькая пенсия у меня», так дрожь берет…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});