Герои - Джо Аберкромби

— Гораздо больше, только моя добрая воля — штучка твёрдая, но хрупкая. Пять дюжин — предел, больше не осилит.

Час назад она не надеялась на собственное спасение. Её колени чуть не разъехались, при мысли остаться в живых и, вдобавок, спасти шестьдесят человек. Но надо попытаться ещё раз.

— Была другая женщина, её взяли вместе со мной…

— Ничего не поделаешь.

— Вы не знаете, о чём я прошу…

— Знаю, и тут ничего не поделаешь. Входящий-Со-Стуком, тот здоровила, схвативший вас? Он чудной до безумия, как шлем из травы. Я ему не указ. Никто ему не указ. Знала б ты, какой ценой я тебя добыл. Я не могу позволить себе выкупить кого-нибудь ещё.

— Тогда я не смогу вам помочь.

Доу щёлкнул языком.

— Острота — это замечательно, но ты же не хочешь оказаться слишком острой и самой себе перерезать горло? Раз ты мне не поможешь, какой от тебя толк? С таким же успехом я возьму и отправлю тебя назад, ко Входящему-С-Залупой, угу? Пожалуй, у тебя есть два выхода. Обратно к отцу, наслаждаться миром, или обратно к подруге, наслаждаться… тем, что её ждёт. Что привлекательнее?

Финри подумала о загнанном дыхании Элиз в темноте. О всхлипе, когда рука Финри выскользнула из её ладоней. Подумала об исполосованном шрамами великане, размозжившем о стену голову собственного воина. Хотелось бы ей быть настолько смелой, чтобы смочь хотя бы заявить, что он блефует. Да только кто бы смог?

— К отцу, — прошептала она, и самое лучшее, что у неё получилось — не разреветься от облегчения.

— Не расстраивайся. — Чёрный Доу ещё раз явил свою ухмылку убийцы. — Я бы выбрал то же самое. Счастливо дохуярить до дому.

Мешок опустился ей на голову.

Утроба подождал, пока Трясучка не уволок закутанную девку за дверь, прежде чем выдвинулся вперёд, поднял руку и тихонько задал вопрос.

— Э… что происходит, вождь?

Доу угрюмо насупился на него.

— По идее ты мой второй, старикашка. Тебе полагается быть последнему, кто меня вопрошает.

Утроба воздел ладони.

— Так оно и будет. Я за мир всей душой, клянусь, просто, наверно, мне пригодится знать, с чего вдруг ты хочешь мира.

— Хочу? — пролаял Доу, вскинувшись на него, как взявшая след гончая. — Хочу? — Ещё ближе, Утробе пришлось прижаться спиной к стене. — Я добьюсь, чего хочу, когда перевешаю весь, блядь, Союз и долина задохнётся от дыма жареного мяса, а Инглия, Срединные Земли и все прочие ихние, хер знает какие, земли уйдут на дно Круглого моря. Ну как тебе мой мир?

— Понял. — Утроба прочистил горло, от всей души желая не задавать тот вопрос. — Так точно.

— А вот что такое быть вождём, ты понял? — рычал Доу ему в лицо. — Постоянно, сука, лезет всякая хуйня, которая тебе нахер не впёрлась! Если б я знал, какая это радость, когда надевал цепь, я бы выбросил её в реку вслед за Девятью Смертями. Тридуба предупреждал, да я не слушал. Хрена с два ты получишь чё хочешь.

Утроба содрогнулся.

— Тогда… зачем?

— Затем, что мёртвые ведают, я не миротворец — но и не полудурок же. Твой дружок Кальдер, может и ссыкло, зато подметил верно. Кто ставит на кон свою жизнь за то, что можно взять всего лишь попросив — тупой болван. Не у всех мой вкус к драке. Люди устают, союзных слишком много — всех не перебить, и, а то вдруг ты не приметил, — мы стоим без порток, в змеиной, мать их, яме. Железноглав? Золотой? Весь-Из-Себя-Со-Стуком? Этих подлюк нельзя отпускать от себя ни на шаг дальше, чем ты поссышь без рук. Лучше бы нам поскорее закончить, пока это можно назвать победой.

— Справедливо, — прокаркнул Утроба.

— Будь по-моему, такой херни отродясь бы не было. — Лицо Доу задёргалось при взгляде на Ишри, облокотившуюся об стену в тени, с пустой чёрной маской на месте лица. Он издевательски растянул рот, поводил языком и сплюнул. — Но умеренные одержали верх. Примерим-ка на себя мир, поглядим, будет ли он нам натирать. Давай, тащи эту суку обратно к батьке, пока я не передумал и для разминки не вырезал на ней, в пизду, блядь, кровавый крест.

Утроба по-крабьи, бочком, попятился к двери.

— Слушаюсь, вождь.

Сердца и умы

— Сколько нам здесь торчать, капрал?

— Как можно меньше, не покрыв себя позором, Желток.

— А это сколько?

— Считай, пока я не перестану различать в темноте твоё личико.

— А мы патрулируем, да?

— Нет, Желток, мы просто будем прохаживаться туда-сюда и порой присаживаться отдохнуть.

— Где же нам найти, где присесть, тут так мокро, как у выдры…

— Шш, — прошипел Танни, маша Желтку пригнуться. На другой стороне подъёма, в лесу, стояли люди. Трое — и двое из них в союзных мундирах. — Хе. — Один из них — младший капрал Хеджс. Косоглазая, нагловатая крыса — будучи в Первом около трёх лет возомнил себя крутым барыгой, но по сути являлся лишь жуликоватым полудурком. Из тех дурных солдат, которые порочат имя нормальным дурным солдатам. Его долговязый дружок оказался незнаком, наверно новобранец. Желток на хеджсовский лад — воистину слишком ужасающий образ, чтобы забавлять.

Оба держат мечи наголо, остриями в сторону северянина, причём Танни сходу сумел бы определить, что тот не боец. Одет в грязную куртку, подпоясан, с луком через плечо и несколькими стрелами в колчане. Больше на виду оружия нет. То ли охотник, то ли капканщик, он выглядел отчасти недоумённо, отчасти испуганно. В руке у Хеджса чёрная меховая шкурка. Не нужно обладать великим умом, чтобы всё стало ясно.

— Ба, младший капрал Хеджс! — Танни с места широко ухмыльнулся и вразвалочку двинулся вниз по берегу. Рука покачивалась на рукояти меча, просто чтобы все поняли, что он у него есть.

Хеджс с виноватым видом вперился в него исподлобья.

— Отвали, Танни. Мы его засекли, он наш.

— Ваш? Где это в уставе написано, что пленные отдаются вам на поругание, раз вы их нашли?

— А тебе до устава не пофигу ль? Что ты здесь забыл, хотелось бы знать?

— Так уж вышло, первый сержант Форест отправил меня и рядового Желтка в патруль, проследить, чтобы никто из наших людей не творил безобразий за часовыми постами. И кого бы мне не встретить, как тебя, за часовыми постами в процессе грабежа этого гражданского. По-моему это безобразие. По-твоему — безобразие, Желток?

— Э… ну…

Танни не дожидался ответа.

— Знаешь, что сказал генерал Челенгорм: наша цель покорить не только земли, но и сердца и умы. Тебе нельзя грабить местных, Хеджс. Нельзя и всё. Вразрез с нашим общим подходом в этих краях.

— Генерал Челенгорм, ни хуя себе?! — фыркнул Хеджс. — Сердца и умы? Ты?! Ой, не смеши меня!