Война гармонии - Лиланд Модезитт

Джастин в полном одиночестве направлялся к опушке Великого Леса, стараясь не думать о том, что ждет его под зеленой сенью исполинских деревьев.

А ведь надо же, когда-то Наклос представлялся ему неким благостным парком, где друиды, животные и растения сосуществуют в мирной и радостной гармонии!

Остановился инженер у развилки, откуда одна тропка вела к лугам, тогда как другая взбиралась по заросшему кустами склону. Помедлив, он направился к вершине холма, гадая о том, скольким людям пришлось повернуть к лугам, превратившись в бездомных скитальцев, навек отлученных от родной земли.

Уже близ вершины, на прогалине, где они с Дайалой когда-то провели ночь, он бросил последний взгляд на луга, в сторону Каменных Бугров. Тогда ему казалось, что стоит лишь добраться до Наклоса — и все образуется само собой. Потом инженер одолел последние несколько локтей, поднялся на вершину и посмотрел на расстилавшийся внизу лес.

«Есть два пути... безопасный и славный... безопасный и славный... безопасный и славный...»

Джастин покачал головой. Да проклянет его Тьма, если он дрогнет, хоть перед Белыми Фэрхэвена, хоть перед замысловатым кружевом хаоса и гармонии, воплощенном в Великом Лесу.

Солнце коснулось западного горизонта. Джастин задумался: то, что он должен обрести себя и, прошагав по Лесу, прийти с ним к некому соглашению, было более или менее ясно. Но как он узнает, чем закончилось испытание? И что оно вообще закончилось? Это так и оставалось для Джастина загадкой.

Усмехнувшись, он поджал губы и привалился спиной к гладким темным камням, от которых исходило ощущение гармонии... и крови.

Джастин нервно покачал головой, устремил взгляд в золотистую пыль сливающихся с кронами сумерек и воззвал к Великому Лесу:

«Это я! Я пришел! Я здесь!»

«Нет... О, Джастин, будь осторожен...»

Даже на таком расстоянии тревожные мысли Дайалы были восприняты им достаточно четко, и он даже успел направить к ней успокоительный импульс, прежде чем лес обрушил на него первый удар белого кнута.

Джастин вообразил себя прочной наковальней из черного железа, которая вся была проникнута внутренней гармонией, — против наковальни белая плеть бессильна. В следующий миг Джастина опутали два жгута — белый и черный. Они стягивали петли, как будто стремясь выдавить из него укрепляющее гармоническое начало.

И тогда он превратился в железный брус, раскаленный добела в горне, источающий жар, опаляющий все вокруг...

Затянувшиеся жгуты тоже раскалились и обратили свой жгучий жар против него. Джастин усмехнулся краешком губ и позволил своему железному ядру принять и впитать этот жар, как всегда поглощает жар жадное до огня железо. А сделав этот жар своим, Джастин шагнул к тропе. Жгучие жгуты — импульсы магической силы — съежились под напором его воли и исчезли прежде, чем ноги привели его к низким кустам у опушки.

«Я Джастин! Это я! Я здесь!»

Хрясь!

Тяжеленная ветка проломила лиственный навес и упала почти у его ног, перегородив тропу.

Остановившись, Джастин направил вперед жар, собранный во время предыдущей атаки. Кора задымилась, потом вспыхнула. Он прожег себе путь с такой легкостью, с какой клинок прорезал бы насквозь головку сыра.

Пот заструился с его лба, однако Джастин продолжал углубляться под сумрачные своды гигантских деревьев.

Хрясь!

Следующую падавшую ветку — величиной она была с дерево средних размеров — он обратил в пепел еще в воздухе, прежде чем она достигла земли.

С каждым пройденным локтем тропа тускнела, словно истаивая. Видеть ее становилось все труднее, но Джастин не останавливался.

Со следующим выбросом энергии из зарослей выскочил чудовищный лесной кот с поблескивавшими клыками и кривыми окровавленными когтями. Отшатнувшись, инженер укрылся за световым щитом. Хищник исчез, но из окружавшей тьмы выступила облаченная в серое фигура. Фигура той самой погибшей воительницы из Железной Стражи. Она держала в руках ту самую стрелу с черным гармонизированным наконечником, что сразила ее.

— Ты принадлежишь хаосу точно так же, как и я, — молвила она, глядя сквозь него безжизненными, невидящими глазами. — Хаос есть смерть, а ты творишь смерть не только собственными руками, но и руками сотен других.

Джастин, содрогаясь, потянулся к видению чувствами, но ощутил за ним лишь точечные энергетические импульсы.

— Возьми это, — продолжила она, протягивая ему стрелы. — Великий Мастер хаоса, прими собственное творение.

«Мастер хаоса? Никогда!»

Даже понимая, что имеет дело с призраком, созданным ухищрениями Великого Леса, Джастин поднял руку, чтобы оттолкнуть подношение.

— Возьми...

Железный Страж метнула стрелу в его поднятую руку, и ее пронзила жгучая боль, как будто она оказалась вспоротой ножом от запястья до плеча.

— Я возвращаю принадлежащее тебе, Мастер хаоса...

Джастин прищурился, но по-прежнему не мог ни увидеть, ни ощутить что-либо позади призрака. Сдерживая подступившие к глазам слезы и стараясь не обращать внимания на боль в руке, наливавшейся свинцовой тяжестью, он прошел мимо Железного Стража и тут же увидел другую женщину.

Рядом с тропой, улыбаясь и маня его к себе, стояла рыжеволосая женщина с наполовину сожженным лицом. Из разорванной, почерневшей плоти выпирали кости. Одеждой ей служил пепел.

— Пойдем со мной, Джастин. Ты любил меня... и я пострадала из-за твоей любви...

— Нет! — Джастин стиснул зубы. — Я не причинял тебе никаких страданий, это сделал Фирбек! К тому же ты никогда не любила меня. Тебя влекло к Гуннару.

Она протянула к нему руку, и хотя Джастин выставил дополнительный щит, выросшие вдруг до невероятной длины пальцы впились ногтями в его правое предплечье. Ощущение было такое, будто в руку вонзились раскаленные добела железные шипы. Ноздри заполнил омерзительный запах горелой плоти. Его собственной плоти.

— Ты любил меня, и твоя любовь стала причиной моей гибели.

Теперь обе его терзаемые болью руки бессильно висели по бокам, однако он снова шагнул вперед, в лежавшие на тропе темные тени.

Черноволосая женщина в лазоревых кожаных доспехах остановила всхрапнувшего коня возле тропы и, указав на грудь Джастина коротким мечом, позвала:

— Идем с нами... Разрушитель. Присоединяйся к нам...

Позади нее Джастин ощущал присутствие несчетных орд мертвецов, и в белом, и в голубом.

Он остановился.

— Иди к нам... к нам... иди к нам...

Из одной его руки сочилась кровь, тогда как почерневшие раны на другой обжигали нестерпимой, запредельной болью.

Тупо глядя на всадницу, он пытался сообразить: чего же он в свое время не понял, что упустил... Руки не повиновались, голова трещала, мысли путались.