Повелитель теней. Том 3 (СИ) - Куницына Лариса

— Забери его, — произнесла я. — Я попробую вернуться самостоятельно. Мне нужна практика.

Джулиан кивнул и внезапно наклонился и схватил за руку стоявшего за моей спиной Эла. Тот вскрикнул и они исчезли. Я в последний раз взглянула на то, что недавно было замком, потом — на его обитателей, грустно поглядывающих в мою сторону, махнула им на прощание рукой и закрыла глаза.

Я представила себе командный отсек «Паладина», таким, каким он должен быть сейчас, неярко освещённым аварийными панелями, пустым и гулким. Я припоминала детали, те, что совпадали с нашим командным отсеком, то, что отличалось, потом представила, как там сейчас сухо и немного теплее, чем на улице. Стало тихо, я почувствовала, что стою на гладком полу отсека и открыла глаза, убедившись, что передо мной именно то, что я представляла. У меня снова получилось. Что ж, я научилась перемещаться хотя бы в хорошо знакомые мне помещения.

Окинув взглядом огромный чуть затенённый зал, я развернулась и пошла к выходу, чтоб подняться в медотсек и убедиться, что с Азаровым всё в порядке.

Эл сидел в своей каюте. Изабо Моро, которая, вернувшись на «Паладин», взяла на себя командование, велела запереть его и сторожить, но это было излишне. Он был рад вернуться на звездолёт и не собирался никуда убегать. Торчать возле его дверей никому не хотелось, о чём помощнику командира по науке сообщили, не взирая на её звание. Она не решилась настаивать, а когда он попросил разрешения сходить в душ, она, недовольно взглянув на него, пожала плечами и ушла, оставив его в покое.

Когда я вышла из медотсека и спустилась в его каюту, он уже вымытый, побрившийся и кое-как, не совсем удачно подстриженный, сидел на застеленной койке и уныло рассматривал висевшую на стене картину с идиллическим пейзажем. На нём был свежий комплект формы, но без наградных планок, наверно он уже не считал себя достойным носить их.

Мне не хотелось проводить официальное расследование, однако, я понимала, что должна прояснить некоторые обстоятельства этого дела. Я не стала препровождать его в специально оборудованную для допросов камеру в трюме, тем более что смонтированное там оборудование было бесполезно. Также я не стала вызывать кого-то для ведения протокола и вести его самостоятельно, оставив это всё Азарову, если он сочтёт нужным позже запротоколировать показания Эла. Я даже не сняла свой рыцарский наряд, хотя не собиралась возвращаться в тот дремучий мир, который здесь, на борту земного звездолёта казался мне странным сном.

Войдя в его каюту, я подошла к столу и присела в кресло. Он покорно смотрел на меня, сложив руки на коленях, и иногда нервно приглаживал коротко остриженные волосы, которые топорщились после душа.

— Считайте, что это официальный допрос, — проговорила я, чтоб придать значимость нашему разговору. — Позже ваши показания будут оформлены надлежащим образом, а пока просто изложите устно, что тогда произошло.

— Вы знаете, где Бен? — спросил он, заискивающе взглянув на меня. — Вы его нашли?

— Об этом позже, мистер Багси, — проговорила я. — Давайте сначала о том, что произошло на самом деле между ним и командором Азаровым. Хочу напомнить, что это официальный допрос.

Он неловко заёрзал на койке, а потом кивнул.

— Я всё понял. Я, Элвин Багси, 45 лет, капитан, служу третьим помощником на поисково-спасательной баркентине «Паладин», Земля. Я готов честно ответить на ваши вопросы, командор.

— Будет лучше, если вы всё расскажете по порядку. Меня интересуют обстоятельства покушения на убийство командора Азарова.

— Никто не собирался его убивать! — нетерпеливо перебил меня Эл. — Он был нужен нам живой, но в бессознательном состоянии. Так сказал Бен.

— Бен Олдридж?

Багси торопливо кивнул.

— Он сказал, зачем это нужно?

— Нет, не сказал. Я всегда верил ему. Он сказал, что это очень важно и просил помочь. Я помог. Я всегда ему помогал.

— Итак, что произошло?

