Гильдия темных ткачей (СИ) - Татьяна Богатырева

— Два динга! — напористо напомнила молочница, посчитав кроме выпитой кружки молока так и лежащий на прилавке сыр.

— Два так два, красавица, — жизнерадостно усмехнулся Хилл. — Только заверни получше.

Очаровывая волоокую деваху, Хилл отмечал, как расслабляются руки стражников на спусковых крючках арбалетов, как облегченно вздыхает рыночный люд. Безобидный, простоватый паренек — где он ошибся? Ведь ни на миг не вышел из роли, да и торговец его не боялся, разве что случай и жадность. Но уж больно много случайностей. Хотя… Фонарь! Точно — Шельма говорила про фонарь. Значит, все правильно.

Медленно, чтобы не волновать стражу, Хилл достал из кармана штанов два медяка, положил на прилавок. Не обращая внимания на недоумение стражников — слишком уверенно и свободно ведет себя паренек — забрал сверток с сыром, подмигнул пышечке и обернулся к усатому.

— Ворон из Кардалоны к вашим услугам. Что от меня надо, сержант? — Хилл неторопливо направился к стражнику.

— Да так, формальности, — не убирая клинка, но уже не так настороженно отозвался усатый. — Наведаешься с нами к светлому шеру Вейду, представишься и пойдешь по своим делам. А то, глядишь, и работа подвернется.

— Работа это дело хорошее, — шагая к стражнику и улыбаясь, ответил Хилл.

Рыночный люд успокоился. Послышались смешки, шепотки, торговцы вспомнили о товаре и принялись зазывать покупателей. Стражники расслабились, самострелы в их руках опустились. Один усатый по-прежнему был настороже, но он не опасен.

Пора!

— Стоять! — заорал усатый.

Стрелки вскинули арбалеты, зашарили глазами по толпе, но поздно. Под покровом Тени Хилл скользнул по очереди к обоим, забрал оружие, бросил на землю: нечего стрелять посреди базара! Затем — к сержанту, срезал с его шеи возмущенно потрескивающий амулет, швырнул на брусчатку и раздавил каблуком. «Убей», — нежно шепнула Тень, подталкивая Хилла под руку. Но он лишь отобрал у сержанта клинок и отступил: хватит с вояк вывихнутых рук и выговора от начальства.

Хилл оглядел замерший рынок, принюхался. Люди, деревья, дома растворились в тенях Ургаша, вдали мелькнул знакомый силуэт. Брат?

«Чужой! — пропел ледяной ветер. — Ты один, ты мой слуга, ты мой клинок!»

Хилл на миг почувствовал себя стрелой, выпущенной из лука: поразить цель, вот единственный смысл и радость. Легко и правильно служить Хиссу! Забыть ничтожный мир, отдать себя богу, стать рукой его, воплощением. Требование божества отдавалось горячей дрожью, обещало наслаждение силы и власти. Так просто и сладко отдаться, покориться. Ведь рука бога — почти сам бог. Такой простой выбор: бог или брат.

«Брат!» — Хилл вырвался из требовательных объятий Ургаша, вывалился в привычный мир и со всех ног помчался туда, где померещился Орис.

— Растяпы! Ишаки, мать вашу через колено! Упустили! — слышались издали сердитые крики сержанта. Торговки визжали, торговцы ругались, ослы орали: позади базар ловил убийцу, радовался его побегу и не верил, что все живы.

Глава 25

Взгляд бога

Все распоряжения бургомистра Найриссы шера Солитаре, сделанные с 5 дня месяца Каштана с.г., лишены силы. Гонорары светлым шерам Вейду, Шанне, Муртале и Остраку признаны выплаченными незаконно. Вышеозначенным шерам велено в трехдневный срок вернуть казенные средства и выплатить штраф за нарушение параграфа 17 Шерского Уложения от 901 г. до О.И. Так же вышеозначенные шеры лишены лицензии на государственную службу сроком на десять лет.

Смерть капитана стражи Найриссы шера Клийона и незамужней Нио шеры Стеньга, последовавшая 13 дня Каштана с.г., по результатам расследования признана убийством из ревности.

435 год, 13 день Каштана, новолуние. Найрисса.

Хилл вглядывался в ранних прохожих, в сумрак между домов и деревьев. Рука сама тянулась выхватить клинок, Тень стелилась под каждый шаг, манила силой и безопасностью, но Хилл держался, повторяя, как умну отрешения: Орис, брат мой.

Сгусток тьмы обрушился ниоткуда, вбил в Ургаш. Хилл не успел крикнуть «стой, брат!», не успел даже подумать, как смерч боя завертел его. Мир вокруг застыл и замолк, двигались лишь двое соперников. Впервые Хилл бился с равным, впервые — без надежды на помощь и пощаду.

Он словно разделился на две части. Одна кружилась, прыгала, рассекала густой воздушный кисель шпагой и дагой, вертела обманные финты и направляла каждый удар — в смерть. «Хисс ждет, служу Хиссу!» А вторая в ужасе цеплялась за первую, отводила клинок и долбила в виски: «Это же твой брат! Остановись! Не смей!»

«Не мешай, убью!» — рыкнуло то, что было убийцей по имени Стриж, отбрасывая жалкую сентиментальность под ноги сопернику. Врагу. Жертве.

«Убью!» — отозвался эхом враг. Бывший друг. Бывший брат.

«Ни звезды, ни окружья… фонарь и веревка… ость и узел…» — зазвенел крик гадалки где-то давно и далеко, отозвался мгновенным пониманием: связь!

Хилл — отброшенная Рукой Бога за ненадобностью часть сознания — потянулся к своему отражению, захлестнул петлей шею Стрижа, из последних сил вытолкнул обоих из Тени в обычный мир. Вовремя: клинок почти достал горло брата. Рассерженная Тень зашипела, обожгла. Хилл ворвался сам в себя, вытесняя из тела бездумное чудовище. Ослепительная боль, до рвоты, закружила его: прочь, ножницам не нужна душа!

Всего на миг он замешкался, но этого мига хватило Орису, чтобы вывернуться и нанести удар. Тело отреагировало само. Сталь вжикнула по стали, шпаги зазвенели по булыжникам. Две даги замерли: у горла Ориса и под сердцем Хилла. Пат, «мертвые любовники».

Не обращая внимания на разбегающихся в страхе прохожих, Хилл и Орис застыли в смертельном объятии. Наконец Хилл смог увидеть брата: растрепанный, осунувшийся, с лихорадочно блестящими глазами, он походил на безумца.

— Шисов сын. — Орис усмехнулся одним ртом. — Пойдем в Ургаш вместе?

— Не надо, брат. Остановись.

— Брат? — Орис коротко засмеялся. — Ты убил моего брата и смеешь просить о пощаде? Нет уж. Сдохни.

Клинок Ориса чуть шевельнулся, на полпальца входя между ребер Хилла. Почти не больно, только холодно…

«Ну же, — жег шепот Тени. — Попроси меня, мальчик. Ты все равно уже мой. Но можешь еще немножко подышать и побегать!»

Хилл еле удержал руку, не позволяя даге даже оцарапать кожу брата.

— Остановись, Орис, — тихо попросил Хилл. Он дрожал от напряжения, едва справляясь с собственным телом: сладкий запах крови щекотал ноздри, живот сводило голодным спазмом. — Посмотри на меня, ну?!