На стальном ветру - Аластер Рейнольдс

- Вы не можете этого знать.

- Нет, но мы можем этого бояться. Мы чувствуем Арахну. Как вы можете себе представить, она очень хороша в том, чтобы оставаться незамеченной, но она не может существовать и не оказывать какого-либо воздействия. Это физика. Но вот в чем дело: пройдет много десятилетий, прежде чем мы получим прямые новости из Крусибла. Что сейчас важно, самое непосредственное, неотложное дело, единственная неотложная вещь - это то, что мы делаем с этой бедной женщиной, не обладающей разумом. Мы думаем, ей нужен кто-то, кто позаботился бы о ней - кто-то, кто помог бы ей вернуться к жизни.

- Я не могу, - повторила она, но на этот раз абсолютная убежденность отсутствовала, сменившись жалобным отрицанием. Это был умоляющий, капризный тон ребенка, и она возненавидела себя в тот момент, когда эти слова сорвались с губ. - Я имею в виду, это просто невозможно. Даже если бы я хотела помочь ей, а я, конечно, хочу... Я бы даже не знала, с чего начать.

- Все, что вам нужно делать, - это жить, - сказал Мекуфи, великодушно разводя руками. - Просто жить и продолжать жить. Показать ей, что значит быть живой. Дать ей язык и смех. Показать ей, как устроен мир.

- Сама по себе?

- Мы могли бы оказать некоторую помощь, если это необходимо, - сказал медбрат.

- И, возможно, дать небольшую стипендию, чтобы покрыть расходы на содержание, - добавил Мекуфи, как будто деньги могли решить ее судьбу. - Вы могли бы переехать в другую квартиру - куда-нибудь с более красивым видом, - но поскольку она уже знакома с суахили и португальским, я бы не стал уезжать слишком далеко от Лиссабона.

- Я не могу, - сказала она, но на этот раз мягче.

- Вы не можете... или не будете? - спросил Мекуфи. - Присматривать за ней, учить ее, как жить, - на это не уйдет каждый час каждого дня. У вас еще будет время для других развлечений. И это могло бы быть вознаграждением - вернуть ей прежнюю жизнь. Думайте о ней как о подарке из прошлого. Это чудо, что она вообще здесь. Разве она не заслуживает шанса пойти гораздо дальше?

- Конечно, она заслуживает. Это просто...

- Трудно?

Она с трудом сглотнула. - Да.

- Очень немногие стоящие вещи в некотором роде несложны, - провозгласил Мекуфи. - Но разве это не правда, что вы всегда чувствовали, что в вашей жизни не хватает каких-то грандиозных амбиций? Другие рисковали, а вы оставались дома. Это была не ваша вина, это было не из-за недостатка храбрости... но все же. Вы никогда не чувствовали, что равняетесь на других. Но это ваш шанс! И это не какое-то тщеславие, не какой-то поступок, который сделает ваше имя вечным. Это доброта, поступок, совершенный по отношению к другому человеческому существу без какой-либо иной причины, кроме сострадания. Частный, достойный акт элементарной человеческой порядочности, о котором история, будучи такой сволочью, какой она есть, вероятно, забудет упомянуть. Вы можете это сделать, Чику - это внутри вас. Более того, вы в долгу перед самой собой.

Она закрыла глаза. Он был прав, черт бы его побрал - последние двадцать лет она чувствовала себя лишенной руля. Лишенная руля, испуганная и пристыженная тем, что позволила себе дойти до такого состояния.

Но она не чувствовала себя ни сильной, ни ответственной, ни достаточно мудрой, чтобы помочь этой женщине, этой другой версии самой себя. Со стороны Мекуфи было совершенно невыносимо ставить ее в такое положение.

Но если она не справится с вызовом, то кто это сделает?

- Вы не возражаете, - сказала она, посмотрев сначала на медбрата, а затем на жителя моря, - если мы немного побудем одни? Вскоре вы получите мой ответ.

- Конечно, - сказал Мекуфи. - Берите столько, сколько захотите.

Итак, они оставили ее наедине с Чику Ред, и долгое время они просто держались за руки через стол. Все было совсем не так, как они представляли себе, все трое, когда преломляли хлеб под деревом теплым днем в Африке. Так много возможностей при составлении цветных лотов. Амбиции и слава, достаточно обширная жизнь, чтобы оправдать имя Экинья.

Они оставили место для стольких ошибок.

- Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, - наконец сказала Чику. - Мы могли бы жить вместе в Лиссабоне. Возможно, здесь ты в большей безопасности, но это не мой выбор. Ты хочешь вернуться со мной?

Помолчав, Чику Ред ответила: - Да.

- Я не могу обещать тебе роскошь - прошло много времени с тех пор, как имя Экинья пользовалось такой популярностью, - но думаю, мы можем чувствовать себя комфортно. Это прекрасный город. Есть так много вещей, которые я могла бы тебе показать.

- Да.

Чику Йеллоу крепче сжала руки Чику Ред.

- Странно, что до этого дошло. Но, по крайней мере, мы вместе. Иногда я беспокоюсь о Чику Грин. Интересно, что она там делает? Я надеюсь, она счастлива.

- Да.

Чику понятия не имела, было ли "да" автоматическим ответом на какой-либо вопрос или признаком того, что Чику Ред разделяет ее опасения. Возможно, что-то из того и другого. В предстоящие дни ей придется много раз учиться справляться с подобными двусмысленностями. Возможно, со временем это стало бы легче.

Вскоре она заметила, что в сад вернулся человек моря.

Она обернулась, ожидая увидеть Мекуфи, но вместо этого увидела более изящного и высокого морского жителя, который шел без помощи экзо. Она уставилась на него с каким-то не удивленным узнаванием, наполовину понимая, что этот момент был неизбежен.

- Кану.

Кану кивнул. Она окинула взглядом его удивительно широкие плечи и шею, похожую на крутые склоны вулкана. Его лицо было красивым и странным и, несомненно, принадлежало ее сыну.

- Надеюсь, ты не возражаешь, что я тебя прерываю, мама - я не мог позволить тебе прийти и уйти, не повидавшись с тобой.

- Конечно, не возражаю.

Его движения производили впечатление огромной сдерживаемой силы. Он оделся для их встречи в узорчатый халат и такие же брюки до колен. Его предплечья и голени были обнажены, как и перепончатые ступни и кисти рук. Он оставлял мокрые следы на полу, когда шел к ней. Его волосы, длинные