Эсперанса. Изгнанники в лесу. Жилище в пустыне. - Майн Рид

По вилкообразным рогам я тотчас узнал антилопу, единственную ее разновидность, которая встречается в Северной Америке.

Мария рассказала мне в подробностях все приключение.

Они сидели молча у огня и терпеливо нас поджидали, так как мы сильно замешкались с фургоном. Внезапно в темноте вспыхнули два огромные глаза, яркие, как свечи, – и всего в нескольких шагах от места, где они сидели; они видели только глаза, но не на шутку испугались, так как предположили появление волка, медведя или пантеры. Однако женщина и дети не растерялись: всякое бегство в их положении было бессмысленным: Франк и Генри схватились за карабины. Первым готов был Генри. Будь что будет. Он нацелился между глаз зверя и спустил курок.

Во мраке и пороховом дыму нельзя было разглядеть, что сталось с животным; но псы, лежавшие у костра, встрепенулись и бросились травить зверя. Издали слышен был шум погони, потом возня, борьба, и наконец все смолкло. Мария сразу поняла, что Генри подстрелил большеглазого зверя, а собаки настигли его и собираются растерзать. Но Франк и Генри вмешались вовремя; раненная в плечо антилопа оказалась неподалеку.

Хоть Генри и не хвалился своим подвигом, но в глазах его сияло торжество. Чудесной благородной дичи нам хватит по крайней мере на три дня. Всего час назад мы не знали, чем пообедаем завтра, а теперь можем гордиться прекрасной провизией и даже звать гостей.

Только теперь я вспомнил о сюрпризе, которым собирался порадовать жену: о нашем фургоне со всей хозяйственной утварью и припасами и о вновь обретенном лучшем из наших быков.

– Где Куджо? – спросила жена. – Он несет одеяла?

– Да, – ответил я. – И еще кое-что хорошее…

При этих словах раздался скрип колес, и вынырнула из темноты белая холстина фургона, освещенная костром. Франк вскочил на ноги и, хлопая в ладоши, закричал:

– Гляди, мама, фургон, фургон!..

Тут мы услышали зычный голос Куджо:

– Но, но! Пошевеливайся!..

И через мгновение лошадь с быком втащили на горную лужайку фургон с такой легкостью, словно он был игрушкой. Казалось, они способны протащить его сто километров без отдыха. Разумеется, мы тотчас их распрягли, дали им вдоволь напиться и пустили щипать траву.

Час был уже поздний, и неудивительно, что после всех пережитых испытаний мы, не теряя времени, стали готовиться ко сну. Мария постлала нам постели в фургоне: другого крова у нас не было, но и этот был хорош. Мы с Куджо тем временем освежевали антилопу, чтобы заготовить мясо для завтрака.

Собаки с явно корыстным интересом следили за нашей работой. Бедные псы изголодались больше нашего. Кое-что им тут же перепало: голова, копыта и внутренности; для них это было настоящее пиршество. Тушу антилопы мы подвесили за ноги к дереву, и притом как можно выше, чтоб до нее не могли дотянуться волки, и во избежание соблазна нашим псам.

Наконец Мария объявила, что постели готовы. Нам оставалось лишь крепко уснуть.

12. Дикие бараны

Мы поднялись на рассвете и насладились великолепным восходом в горах: вся область к востоку, насколько хватал глаз, лежала неподвижной туманной пеленой, подобно океану в тихую погоду. Когда оранжевый шар солнца всплыл над горизонтом, хотелось верить, что он вынырнул из-под земли, хотя мы знали, что его отделяют от нас сотни миллионов километров. Солнце медленно поднималось по бледно-голубой безоблачной лазури. На плоскогорьях Америки нередко можно пропутешествовать несколько дней, не встретив облачка величиной с бумажного змея.

Настроение у нас было отличное; мы хорошо отдохнули и были недосягаемы для краснокожих, от руки которых пали наши товарищи. Сказать по правде, простодушные индейцы сглупили, совершив такой чудовищно трудный путь ради нашего жалкого скарба.

Вид антилопы с ее желтоватым нежным жиром и капельками ночной росы на нем был чрезвычайно аппетитен. Зная за Куджо таланты мясника, я предложил ему разрезать тушу, а сам, вскинув топор на плечо, отправился к подошве горы за топливом для костра.

Мария была всецело поглощена хозяйственными хлопотами, окруженная горшками, кастрюлями, сковородами; она перемывала посуду в прозрачной воде ручья: клубы густой пыли, поднятой фургоном в сухих прериях, плотным слоем осели на всей нашей утвари. На хозяйственный инвентарь нам теперь нечего было жаловаться: сковорода, большой котел, два корыта, супная миска, кофейник, кофейная мельница, полдюжины чашек и целый набор вилок, ножей и ложек – всё вещи, приятные для путешественника в прериях.

Недостатка в топливе не оказалось, и вскоре костер наш весело затрещал. Мария поджарила кофейные зерна на сковородке и размолола их в мельнице. Я подрумянил на вертеле ломти дичи, меж тем как Куджо, нарвав стручков акации, жарил зерна вместо хлеба, так как у нас не было муки. Запасы наши пришли к концу уже несколько дней назад, и мы питались одной только солониной и кофе. Кофе мы расходовали очень скупо, считая его роскошью. Ни сахара, ни сливок, конечно, не было, но мы о них даже не мечтали: все, кому приходилось путешествовать в прериях, предпочитают чистый, беспримесный кофе, без сахара и густых сливок: он лучше подкрепляет. Однако при желании мы могли подсластить наш кофе: следовало лишь взять пример с Франка, который снимал медово-сахарную кожуру со стручков, откладывая в сторону зерна; у него уже накопилась целая тарелка сладкой кожуры. Молодец, Франк!

Большой провизионный ларь был извлечен из фургона; накрытый скатертью, он заменил нам стол. Стульями служили большие камни вокруг ящика. Мы принялись за ароматный кофе и вкусные ломти дичи. Во время завтрака я обратил внимание на Куджо, который долго вращал белками и наконец закричал:

– Хозяин, хозяйка, глядите, что там такое!..

Мы сидели спиной к горе, но обернулись в сторону,