Стальное княжество. Дилогия - Инна Живетьева

Рик вспыхнул:

— Я так не говорил! Я о том, что князь по правде тогда любил и меня, и маму! Любил, вот!

— Да я вообще не про твоего отца, — спокойно обронил Влад, замолчал.

Славке показалось — как шторы задернул и снова ушел в себя.

— Мы отвлеклись, — заметил Талем.

— Да, получается, что беда, грозящая миру — это равнодушие, — встряхнулся Славка и начал загибать пальцы: — Вымерли драконы, дайарены уходят. А дриды?

— Не знаю. С ними встречаются все реже, но из-за того ли, что дридов стало меньше, или они просто не хотят иметь дело с людьми — не ведаю.

— А вы сами, Талем, в смысле — ведуны? — не отставал Славка.

— Тоже не ведаю. Но когда-то ведуны преподавали в Высших школах, а раз школ стало меньше, и в них не так уж много осталось учителей… — Талем развел руками.

— А у вас никогда не считали, сколько всего народу живет в княжествах? — заинтересовалась Лера.

— Каждому сэту примерно известно, сколько воинов у него под началом, купцов, искусных ремесленников, какое количество деревень платит дань. Но считать всех подряд и в голову не приходило. Жаль, что я больше не княжеский ведун, обязательно постарался бы такое устроить.

— И жаль, что я больше не наследник, — в тон ему добавил Рик.

— Ну, это еще как посмотреть, — тихонько пробормотал Филат. Славка оглянулся с удивлением: ратники обычно не вмешивались в подобные разговоры. — Если ведун прав по поводу границ…

Талем на мгновение отвел взгляд.

— То что? — требовательно взглянул на ратника княжич.

— А то, что князю сыновья будут нужны, — расплывчато пояснил старый воин.

— Сам подумай, в смутное время род должен быть крепок, — заметил Талем, не снимая руку с плеча княжича.

— Я понял, — резко кивнул Рик. — На тот случай, если с кем из сыновей князя случится беда. А чтобы сберечь младшего, наследником нужно назвать старшего.

«И — заговор. Тьфу, глупость какая», — подумал Славка. Ему не давало покоя сосредоточенное лицо Талема. Что-то еще было не сказано, и Рик вот-вот поймет это.

— Власть должна быть крепка, а тут заговор… — княжич осекся, зябко обхватил себя за локти. — В смутное время многие захотят знать тайный ход в замок. Если я отрекусь сейчас или князь перестанет мне доверять… — Рик не договорил, только кожа туго натянулась на скулах.

— Мы опять отвлеклись, — торопливо вставил Талем. — Должно ли понимать так, что возразить вам нечего?

В ответ промолчали.

— Ну что же. Тогда у нас общий путь — в Межанские леса. Вам — искать дрида и дорогу домой, нам — путь к спасению мира.

Славка немного покоробило такое разделение, но он не успел придумать, как возразить — Талем перевел разговор:

— А пока у меня к вам просьба, — ведун смущенно качнул медальон. — Дайарена согласилась проверить, есть ли у вас сила.

Айрем был похож на уже виденный: те же полки вдоль одной стены, узкая лавка для гостей-просителей — вдоль другой; плоский камень посреди комнаты. Сквозь решетчатый круг в центре крыши падал свет, оставляя затененными углы. Хозяйка давно уже покинула свое племя, но порядок поддерживается такой, словно она отлучилась ненадолго.

Дайарена сидела на корточках перед камнем и растирала сухие листья. Горел небольшой костер, неровно обложенный белыми камушками. Дайарена не мигая смотрела в пламя, и если бы не движения пальцев, то ее можно было принять за статую. Высвеченные огнем черты лица казались высеченными из мрамора.

Растертые в пыль листья высыпались из сухой ладони в костерок. По комнате поплыл раздражающе-сладковатый запах, и Аля ущипнула себя под коленкой, чтобы не расчихаться. Из-за плотной ткани получилось лишь слабое царапанье, и девочка торопливо зашмыгала носом. Следом в огонь полетели лепестки цветов и тонкие веточки. Дым становился все гуще, на глаза наворачивались слезы. Дайарена плавно повела руками вверх, словно гончар, лепящий тонкий высокий кувшин. Дым послушно свился столбом, и стало легче дышать. Из рукава выскользнул узкий костяной нож и лег рядом с костром.

— Кто первый? — глянули на ребят равнодушные птичьи глаза.

Аля торопливо спрятала ладони между коленками: черт его знает, зачем дайарене нож?

— Я, наверное, — торопливо встал Алешка. — У меня точно никаких отклонений не наблюдалось, так что…

— Садись, — дайарена указала через камень напротив себя. — Подтяни рукав.

Алешка опустился на корточки, суетливо поддернул рубашку. Показалось запястье, обвитое чуть заметным следом от веревок, потом ожог на месте клейма. Когда ткань поползла выше локтя, женщина кивнула — хватит.

— Дай.

Мальчишка замялся: чтобы вложить пальцы в ладонь дайарены, ему придется протянуть руку над огнем. Женщина приподняла темные, красиво очерченные брови, и Алешка решился. Цепкие пальцы ухватили за запястье и начали мять ладонь. «Карга старая», — обозлилась Аля, увидев, как чуть дрогнул у Алешки уголок губ: начало припекать. Костяной нож мелькнул в воздухе, словно и не лежал за мгновение до того на камне, и ужалил мальчишку в середину ладони. Дайарена ловко перевернула Алешкину руку так, чтобы ладонь накрыла белый столб дыма. Темно-красная капля набухла и упала в центр костра. Дайарена отпустила руку и уставилась на дым. Тот густел, наливался синевой, призрачно светясь и переливаясь стальными бликами в полумраке комнаты.

— Есть сила, — сказала дайарена, взмахами ладоней раздувая цветной дым по комнате. — Не наша и не ведовская. Сам управлять ей не может, власти нет. Разве что когда прорвется, за собой поведет. А власти бы, немного, хоть с перо горловки, так мог бы с ведуном поспорить. А совсем бы себе подчинил, так с дридами на равных встал бы. Но — не дано. Пусто. Бесполезно.

За разговором женщина огладила новый белесый столб дыма. Алешка озадаченно посмотрел на свою ладонь, но та была обычной, слегка грязноватой, с длинной царапиной на указательном пальце. Глянул вопросительно на ведуна. Талем подался вперед, того и гляди кувыркнется с лавки, глаза у него горели почище камня в медальоне в солнечный день. Мальчик пожал плечами и сел на место.

— Бред какой-то, — сказал еле слышным шепотом.

Но дайарена все равно услышала, поджала губы и обидчиво процедила:

— Дальше смотреть?

— Да, пожалуйста, прошу тебя, — торопливо закивал Талем.

Из айрема вышли в молчании. Сила была у всех, дрид не прихватил ни одного «пустого». И ни один не мог управлять ею самостоятельно.