Жизнь и приключения Андрея Болотова. Описанные самим им для своих потомков - Андрей Болотов

Кроме сих обоих происшествий, памятно мне еще третье, и довольно смешное, случившееся с зятем моим во время такового же пребывания моего однажды у него. Были мы с ним в один день ввечеру одни дома, ибо сестра моя ездила с другою офицерскою женою куда-то в гости и еще не бывала обратно. Я ушел от зятя в другую половину его хоромец, которая была чрез сени, и, по обыкновению своему, занимался с вышеупомянутым сержантом, учась у него декламировать и прочему, а зять мой сидел один в большой своей комнате, в тулупе и колпаке за столом, и наклонившись, нечто мастерил и делал, ибо и он любил также всегда в чем-нибудь упражняться. Две свечи стояли пред ним, и тогда вдруг видит он нечто странное и необыкновенное. В комнате у него начало мало-помалу светлее становиться. Сперва было ему сие не гораздо чувствительно, но как чрез минуту свет сей увеличился даже до того, что в горнице его так светло сделалось, как бы от пяти или от шести свеч, то удивился он сей чрезвычайности и не знал, что бы это значило. Он глядит в ту, глядит в другую, глядит в третью сторону, глядит вперед и назад и вокруг себя, но ничего не видеть. "Господи помилуй!" говорит он сам себе и крестится: "что это за диковинка!" Робость и некоторое род ужаса нападает на него. Он вскакивает со своего места, осматривается вокруг, еще раз глядит по всем углам и на потолок горницы, не горит ли где чего, но ничего не видеть, а свет увеличивается еще больше, и что того удивительнее — разливается власно как от него самого. Чудится он сему и не постигае Второпях бежит к дверям своей спальни, которая была в комнатке, смотреть, нет ли там чего, но видит, что там и свечи нет и как ночь темно. Но каков ужас и удивление поражает его, когда, переступив в оную чрез порог, видеть вдруг и всю ее освещенную и освещенную от себя. — "Христос с нами!" крестясь обеими руками говорит он: — "что это такое, уж не чудо ли со мною какое делается? уж не явление ли какое? Куда ни пойду, от меня сияет и светит?" Не понимает он сего и чудится, и робее Наконец бежит к сенным дверям, растворяет оные, кличет меня по имени, кричит людей, зовет скорей к себе и повторяет крик столь уразисто, что мы, бросив все, бежим к нему в горницу. Но какое удивление меня поразило, как я взглянул на него! — "Батюшка ты мой!" завопил я: — "что это такое с тобою?" — "Чего, братец, и сам я уже не знаю!" ответствует он. — "Да чего не знать! кричу я, у вас голова горит", и бегу к нему сдергивать с него колпак его, горящий светлейшим пламенем. В самый тот момент затрещали у него на голове волосы, ибо дошло уже и до оных; он хватает себя за голову, обжигает руки, срывает колпак, бросает на пол и крестяся говорит: "Фуй какая пропасть! Как это он, проклятые, меня перестращал, и как это не приди мне в голову, что он горит!" — "Да как, разве вы это не знали?" спросил я с удивлением и затаптывая колпак ногами. — "Чего, братец! мне и в мысли сего не пришло, а вижу только свет от себя и удивляюсь: поверишь ли, братец, вообразись мне, уже не чудо ли и не явление ли какое со мною делается. То-то я вас и кликал!" Услышав сие, покатился я со смеху. Он сам последовал мне в том же, и мы посмеялись и прохохотали тому весь вечер. Проклятая кисточка на колпаке, загоревшаяся от свечи в то время, как он сидел нагнувшись, произвела весь сей пожар и наделала вам неведомо сколько смеха. Сестра надрывалась от смеха и хохотала, как, приехав, услышала о сей проказе и не могла надивиться, как не мог он догадаться по дыму и запаху, но случившийся на ту пору у зятя прежестокий насморк, для которого он и в гости не поехал, был тому причиною.

