Кровавый след. Зарождение и становление украинского национализма - Олег Владимирович Ракитянский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И на этот раз полковнику чудесным образом удалось «выплыть из проруби» оппозиции. И на этот раз в качестве чуда выступила польская разведка, проведя ряд арестов членов ОУН-УВО и очередной показательный судебный процесс над террористами. А для подстраховки и с целью проведения инструктажа по создавшейся ситуации, а также выработки согласованной тактики поведения на будущее ориентировочно 21 декабря 1930 г. Е. Коновалец был вызван в Краков (NB!). Благо, в это время находился с очередной инспекционной проверкой ОУН в Праге (15–20 декабря 1930 года. Эта легенда была распространена для всех членов ОУН-УВО). В целях конспирации полковник использовал паспорт на чужую фамилию, дабы не попасть в «руки поляков» (sic!), в то время как польское правительство пребывало полностью в курсе этой поездки агента и делегировало от «двуйки» своего представителя Чопивского на встречи.
Ориентировочно 22 декабря 1930 г. в Кракове агент влияния польской разведки Е. Коновалец имел встречу с Голувко, Юзефским, Змиенко и Дашкевичем. На совещании обсуждался вопрос об организации украинских вооружённых легионов в Галиции, причём кадры для этих легионов намечались преимущественно из состава лиц украинской, антипольской ориентации. Другой источник ГПУ в польской «двуйке» сообщал, что на встрече в Кракове Е. Коновальцу также была поставлена задача вскрыть и не допустить создания террористических групп УВО в Вене и Праге, планировавших убийство Ю. Пилсудского[348].
Можно допустить, что инструктаж агента Е. Коновальца прошёл успешно, так как последующие события показали его несгибаемую волю «продолжать дело освобождения Украины» и тщетные попытки оппозиции что-либо изменить в националистической иерархии и потугах перехватить управление этими процессами. Надо сказать, что и сам полковник к тому времени поднаторел в предательстве, достигнув вершин некоего профессионализма. В частности, перед вызовом в Краков, на встрече с членами экспозитуры УВО в Вене 13–15 декабря 1930 года, П. Кашинский и Троцкий попросили объяснить причины систематических провалов Краевой УВО в 1929–1930 годах. На что «керманыч» ничтоже сумняшеся заявил, что проведённые в последние месяцы в Галиции аресты ясно показали, что вся организация УВО была хорошо известна полякам. Краевой командант Ю. Головинский являлся агентом польской полиции и информировал последнюю о деятельности организации. «Сейчас УВО совсем разбита и продолжать свою работу самостоятельно не может…». Закончил с предательским выдохом полковник Евгений Михайлович[349]. На месте П. Кашинского и Троцкого надо было проявить большую бдительность и поинтересоваться у диктатора – откуда ему это известно и почему он не предпринял мер для ликвидации предателя до ареста?!
Странным образом повторилась история второго провала УВО во Львове, когда полковник явился к О. Навроцкому и заявил, что провал произошёл по вине М. Дзиковского, которого арестовали только два дня назад. Очень странная проницательность и осведомлённость, если не знать об агенте польской разведки – Е. Коновальце. Но не менее парадоксально, что «керманыч» оказался «прав».
В мае 1930 г. по итогам Пражской конференции произошли назначения: был снят Краевой командант Р. Сушко («Сыч»), которого подозревали в предательстве и службе на большевиков, так как за последнее время УВО не провело ни одной акции, произведено много арестов, в то время как Р. Сушко ни разу не был арестован. На его место был назначен Ю. Головинский (псевдоним «Дубек»). «Дубек» представил команде широкий проект акций в Галиции и на Волыни, включая организацию крестьянской забастовки осенью текущего года. В качестве директивы был дан лозунг: «Как можно меньше убивать людей» – наша акция пока частична, следует ограничиться поджогами имений польских помещиков и военных колонистов и вредительством в государственных учреждениях и предприятиях»[350].
Как видим, «Дубек» действительно «перековался» и не отказался от своей роли в деятельности националистов, но уже как польский агент. Поэтому возникает закономерный вопрос: почему его убили? К тому времени он прямого участия в деятельности УВО не принимал, а возглавлял экзэкутиву краевой ОУН и был осведомлён, что находится под негласным наблюдением. Насколько он имел отношение к ограблению почтового транспорта с деньгами у с. Бобрка, в ходе которого был убит один полицейский, неизвестно, но всё же маловероятно, так как он выступал против убийств (это была установка польской контрразведки).
Осенью 1930 года объединение двух структур УВО и ОУН ещё не произошло, и вполне можно допустить, что принцип невмешательства в дела друг друга неофициально соблюдался. И несмотря на это, 20 сентября 1930 года его арестовали и 30 сентября повезли на место преступления для проведения якобы следственного эксперимента. По дороге к с. Глебовичи полицейский по фамилии Радонь привязал закованного в наручники Ю. Головинского к дереву и тремя выстрелами убил его. При этом официальная версия убийства указывала на попытку якобы побега подозреваемого. Но возможно ли убийство полицией агента без санкции контрразведки?! А о том, что он стал сотрудничать с оккупантами, подозрения в ОУН появились осенью в результате отказа от активных революционных акций националистами и проведения обысков в офисах УНДО, в ходе которых были получены прямые улики о сотрудничестве УНДО-УВО-ОУН, и в этом провале якобы заподозрили «Дубека».
Возможно, на раскрытие этой тёмной истории прольёт свет признание шефа (так в обиходе назывались руководители подразделений «двуйки») дефензивы Львовского воеводства Вианива в беседе с редактором украинской газеты «Новая Заря» И. Назаруком (скорее всего, тоже польским агентом). Шеф заявил, что дефензива очень недовольна действием полиции, убившей Ю. Головинского. Всё дело в том, что с ним была достигнута определённая договорённость дефензивы о его будущей работе как видного руководителя УВО в Галиции. По этой договорённости Ю. Головинский, арестованный в рамках уголовного дела о покушении на ограбление почтового транспорта возле села Бобрка, должен был быть освобождён от наказания. После чего под надуманным предлогом, якобы преследования со стороны полиции и невозможности далее оставаться в Галиции, бежать в СССР. Выдав себя за борца с польской буржуазией и тиранией, устроиться в Коминтерне
