Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика) - Жюль Верн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как это красиво! О, как красиво! — воскликнул Консель.
— Да, — ответил я, — это чудесное зрелище! Не правда ли, Нед?
— Тысяча чертей, — согласился канадец. — Это восхитительно! И я досадую, что должен с этим согласиться. Никто не мог видеть ничего подобного. Но это зрелище может нам дорого обойтись. И я полагаю, что мы видим здесь то, что Бог пожелал скрыть от взоров людей.
Нед был прав. Это было слишком красиво. Вдруг раздался крик Конселя. Я обернулся.
— Что такое? — спросил я.
— Пусть господин закроет глаза! Пусть господин не смотрит!
Проговорив это, Консель быстро сомкнул веки и закрыл глаза руками.
— Что с тобой, мой славный Консель?
— Я ослеплен, я слеп!
Мои глаза обратились невольно к окну, но и я не мог вынести того яркого пламени, которое увидел.
Тем не менее я понял, что произошло. «Наутилус» пошел самым быстрым ходом. Тогда ровный, спокойный блеск ледяных стен предстал уже сверкающими полосами. Огни мириад бриллиантов благодаря быстрому ходу судна превращались в огневые линии, и казалось, что «Наутилус» плывет, окруженный сетью, сотканной из молний.
Но вот ставни в окнах закрылись. Но мы продолжали закрывать глаза руками. И нам продолжали видеться концентрические сияющие круги, наподобие тех, которые носятся перед сетчаткой после наблюдения солнца. Прошло некоторое время, прежде чем наше раздраженное зрение успокоилось.
Наконец мы отняли руки от глаз.
— Ей-ей, я никогда бы этому не поверил! — воскликнул, в свою очередь, канадец.
— Когда мы вернемся на землю, — продолжал Консель, — насмотревшись на столько чудес природы, как мы будем относиться к этим ничтожным континентам и ко всем произведениям рук человеческих? Нет, населенный мир слишком жалок.
Эти слова в устах апатичного фламандца могут служить показателем той степени возбуждения, которое охватило нас. Но и тут канадец не обошелся, чтобы не плеснуть холодной воды.
— Населенный мир! Гм! — воскликнул он, покачивая головой. — Будьте покойны, друг Консель, мы туда не возвратимся.
Было пять часов утра. «Наутилус» снова обо что-то стукнулся, но уже носом. Я понял, что это его бивень ударился в глыбу льда. Это могло произойти только оттого, что судно продолжало идти туннелем, заваленным льдом; почему капитан Немо держался этого пути, я не знаю; но что меня сильно изумило, это то, что «Наутилус» предпринял отступление.
— Мы идем назад! — воскликнул Консель.
— Да, — ответил я. — Должно быть, с этой стороны туннель не имеет выхода.
— И тогда?
— Тогда, — ответил я, — маневр очень прост. Мы вернемся назад тем же путем и выйдем через южное отверстие. Вот и все.
Говоря таким образом, я хотел казаться более уверенным, чем это было в действительности. Между тем «Наутилус» шел задним ходом и постоянно ускорял его.
— Произошла задержка, — заметил Нед.
— Что значит несколько часов раньше или позже — лишь бы выйти.
Я прогуливался несколько минут из салона в библиотеку и обратно. Мои же товарищи продолжали молча сидеть. Вскоре я кинулся на диван и взял книгу, которую стал машинально просматривать.
Спустя четверть часа Консель подошел ко мне и спросил:
— Господин читает интересную книгу?
— Очень интересную, — ответил я.
— Я этому верю. Книга, которую читает мой господин, его книга.
— Моя книга?
И действительно, я держал в руках свой труд «Морские глубины», чего никак не подозревал. Закрыв книгу, я снова стал ходить.
Нед Ленд и Консель встали, чтобы уйти.
— Останьтесь, друзья мои, — стал я их удерживать. — Будем вместе до тех пор, пока не выйдем из этого безвыходного положения.
— Как будет угодно господину, — ответил Консель.
Прошло несколько часов. Я часто посматривал на инструменты, висевшие на стене салона. Манометр указывал, что «Наутилус» держится на глубине трехсот метров, компас — что он направляется на юг, лаг — что он идет со скоростью двадцати миль в час — изумительная скорость в таком узком пространстве. Но капитан Немо знал, что он не мог задерживаться, так как теперь минуты стоили веков.
Было двадцать пять минут девятого, когда «Наутилус» снова на что-то наткнулся, но на этот раз своей кормовой частью. Я побледнел. Мои товарищи приблизились ко мне. Я схватил руку Конселя. Мы вопросительно смотрели друг на друга и передавали выражением глаз мысли друг другу, быть может, больше, чем могли выразить словами.
В эту минуту в салон вошел капитан. Я подошел к нему.
— Путь на юг загражден? — спросил я его.
— Да, господин профессор. Ледяная гора перевернулась и загородила проход.
— Мы заперты?
— Да!
Глава XVI
НЕДОСТАТОК ВОЗДУХА
Итак, вокруг «Наутилуса» — и сверху и снизу — непроницаемая ледяная стена. Мы стали пленниками сплошного льда. Канадец ударил со всех сил по столу своим страшным кулаком. Консель молчал. Я смотрел на капитана. Его фигура, лицо имели обычное спокойное выражение. Он скрестил руки на груди. Он размышлял. «Наутилус» не двигался. Капитан обратился к нам.
— Господа, — начал он тихим голосом, — при условиях, в которых мы находимся, можно ожидать двух родов смерти.
Этот необъяснимый человек имел вид профессора математики, излагающего доказательства перёд своими слушателями.
— Во-первых, — продолжал он, — смерть оттого, что будем раздавлены. Во-вторых, смерть от удушья из-за недостатка воздуха. Я не говорю о возможности умереть с голоду, потому что съестных припасов хватит на значительно большее время, чем протянется наша жизнь. Итак, примем меры. Чтобы не быть раздавленными, а также чтобы не быть и задушенными.
— Что касается удушения, капитан, — ответил я, — его опасаться не приходится, так как наши резервуары полны сжатого воздуха.
— Верно, — воскликнул капитан, — но этого воздуха хватит всего на два дня! А вот тридцать шесть часов, как мы находимся беспрерывно под водой, и уже отяжелевший воздух «Наутилуса» требует возобновления. Через сорок восемь часов весь запас воздуха истощится.
— Ну что же, капитан, освободимся до истечения сорока восьми часов.
— Мы это попытаемся сделать и станем пробивать окружающую нас стену.
— С какой стороны? — спросил я.
— Это как покажет зонд. Я поставлю «Наутилус» на внутреннюю мель, и мой экипаж, одетый в скафандры, постарается пробить ледяную стену в том месте, где она менее всего толста.
— Можно открыть ставни в салоне?
— Без всякого затруднения. Мы теперь стоим.
Капитан Немо вышел. Вскоре знакомый свист оповестил меня, что вода входит в резервуары. «Наутилус» стал медленно опускаться и остановился на поверхности нижнего слоя льда, на глубине трехсот метров.