Вторая любовь - Джудит Гулд

— Разумеется, уважаемый Куо.

Женщина ждала, пока старец приладит розовую ветвь к хирургическому надрезу, сделанному на нежном стволе.

— Я вам очень признателен, — поблагодарил он ее, когда закончил работу. — Не будете ли вы так добры позвонить в «Пэн Пэсифик» и передать сэру Йену, что лунтао хочет его видеть. И немедленно, понятно?

— Да, уважаемый Куо.

— Но когда этот безродный развратник появится, заставьте его подождать час и только потом приведите сюда.

Спринг Блоссом постаралась не улыбнуться. Она презирала этого дьявола-иностранца за снисходительный тон и грубую напыщенность, поэтому ей понравилась идея заставить его ждать. И при этом произносить многочисленные ничего не значащие цветистые извинения.

Спринг Блоссом By почтительно поклонилась:

— Считайте, что ваше приказание выполнено.

Сэр Йен понимал, когда ему отдают приказ. Он велел шоферу подать машину, попросил секретаршу отменить все остальные назначенные на утро встречи и вышел из конторы.

Он чувствовал себя неуютно, посматривая в окно своего «роллс-ройса» цвета граната, преодолевающего повороты дороги к пику Виктория. Ему было все равно, куда смотреть, сэр Йен все равно видел только плотные слежавшиеся облака за испещренным струями дождя стеклом. Казалось, что их оловянная непроницаемость удивительно подходит к случаю, раз уж цель этого путешествия настолько же туманна, как и окружающий мир в ярком свете желтых противотуманных фар.

Он попытался догадаться, чего потребует от него лунтао на этот раз, но у него ничего не вышло. Ничего не приходило в голову. Единственной константой была поездка вверх по горе, во время которой у него всегда возникали дурные предчувствия и страхи.

Страх сэра Йена был почти осязаемым, как некая физическая сила, вызывающая подрагивание мускулов, тики, подергивание конечностей и астматический свист в груди, когда он пытался дышать. Его пальцы вцепились в кожу сиденья с гранатовым кантом, оставляя на нежной брусничной обивке глубокие отпечатки.

Да, страх. Старик пугал его почище любой шайки уличных бандитов, вооруженных ножами. Потому что Куо Фонг обладал настоящей властью, настолько абсолютной, что с ней невозможно было спорить, и совершенно немилосердной; и могуществом настолько очевидным, что не было никакой необходимости подкреплять его внешними данными.

Но Куо Фонг обладал и кое-чем более существенным.

Он владел людьми.

Например, сэром Йеном. На самом деле, лунтао принадлежало все, кроме титула, потерявшего былой блеск. Все остальное, что так необходимо преуспевающему аристократу, принадлежало Куо Фонгу. Пост сэра Йена в «Пэн Пэсифик», его элегантный пентхаус в кондоминиуме, дорогое удовольствие быть членом самых изысканных клубов Гонконга, эта машина, в которой он сейчас ехал. Даже красивые, сшитые на заказ вещи, в которые англичанин одевался, все это условно. Это его, пока он играет роль английского подставного лица для лунтао.

Без всех этих необходимых деталей, без этих костюмов, денег, он бы занял еще одно место — и сэр Йен понимал это — в длинном ряду обносившихся аристократов.

Поэтому он и плясал под дудку старого Куо Фонга.

Сэр Йен плясал и снова плясал. И чем дольше длились эти пляски, тем труднее было остановиться. Как будто аристократ по глупости сунул ноги в красные башмачки.

Он с трудом, преодолевая боль, выдохнул. Красные башмачки требуют, чтобы танцор не останавливался. Приглашения на отличной бумаге, ужины, коктейли, рестораны, гонки на яхтах — вот его путь. Красные башмачки требуют, чтобы танцор не останавливался. Сэр Йен. Банкир. Председатель комитета. Хорошо упитанный мужчина, известный в городе. Красные башмачки требуют, чтобы танцор не останавливался. Слухи, секреты, услуги, кредиты, выплаты, взятки…

Сначала англичанин пытался обманывать самого себя, но теперь он уже смирился. У него нет других вариантов. Вы не можете запросто упаковать вещи и перестать работать на лунтао. Только не это, если вы дорожите своим здоровьем и благосостоянием.

Если вас призвали однажды, вы уже принадлежите старику… Либо на всю жизнь, либо пока смерть не разлучит вас.