— Я должен сказать, что командор Моро была с нами в заговоре. Она проделала большую часть работы, а рассчитал и придумал всё Бен. Он просто вошёл в командный отсек и выстрелил в голову Азарову. Бластер был настроен таким образом, чтоб рана была обширной и выглядела смертельной, но на самом деле она была поверхностной. Азаров просто потерял сознание. Изабо бросилась к нему, будто пытаясь помочь, а на деле сделала ему инъекцию. Я не знаю, что это за препарат, я не разбираюсь в лекарствах, но это должно было ввести его в медикаментозную кому. Инъектор она сунула ему под спину и бросилась к Бену. Ноттингем её перехватил и, пока она билась в его руках, а стрелки уводили вниз Бена, я успел подобрать инъектор и сунуть его в карман. Потом Азарова отнесли в медотсек, и нам осталось только ждать ночи.

— Вы были уверены, что доктор Джонсон не определит, что рана не смертельная и Азаров жив?

— Она занималась исследованиями паранормальных способностей и генетическими отклонениями, потому Азаров и взял её в экипаж. Как врач, она ничто. Она умеет работать только с аппаратурой. Даже простейшие операции делал медкибер. Теперь у неё не было ничего, даже лазерного скальпеля. Её шаги можно было просчитать с большой долей вероятности, что и было сделано. Она не обнаружила пульса и дыхания, в лобной части Азарова была огромная чёрная дыра. Она решила, что он мёртв.

— Но она накачала его формалином, как же он выжил после этого?

— Нет, — замотал головой Багси. — Я ж говорю, всё было просчитано заранее. Доктор Джонсон не переносит резких запахов, к тому же она считала, что работает с трупом, и формалин — едкая жидкость. Поэтому она надела защитный костюм и маску. И она не заметила, что запаха формалина нет. Изабо заранее заменила жидкость в ёмкостях. Она залила туда этот… ну, антифриз для крови. Его ещё используют полярники, водолазы и ремонтники в лёгких скафандрах. Он не даёт жидкости кристаллизоваться в низкотемпературной среде и защищает от обморожений. Она это ему впрыснула! Мы же знали, что после его унесут в холодильник. Он мог просто замёрзнуть, если б не это.

— Что было дальше?

— Я забыл сказать, что ещё предыдущей ночью мы с Беном спустили через люк в кормовой части тележку и автономную анабиозную камеру. На тележке мы отвезли камеру подальше в лес к началу лесной дороги. А в ту ночь Изабо открыла дверь моей каюты, я выпустил Бена, и мы тем же путём вынесли Азарова, отнесли его в лес и уложили в ту камеру. Потом Бен ушёл. Я боялся оставаться там. Я даже не разбойников боялся, думал, что командир проснётся и от меня мокрого места не оставит. Вы же знаете, что бывает, когда он не в духе. Но он не проснулся. Я ждал очень долго, несколько раз поспал и поел из тех запасов, что взял с собой. Уже прошёл день и снова начало темнеть, когда вернулся Бен. Он привёл лошадь с впряжённой повозкой. Мы погрузили камеру на повозку и завалили хворостом, поехали куда-то, я не знаю куда. Ехали долго, останавливались только, чтоб дать лошади отдохнуть и пощипать травку. Мне её жалко было. Такая доходяга… Я ей белковые сухари давал. В общем, мы шли несколько дней и пришли к подножью горы. Она меня испугала, чёрная, с крутыми склонами и вершина окутана каким-то грязным туманом.

Он замолчал, вспоминая то, что тогда произошло. Я поняла, что речь идёт о Грозовой горе.

— Потом произошло кое-что очень странное, — продолжил он. — Бен скидал с повозки хворост, положил ладони на анабиозную камеру и вдруг исчез вместе с ней. Я ничего не понимал, попытался позвать его, но его не было. А потом началось что-то страшное. Тучи над горой заклубились, послышался страшный грохот. Лошадь испугалась. Я с трудом её удерживал. А тут ещё начали сверкать молнии. И следом… полетели камни.

Он подавлено замолчал.

— То есть сошла лавина? — уточнила я, чтоб снова вернуть его к рассказу.

— Нет. Камни полетели вверх. Все, что лежали вокруг, большие валуны и просто булыжники летели вверх, и я видел сквозь грозу, что они укладываются в стены на вершине, и получается замок. Потом грохот смолк, но тучи клубились, и молнии кое-где ещё сверкали. И появился Бен. И тогда я понял, что с ним что-то не так.