Четыре йоги - Свами Вивекананда

Перемещения по череде рождений и смертей на санскрите называются самсарой. Все живое рано или поздно придет к свободе в результате этого круговращения. Однако возникает вопрос: если мы все в любом случае придем к свободе, зачем бороться за приближение к ней? Верно, все живое рано или поздно достигнет освобождения, погибнуть не может ничто — к чему же тогда борьба? Во-первых, борьба есть единственное средство для приближения к центру, во-вторых, мы не знаем, почему боремся. Это в нас заложено.

«Из тысяч людей лишь немногие осознают, что стремятся к свободе».[222] Человечество в целом удовлетворяется материальными благами, но есть единицы, сознание которых пробуждено и влечет их обратно к истокам, прочь от земной жизни. Эти люди борются осознанно, остальные — не сознавая цели.

Альфой и омегой веданты является «отрешение от мира», отказ от нереального и приобщение к реальному. Люди, влюбленные в земные радости, могут спросить: к чему отказываться от них, к чему стремиться к центру? Ну допустим, что мы все вышли из Бога, но мир прекрасен, зачем же отказываться от того, что нам нравится, а не постараться продлить радость жизни? Посмотрите, говорят они, мир день ото дня становится все лучше, в нем появляется все больше приспособлений, облегчающих жизнь, доставляющих удовольствие человеку. Зачем нам стремиться уходить к чему-то другому?

Ответ здесь в том, что этот мир обречен на смерть и на распад, что мы уже много раз наслаждались его радостями. Все формы жизни, окружающие нас, уже по многу раз проявлялись, как много раз уже существовал наш мир. Я уже много раз здесь побывал и много раз беседовал с вами. Вы скоро поймете, что по-другому не могло и быть, что вы уже не раз выслушивали те слова, которые слышите сейчас. И еще не раз вы их услышите снова. Наши души никогда не менялись, тела же постоянно распадаются и составляются опять с известной периодичностью. Представим себе, что у нас в руках несколько игральных костей, которые мы бросаем. На одной выходит пять, на другой четыре, еще на одной три и, наконец, два. Если достаточно долго бросать кости, то числа непременно повторяются. Надо только бросать кости, и повторение неизбежно, сколько бы длительным ни был промежуток времени между одинаковыми комбинациями. Невозможно предсказать, как скоро выпадут снова одинаковые комбинации — это уже закон случайностей.

Но все это относится и к душам — сколь бы длителен ни был временной промежуток, повторы неизбежны. Снова и снова то же рождение, та же жизнь и та же смерть. Иные и не устремляются ни к чему, более возвышенному, чем мирские радости, но есть и те, которые понимают их мимолетность и тщету.

Каждая из форм жизни, от червяка до человека, похожа на кабинку на гигантском ярмарочном колесе, которое все время вращается, но пассажиры в кабинках меняются. Человек забирается в кабинку, движется вместе с колесом, потом выходит, а колесо продолжает вращаться. Душа входит в какую-то форму, через некоторое время оставляет ее, переходя в другую, затем в третью и так далее. Круговорот будет продолжаться до тех пор, пока душа не оставит колесо и не освободится.

Во все времена и у разных народов наблюдались совершенно поразительные предсказания прошлого и будущего. Способность видеть прошлое и будущее объясняется вот чем: пока Атман выступает в сфере причинности, он, хотя и не утрачивает присущую ему свободу и готов проявить ее, даже вырвав душу из причинно-следственной цепи, как и происходит с отдельными людьми, достигающими освобождения, находится под сильным воздействием этого закона, что позволяет прозорливому человеку, прослеживая причины и следствия, провидеть прошлое и будущее.

Желание или потребность всегда являются верным признаком несовершенства. Существо свободное и совершенное не может испытывать желания. Бог не может ничего желать, а если Он желает — Он не Бог. А потому все разговоры о том, что Богу угодно то или другое, что Его можно рассердить или умилостивить, — просто детский лепет, ровно ничего не означающий. Именно поэтому все великие души учат нас: не желай ничего, откажись от желаний и будь совершенно удовлетворен.

Человек слаб и беззуб в младенчестве, как слаб и беззуб он в старости. Крайности схожи, но различие в том, что младенец не знает, что его ждет в жизни, а старик уже прожил жизнь. При низких колебаниях мы не воспринимаем свет — все темно, при чересчур высоких — то же самое. Крайности кажутся схожими, хотя полярно различаются по сути. Стена не испытывает желаний, не испытывает желаний и совершенный человек, но стена неспособна их испытывать, а совершенному человеку нечего желать. Нет желаний и у дебилов — их мозг несовершенен, но нет желаний и у того, кто достиг наивысшего уровня. Различие между этими крайностями в том, что одна близка к животному, другая — к Богу.

ПОДЛИННЫЙ И КАЖУЩИЙСЯ ЧЕЛОВЕК

Наши глаза устремлены вперед, подчас на целые мили дальше точки, в которой мы находимся. Человек смотрел вперед всегда, с того времени, как начал мыслить. Он хочет знать, что будет после распада его тела. На этот счет выдвигались различные теории, предлагались целые философские учения в попытке найти объяснения феномену жизни и смерти. Одни были впоследствии отвергнуты, другие — приняты, и этот процесс будет продолжаться, пока мыслит человек. В каждом объяснении есть доля истины, в каждом есть многое, что к истине не имеет отношения. Я постараюсь изложить вам суть, результаты поиска в этом направлении, как он велся в Индии. Я постараюсь гармонизировать взгляды различных индийских философов на эту тему. Я постараюсь гармонизировать теории психологов и метафизиков и сочетать их с достижениями современной науки.

