Верь мне (СИ) - Jana Konstanta
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не убивайте меня, — вдруг забился в истерике Сажинский, по-своему расценив воцарившееся молчание, и бросился к ногам своего палача. — Я не хотел никого убивать! Я никого не убивал! Это Власов! Это не я! Это Игорь был за рулем!..
Горский отпихнул Сажинского и заметно пошатнулся. Голова кружится, силы иссякают… Надо было укол сделать еще в машине, не дожидаясь, пока совсем лихо станет… А теперь хоть бы сознание не потерять раньше времени. Заметив, что шефу становится плохо, один из бойцов предусмотрительно подошел ближе, готовый подстраховать и не дать упасть. Но Горский отмахнулся.
— Принеси им бумагу, — велел он. — А вы, твари, если хотите живыми отсюда уйти, напишете сейчас чистосердечное признание. Во всех деталях. И про Карину, и про Лику, и про поджог.
— А про Л-лику что? Я Л-лику не трогал! — возмутился лысый. — Клянусь Вам, я не трогал Л-лику!
— Зато друг твой трогал. Ты понял меня, Олежек? — проревел Горский и, не выдержав, схватил Сажинского за шиворот с такой яростью, что даже сил откуда-то прибавилось. — Во всех деталях! Про Карину, про Лику, про сегодняшний пожар! Ты у меня, мразь, лет на двадцать сядешь! И запомни, тварь ты амнезийная, если я только узнаю, что ты нос свой поганый раньше времени на свободу показал, если я узнаю, что тебя отмазывают, или мне не понравится тот срок, который тебе назначат, Олежа, я тебе клянусь, ты пополнишь списки пропавших без вести, и поверь мне, без вести ты пропадешь самым неприятным из всех возможных способов — ты меня о смерти на коленях умолять будешь, и отец твой тебе ничем не поможет. Подумай об этом, когда будешь адвоката искать.
***
Прошло довольно много времени, как показалось Арине. Горского все нет. Нервы на пределе, хотелось хотя бы просто выйти из машины, просто пройтись, просто размяться.
— Откройте дверь, — попросила Арина водителя.
— Извините, Арина Сергеевна, велено из машины Вас не выпускать.
— Да не пойду я никуда! Просто постою…
Но у водителя приказ. Не выпустит.
— Ну окно хотя бы открыть можно?
Стекло возле Арины тихонько опустилось, и свежий ночной воздух ворвался в салон. И то полегче стало. Где-то все ухает, пугает, нагоняя недобрые мысли, неугомонный филин… Арина неотрывно смотрела на мрачный завод, ожидая мужа.
— Да не волнуйтесь так, — видя ее волнение, проговорил водитель, — живы эти гаденыши останутся.
— Что-то сомневаюсь.
— Не сомневайтесь. Посадит их шеф, зуб даю. И вообще, Арина Сергеевна, Вы не думайте о них. Они же ни о ком не думали, когда шли убивать.
— Да плевать мне на них, — отмахнулась Арина. — Я за Горского боюсь. Не хватало еще, чтоб у него из-за этих подонков проблемы были.
— Не будет у него проблем, — заверил парень, а на пустырь тем временем подъехали две полицейские машины. — Свои это, не бойтесь, — улыбнулся он, глядя, как Арина заволновалась при виде людей в форме, неспешно направляющихся к зданию. — Сказал же, посадит их шеф. Это за ними ребятки приехали.
И, правда, через пару минут из здания вывели двух парней. Их провели мимо джипа, в котором находилась Арина, и она видела, как бледны, растерянны были эти двое… Но живые, и это главное.
Горский вышел в числе последних, держа в руках какие-то бумаги. Он отдал их полицейским и сразу же направился к ожидающему его джипу.
— Они во всем признались? — спросила, успокоившись, Арина, когда машина тронулась, а Горский, мрачный, злой и молчаливый, улегся ей на колени, как будто имеет уже на них полное право.
— Да.
— Их не отмажут?
— Это не в их интересах. Арин, давай не будем сейчас об этом. Где лекарство, что врач давал? Что-то мне совсем хреново…
Глава 36
Лика долго не решалась пойти к отцу. Совесть зудела: «Сходи, проведай, он все-таки отец твой», но что сказать ему, как вести себя с ним? «Рядом с ним мама, а я нужнее сейчас Максу», — успокаивала она себя вчера вечером, когда их только-только привезли из реанимации. «К нему все равно сейчас врач придет», — глушила позывы совести утром.
— Иди, — подбодрил Макс и сжал ее ладошку. — Не смотри на меня — моя война с ним тебя не касается. Он — твоя семья. А семья — это все. Я знаю, о чем говорю. Иди, Лик…
И она пошла.
Горский с Ариной ждали врача, но никак не ожидали увидеть в дверях палаты Лику. Горский и вовсе надежду уже потерял, что непримиримая дочь когда-нибудь смилостивится и простит его, и сейчас, глядя на растерянную, робкую Лику, он подумал, что дело в Максе — что-то с ним случилось, и она пришла просить о помощи.
— Что-то с Максимом? — опередила его Арина, но Лика растерянно покачала головой:
— Да нет, с ним все хорошо. Я к вам… Можно?
Арина едва заметно улыбнулась: «Нужно!» Еще не верила, но уже одобряла. «Вдруг» вспомнив о важном звонке, работе и куче других неотложных дел, она поспешила покинуть палату и дать возможность отцу и дочери обрести, наконец, друг друга.
— Лик, ты проходи, — проводив взглядом Арину, еще неокрепший после ночной вылазки Горский засуетился, встать захотел, не желая показаться слабым перед дорогой гостьей.
— Лежи, — остановила его Лика, видя прекрасно, как тяжело пока еще дается ему это.
Надо бы действительно подойти ближе — родной все-таки человек, и ей, кажется, рад… Но Лика не может. Ни шагу сделать не может. Надо бы сказать что-то, спросить, как чувствует себя, хотя бы из вежливости, но слова застряли комком в горле. И хочется, и не можется. И дело не в обидах, не в гордости — просто ступор какой-то. Она смотрит на отца, а на глазах слезы наворачиваются…
— Лик, ты чего? — долетел до нее встревоженный голос.
Лика
