Тёмные дни (СИ) - Екатерина Михайлова

Но и его бессвязных бормотаний хватило для того, чтобы Юта начала понимать. Она села рядом с Кортом на песок. С каждой секундой приходящего осознания волны жара накрывали её. Ладони вспотели.

— Ты хочешь сказать, что она… — Юта тоже не могла закончить фразу.

Корт выпустил её руку и немного успокоился. Как будто, поведав Юте о своём страшном прозрении, он передал ей часть своей боли. Так что теперь она стала терпимой и больше не грозила свести с ума.

Долгое время оба молчали, ошарашенные. Наконец Корт неловко прочистил горло и выговорил:

— Знаешь, она ведь пыталась порвать со мной тогда. Несколько раз заводила разговор, но я так и не удосужился её выслушать. Теперь я понимаю.

Снова помолчали. На этот раз тишину прервала Юта.

— Кто-то из нас должен сказать об этом вслух. Ради неё. — Горло предательски перехватило, но Юта заставила себя договорить: — Леда пожертвовала собой, чтобы спасти меня, потому что думала, что я — девушка из пророчества.

— Потому что думала, что именно ты должна быть рядом со мной во времена смуты и тьмы. Потому что всегда верила в то, что именно я буду тем, кто проведёт народ через тёмное время, — эхом отозвался Корт. — Прости меня, Леда. Прости, любимая, за то, что не увидел, не понял, не уберёг. Прости.

Слова прозвучали прощанием. Настоящим прощанием с той, кто до конца оставалась верна. Верна своему мужу, Утегату и своим идеалам. Кто отдала жизнь за эту веру. Она умерла так же, как жила — стоя, с гордо поднятой головой. Не предав своих убеждений. Равно её жизнь и её смерть стали примером. Символом стойкости и непоколебимой веры. И теперь и Корт, и Юта — оба — ощущали, что не имеют права предать эту веру.

Юта импульсивно подняла взгляд туда же, куда смотрел до этого Корт. И ей почудилось, что в неясных тенях, в изменчивых отблесках танцующего пламени проступил грациозный силуэт женщины с янтарными глазами.

Ещё долго никто из них не мог произнести ни слова. Этой ночью Корт с Ютой наконец попрощались с ней — сильной, несломленной женщиной, что навсегда останется частью их истории.

— Прости за это, — сказала тихо Юта. — Я знаю, что в этом не было моей вины. Но всё равно, прости.

— Тебе не нужно извиняться. Я никогда не винил тебя в том, что произошло.

— Но ты любил Леду, а я… — начала Юта, но Корт резко прервал её. Его голос звучал почти зло.

— Это правда. Её я любил. А тебя… — Юта задохнулась. — Так не любят… Когда любят, то не пугают любимого своими озверелыми порывами, не теряют рассудок при виде него. Не готовы разрушить до основания весь мир и себя вместе с ним только для того, чтобы любимый мог пройти по останкам, не поранив ног. Не превозносят любимого выше всяких богов. Выше жизни и смерти, имени и слова.

Не вырывают себе с кровью сердце, чтобы подарить его тому, кого любят.

Юте показалось, что во всём мире кончился кислород. Ей было нечем дышать. В её чистых глазах стояли слёзы. Со всей силы она прижимала кулачки к сердцу.

— Подожди-ка… — Корт вдруг повернулся к ней. Его голос звучал отстранённо. — Ты… ты всё это время думала, что я спрятал пророчество, чтобы воспользоваться им? Что я предложил тебе стать моей женой из-за этого? Ради того, чтобы исполнить пророчество и возглавить народ?!

Корт смотрел на Юту совершенно ошалело. Кажется, он сам не мог поверить тому, что говорил.

Юта с силой закусила губу и почувствовала во рту медный вкус. Она смотрела на Корта с отчаянием.

Корт вскочил. Он упал перед ней на колени в песок, схватил руки.

— Я никогда… Я никогда бы… — Он не мог подобрать слов. Корт зажмурился и выдохнул, собираясь с мыслями. — Я нашёл тот свиток в библиотеке. Ещё в то время, когда мы искали информацию по Амальрис. Я счёл его опасным для тебя и потому спрятал. Я не хотел, чтобы кому-то могла прийти в голову мысль о том, чтобы использовать тебя. Я не знал, что ты нашла его. Я никогда бы…

Корт стиснул зубы и опустил голову.

У Юты на душе вдруг стало так легко и свободно. Она улыбнулась и заключила лицо Корта между ладонями. Он посмотрел на неё умоляющим взглядом. Юта мотнула головой: «Не надо больше ничего говорить. Я всё знаю».

Она и правда знала. Они оба знали всё друг про друга и про их чувства тоже. Ведь уже давно, очень давно у них были одни страхи на двоих, одни надежды, одни мечты. И одна любовь. Как будто, находясь в разных телах, у них билось на двоих одно сердце.

— Мне так одиноко, Корт. Каждую минуту, что ты не касаешься меня, — чуть дрожащим голосом выдохнула Юта.

Корт посмотрел на неё почти испуганно. Но тут же испуг сменился чем-то другим — решимостью человека, готового прыгнуть с обрыва. Юта наблюдала эти мгновенные перемены заворожённо, словно смотрела самый захватывающий на свете фильм.

С любопытством, немного даже отстранённо, она наблюдала, как Корт коснулся её руки чуть выше запястья, лёгко, почти неощутимо. Провёл кончиками пальцев по предплечью вверх. От этого прикосновения у Юты на руках поднялись волоски. Пальцы Корта пропутешествовали по плечу, тронули ключицу, ямочку под горлом.

Взгляд ругата следовал за рукой. Вот его пальцы поднялись к щеке, очертили линию скул, тронули кончик уха. Корт, будто слепой, кончиками пальцев изучал рельеф её тела, каждую мельчайшую чёрточку и деталь. Как будто эти прикосновения заново рисовали её образ внутри него, на холсте его сердца.

Вот горячие пальцы добрались до волос. Одну за другой вытащили все заколки, державшие причёску. Когда непослушные кудри освобождённо упали на плечи, Корт запустил в них пятерню. Медленно, с выражением чистейшего восторга на лице, пропустил пряди между пальцев. Как будто этого было мало, приблизил к ним лицо, зарылся, глубоко вдохнул запах. Юта тихо рассмеялась.

Корт чуть отстранился и наконец посмотрел девушке в глаза. Он не улыбался.

— Пока я здесь, тебе больше никогда не будет одиноко, — сказал Корт хриплым голосом. И приблизил свои губы к её губам.

Всё смешалось. Небо и земля, прошлое и настоящее, вчера и завтра, её дыхание и его невнятный шёпот. Юта не заметила, как оказалась на песке, хватающейся за плечи Корта, комкающей его рубашку в попытке добраться до испещрённой шрамами кожи.

Его поцелуи были горячими, глубокими, они дурманили