Философия веданты вечно устремлена к поиску единства. Индуса мало волнует частное, он постоянно ищет обобщений или, скорее даже, универсальности.

«Что есть то, благодаря познанию чего можно познать все?»[223] Это одна тема веданты.

«Как, познав комок глины, познаешь все, что можно знать о глине вообще, — что есть то, благодаря познанию чего познаешь все, что можно знать о вселенной?»[224] Это постоянное направление поиска.

Индусские философы утверждают, что всю вселенную можно выразить через один материал, который они называют акаша. Все, что мы видим и воспринимаем другими органами чувств, есть не что иное, как проявление акаши в разных формах. Акаша — всепроникающий, тонкий материал, но из него состоит все: твердые тела, жидкости, газы, Земля, Солнце, Луна, звезды.

Какая же сила воздействует на акашу, понуждая этот материал преобразовываться во вселенную?

Вместе с акашей существует универсальная энергия: все силы во вселенной, от сил притяжения до мысли, являются ее различными проявлениями. Эту энергию индусы называют прана. Прана, воздействуя на акашу, производит на свет вселенную. В начале каждого цикла прана как бы дремлет в бесконечном океане акаши. Постепенно прана приходит в движение и приводит в движение океан акаши. Прана вибрирует, и океан начинает формировать галактики, солнца, различные формы жизни. Поэтому индусы рассматривают все формы энергии как проявление праны, а все материальные проявления — как акашу. В конце каждого цикла все, что мы называем твердыми телами, преобразуется в более тонкую, жидкую форму, затем в еще более тонкую форму газа, газ принимает тонкую и однообразную форму тепловых колебаний — и все возвращается в первоначальную акашу. То, что мы зовем силами притяжения, отталкивания и движением вообще, понемногу возвращается в первоначальную прану. После этого прана пребывает в состоянии покоя, пока снова не придет в движение и не начнет создавать формы, — и все повторится. Таким образом, процесс творения проходит через нарастания и спады, своего рода колебания. На языке современной науки статические периоды перемежаются периодами динамическими.

Но это лишь часть картины, часть, известная даже современной науке, за пределы которой она, однако, выйти не может. Наш поиск тут не ограничивается, поскольку мы еще не обнаружили то, благодаря познанию чего мы познали бы все. Мы свели многообразие вселенной к двум компонентам, сейчас их называют материей и энергией, а философы Древней Индии звали их акаша и прана. Теперь нам предстоит проследить акашу и прану вплоть до их истоков. Прежде всего мы должны отнести их к более высокому уровню — к уму. Ум, Махат, — это универсально существующая мыслительная энергия, которая дает жизнь акаше и пране, будучи сама более тонким проявлением бытия, нежели они.

Универсальная мысль существовала вначале, она проявилась, стала изменяться и эволюционировала в акашу и прану, из взаимодействия которых возникла вселенная.

Теперь мы переходим к психологии. Вот я смотрю на вас — внешние ощущения улавливаются глазами, а сенсорные нервы доносят их до мозга. Но глаза не являются органами зрения, это просто инструменты, расположенные на поверхности, поскольку при разрушении настоящего органа зрения, который передает воспринятое глазами в мозг, будь у меня хоть двадцать пар глаз, я все равно вас не увижу. Итак, орган отличен от соответствующего инструмента, и это относится ко всем органам чувств. Человек обладает рядом инструментов в своем физическом теле, и в том же физическом теле находятся и органы восприятия. Однако этого еще не достаточно. Представьте себе, что ваше внимание полностью поглощено тем, что я сейчас говорю, а в это время звонит звонок. Вы можете и не услышать звонок. Звуковые колебания коснутся ваших ушей, нервы передадут восприятие в мозг, но почему же вы не услышали звонок, если в этом и заключен весь процесс? Чего-то не хватило: мозг не был соединен с органом, а когда мозг отключается от органа, то орган по-прежнему несет восприятия, но мозг не реагирует на них. Но и это еще не все. Необходим следующий фактор — реакция изнутри, с которой начинается знание. Внешний раздражитель направляет в мой мозг поток сообщений. Ум принимает сообщения и передает их интеллекту, который группирует их в соответствии с ранее собранными впечатлениями и посылает поток реакций. Это и есть восприятие. Затем действует воля. Та часть мозга, которая реагирует, называется буддхи, интеллект. Однако и это тоже еще не все. Представим себе, что у меня есть камера и есть экран, на котором я намереваюсь показывать изображение. Что мне для этого требуется? Я должен направить лучи света через камеру на экран, где они сгруппируются. Экран должен быть статичен, ибо лучи света движутся, а они должны быть собраны и скоординированы. Примерно то же происходит с ощущениями, доставляемыми органами чувств в ум, который в свою очередь передает их интеллекту. Процесс восприятия не может быть завершен, если нет за всем этим чего-то статичного, на чем появится картина, соединившая в себе ряд ощущений. Что же это такое, что придает единство постоянно изменяющемуся существу? Что миг за мигом сохраняет тождество в постоянном движении? На чем собираются наши разнородные впечатления, на чем соединяются в единое целое наши множественные восприятия? Что бы это ни было, оно должно быть неподвижно относительно тела и ума. Экран неподвижен относительно световых лучей, иначе нам не получить изображение. То, на что проецирует свои картинки ум, то, на чем собираются воедино наши ощущения, — это душа человека.