Большая машина замедлила ход, потом резко свернула налево и остановилась. За серебряной леди на капоте «роллс-ройса» возвышались внушительные ворота из кованого железа. Сочетание противотуманных фар и плывущих облаков создавало театральный эффект. Высокие, темные кусты бирючины по обеим сторонам дороги постепенно исчезали, словно плотные валы, в тумане по другую сторону ворот. На столбе был расположен микрофон, как раз у окна водителя.

Прежде чем шофер сэра Йена успел открыть рот, электроника медленно распахнула створки, и он вспомнил о циклопических глазах скрытых видеокамер.

Машина двинулась вперед, под колесами захрустел гравий.

Сэр Йен глубоко вздохнул. Если сомневаешься, делай вид, что все в порядке.

Распрямив плечи, банкир сел прямо и потряс свежеподстриженной головой. Облачился в доспехи напыщенности. Украсил себя позументом самоуверенности.

Ему хотелось стать выше ростом, выглядеть более авторитетным, неуязвимым.

«Роллс-ройс» остановился у крыльца дома, и начались обычные церемонии.

Никогда ничего не менялось. Водитель обошел лимузин и открыл пассажиру дверцу. Дворецкий впустил его в дом и взял у него плащ. Телохранитель привычно ощупал визитера. Потом слуга отвел его в знакомую приемную с мраморным полом, где за каминной решеткой танцевали языки огня.

И там его как всегда усадили — намеренно, никаких сомнений — в то же самое неудобное, низкое, слишком мягкое кресло, из которого ему было невероятно трудно подняться. Он взмахом руки отказался от предложенных как обычно напитков и стал ждать.

В доме царила тишина. Потрескивали поленья, иногда выстреливая искрами, ударявшимися в экран. На камине отстукивали время французские часы, словно насмехаясь над тем, насколько поспешно явился сюда сэр Йен.

Прошло пять минут, потом десять.

Англичанин нетерпеливо отогнул манжет и взглянул на свой золотой «ролекс». Раздраженно забарабанил пальцами по обтянутым тканью подлокотникам кресла.

В этом доме его уже не в первый раз заставляли ждать. Далеко не в первый. Последнее время это превратилось в эпидемию. И Гонконг должны вот-вот вернуть Китаю! Если лунтао и его люди считают уместным уже сейчас таким образом играть с ним, титулованным британским подданным, то что же начнется после официальной передачи территории?

И что еще более важно и интересно, неужели в нем больше не будут нуждаться? Вдруг с ним обойдутся как со старым башмаком, ни на что не годным и ненужным?

А за этими вопросами последовали другие, еще более беспокойные, прогрохотали, словно гром, в голове сэра Йена.

Если они решили отказаться от его услуг, то как с ним поступят? Ему известно слишком много грязных секретов. Он играл первую скрипку во многих подпольных сделках. Они не могут просто отправить его на пенсию и дать свободу.

Итак. Как же они со мной поступят?

Сэр Йен содрогнулся при одной мысли об этом.

Конечно, он отлично понимал, что появление таких страхов — это легкие проявления паранойи. Но некоторая доза паранойи может быть очень полезной для здоровья, о чем свидетельствует судьба почти десятка людей, неудобных людей, которых он знал и которые просто растворились в воздухе, так таинственно и бесследно, как будто вовсе никогда не рождались на свет.

«Неужели и меня ждет такая участь?» — гадал сэр Йен. На его широком розовом лбу выступили блестящие капельки пота.

«Нет, нет, — убеждал он себя. — Мне не следует делать поспешные выводы. Я должен успокоиться…»

Сэр Йен достал чистый белый носовой платок и изящно промокнул лоб, пытаясь выровнять дыхание и контролировать предательское подрагивание мускулов.

Требуется успокоиться. Да, спокойствие…

Пятнадцать минут. Двадцать…

И тут дверь открылась и по мрамору зацокали каблучки. Банкир по-совиному покосился сквозь стекла своих больших очков в черной оправе. К нему через комнату шла Спринг Блоссом By, ее целеустремленная, но не размашистая походка была продиктована узким кроем ярко-синего чунсона.

— А! Мисс By! — Сэр Йен повел себя, как назойливый рехнувшийся дядюшка-англичанин, попавший за границу. Он быстро причесал пальцами редеющие волосы, потом оперся о подлокотники, пытаясь подняться на ноги.

— Нет, нет, сэр Йен. Прошу вас, сидите. — Голосок Спринг Блоссом звучал приятно негромко, почти музыкально.