Но я, рассказывая вам сии мелочи, удалился уже от нити моего повествования. Теперь, возвращаясь к оному, скажу, что в начале сего года имел я и другое удовольствие. Люди приехали ко мне из деревни и привезли ко мне и запаса и денег довольное количество, которым последним наиболее я был рад, потому что претерпевал в них давно уже опять недостаток. Вместо дядьки моего оставил я у себя тогда другого человека, по имени Ермака, отца нынешнего моего садовника Бабая, но который не многим чем лучше был прежнего, ибо, по несчастию, был такой же пьяница, как тот, а только рукомеслом сапожник.

С приближением весны и наступлением великого поста, получило мы себе новое упражнение. Загорающаяся уже около сего времени в Европе славная семилетняя война побудила и наш двор, для всякого непредвиденного случая, велеть укомплектовать всю армию и все полки рекрутами. Набор оных происходил с великим поспешением внутри государства, и около сего времени пригнаты они были к нам. Мы получили в роту свою сих новых и стриженых солдат более сорока человек, и их надлежало нам к весне выучить всей военной экзерциции. Князь поручил сию комиссию мне, которую я охотно на себя и принял, ибо могу сказать, что до всякого рода военной экзерциции был я чрезвычайный охотник; к тому же был тогда и наивожделеннейший случай оказать мне в том свою способность. Во всей армии переменена была тогда вдруг вся экзерциция. Граф Чернышев, бывший тогда полковником в Санктпетербургском полку, выдумал сию новую и прославил тем свой полк во всей России. Поелику экзерциция сия была апробована императрицею, то к нам во все полке присланы были превеликие печатные диспозиции мне описания как экзерциции, так и всем прочим маневрам, и браты были со всех рот в штаб нарочные для обучения флигельманы.

Таковая новость была мне чрезвычайно приятна. Я, прочитав сию диспозицию несколько раз, ловил ее совершенно; но досадно мне было то, что не присланы были еще к нам планы маневрам. Но как мне чертить и рисовать не учиться было стать, то старался я уже сам оные по единому описанию сделать, и, начертив довольно изрядные, украсил я их разноцветными картушами. Сим прославился я несколько в полку своем: всяк хотел их видеть и знать, как маневры должны производимы быть в действо, ибо многие из одного описания без планов разобрать и понять никак были не в состоянии.

Что касается до обучения солдат, то не одних рекрутов, но и всех старых солдат должно было совсем вновь переучивать, ибо вся экзерциция была от прежней отменная. Я прилагал о том неусыпное старание. Рота наша должна была еженедельно к квартире нашей собираться, и тут учил я ее почти денно и нощно. По счастию, удалось мне найтить средство обучать их без употребления строгости и всяких побой. Я вперил в каждого солдата охоту и желание скорее выучиться и искусством своим превзойти своих товарищей. Одним словом, они учились играючи, и я, обходясь с ними ласково и дружелюбно, разделяя сам с ними труды и уговариваниями своими довел их до того, что они учились без роптания, но охотно и сами старались о том, чтоб скорее выучиться. Для скорейшего достижения до того, установили они сами между собою, не давать тому прежде обедать, кто не промечет без ошибки артикула. И для меня было весело смотреть, когда они, сварив себе каши и поставив котел, не прежде за оный садились, как став наперед кругом оного и не прометав ружьем самопроизвольно всего артикула. Сим средством обучил я всю свою роту в самое короткое время и довольно совершенно. Солдаты были мною чрезвычайно довольны, ни один из них не мог жаловаться, чтоб он слишком убит или изувечен был, ни один из них у меня не ушел, и не отправлен был в лазарет, или прямо на тот свет; напротив того, имел я то удовольствие и награду за труды мои, что при выступлении в лагерь получил от полковника публичную похвалу, ибо как он стал все роты пересматривать и нашел, что наша рота была обучена всех прочих лучше, то был так тем доволен, что расхвалил нас с князем, отдал во весь полк о том приказ и велел всем прочим ротам брать нашу себе в образец и столь же хорошо обучиться прилагать старание. Сие было хотя прочим ротным командирам не весьма приятно, но они причиною тому были сами; некоторые из них, хотя не меньше нашего об обучении своих рот старались, но будучи уже слишком строги, только что дрались, но тем не только что солдат с пути сбивали, но многих принудили бежать или иттить за увечьем в лазарете. Другие не разумели сами хорошенько сей новой экзерциции, а потому не могли и об обучении солдат с успехом стараться.