Тимереки (СИ) - Риз Лаванда

Глава 26

Но Лукаш не отвечал, в его желтоватых глазах горел огонь зверя, он смотрел на Аядара холодными слегка вытянутыми зрачками, его клыки блестели от влаги, он протягивал к Аядару свои руки, на пальцах которых угрожающе красовались длинные когти хищника. Это был уже не человек. Зло полностью завладело его сознанием и его душей. Лукаш сделал прыжок в сторону Аядара. А Аядар выставив вперед ладонь, вдруг неожиданно направил на него луч света. Голубоватое сияние лилось прямо из его руки. И этот свет остановил зверя в Лукаше. Он замер, как только свет коснулся его груди, проникая сквозь него и отражаясь бликами на противоположной стене. Аядар собрал все свои силы, чтобы сконцентрировать свою энергию в этот пучок света. И эта энергия помогла нейтрализовать действие постороннего вмешательства в сознание Лукаша. Кто-то или что-то потеряло над ним контроль, даже если они и ввели ему какой-то сильнодействующий психотропный препарат, Аядар выжег из него эту дрянь.

Оба они повалились на пол, тяжело дыша. Лукаш первым поднял голову и прошептал:

– И чего ты добился, ты только продлил наши судорожные конвульсии. Они повторят это снова и снова, у них неограниченный потенциал новейших технологий в биомедицине и генетике, а так же секретных разработок для космических исследований. У них есть чёткий план, и они все равно выжмут из нас необходимые данные.

– Что-то как для волка ты очень хорошо осведомлен, – проговорил Аядар, поворачивая руку в сторону двери.

– Я здесь дольше, чем ты. Они пропускали меня через такие пытки, какие тебе даже и не снились. Я думал, что, убив тебя – я сделаю тебе услугу. Интересно на кого они ставили на тебя или на меня? Что ты делаешь?

– Не хочу чтобы они открыли дверь. Мне нужны силы, чтобы восстановиться, если бы у меня был мой рог, все было бы проще. Я думаю, что если сейчас они ворвутся сюда, то сразу же возьмут нас тепленькими, как младенцев. Умирать я пока не собираюсь, у меня есть ещё надежда, но и отдавать им своё сознание я тоже не хочу.

– Послушай, что это было? Ты светишься? – Лукаш уже смотрел на него спокойно и миролюбиво. Аядар увидел на его лице даже подобие улыбки.

– Я управляю частью энергии верховной справедливости. Я пропустил сквозь тебя силу, которая концентрируется далеко во Вселенной. Она очистила тебя, теперь какое-то время люди в халатах не смогут воздействовать на тебя никакими известными им технологиями. Ты сейчас тот, кем на самом деле являешься, твоя сила вернулась к тебе в полной мере.

– А знаешь, я, пожалуй, дам тебе время на восстановление. – Сощурившись, негромко проговорил Лукаш. – Впускай их. Попробуем рискнуть.

Аядар опустил руку, и уже через несколько секунд к ним в камеру ворвались охранники, вооруженные дубинками и электрошоком. За их спинами человек в халате уже держал наготове наполненный шприц.

Но только Лукаш не собирался так легко сдаваться. Он выгнулся, потянулся, и, тряхнув гривой волос, издал громкий угрожающий рык. В его глазах блеснул холодный кровожадный блеск. Он подпустил охранников поближе. Они загоняли его в угол. За Лукашем, в углу сидел Аядар. И тут Лукаш прыгнул, с силой отбрасывая охранников к двери, разрывая их жилеты, словно стальными когтями. Со следующими охранниками он проделал то же самое. Лукаш разбрасывал их в разные стороны, полосуя их плоть до крови. Дубинки и электрошок не него не действовал, как не действовал парализатор, из которого они стреляли в него прямо из дверного проема, ни ультразвуковой шок, ни биполярная нейронная струя. Лукаш был словно бронированная машина. «Исследователи» в халатах не решались уничтожить его огнестрельным оружием, по-видимому, он был им ещё нужен для дальнейших опытов. Именно на это Лукаш и рассчитывал.

– Послушай, мой святящийся друг, ты обязательно предупреди меня, когда восстановишься! – Крикнул он Аядару, не оборачиваясь. – Это конечно здорово чувствовать себя не уязвимым, но боюсь, как бы им чего-нибудь другого на ум не пришло!

Пока люди в халатах лихорадочно совещались, как эффективней остановить бунт подопытного материала, двери в камеру шумно захлопнулась сама собой, прямо перед носом охранников.

– Я, кажется, успел, – поднимаясь, произнес Аядар. – И что будем делать дальше?

– Не знаю, это у тебя были планы на надежду, – усмехаясь, ответил Лукаш, – Вдвоем, конечно веселее. Но мой прогноз, что сначала они перестанут нас кормить, а потом взорвут эту камеру к дьяволу! Нет, пожалуй, взрывать не будут, мы под землей – это опасно. Ну, тогда бросят дымовую шашку с отравляющим газом. Однозначно терпеть они этого не будут.

– А может, мы для них представляем какую-то ценность, и убивать они нас пока не станут, а мы тогда ещё поборемся.

– А смысл? Чтобы подняться на поверхность нужно преодолеть массу преград! Признай, они загнали нас в угол, а мы, щетинясь, за дорого продадим свои шкуры.

– Зато с честью.

– И откуда ты взялся такой светлый?! А что главное, здесь даже поговорить нельзя нормально, кругом глаза и уши.

– Я хотел спросить у тебя, Лукаш. А почему ты меня защищал?

Лукаш молча задумался, глядя в сторону. Покачав головой, он нехотя, произнес:

– Ой, как не люблю, когда копают внутри. Наверное, потому что я не такой плохой парень, как показалось тебе в начале. Когда мною не овладевает звериное состояние, я умею думать, умею чувствовать. Моя история очень длинная, но у меня нет желания исповедоваться в этой камере. Если мы когда-нибудь выберемся, я расскажу тебе о себе. А пока. … А пока они там, а мы здесь, как мыши в мышеловке в кошачьем питомнике.

Ашварум.

Мариэль не торопясь пробиралась следом за Кей. Они брели по тайным тропам, уходя далеко в джунгли. Уже несколько дней Мариэль ходила слушать деревья. В простом платье, которое она взяла у Кей, с заплетенными в длинную золотистую косу волосами, Мариэль скорее была похожа на лесную фею, над которой не подвластно время. Кей ходила вместе с ней, чтобы хоть как-то развеяться от тяжелых мыслей.

Мариэль легла в траву, прижавшись ухом к земле, она зашептала какие-то странные слова, которые лились из неё как песня. Слушая её зачаровующее бормотание, Кей и сама начала впадать в какую-то прострацию, словно убаюканная шуршанием листвы и шорохом ветра. Чары развеялись, когда она заметила Мариэль, стоявшую уже рядом с ней.

– Они живы Кей, все четверо. Земля чувствует их тепло. Они очень далеко, туда даже не долетает ветер этих краев, но они живы. Это дает надежду. Нужно лишь набраться терпения, – певуче произнесла Мариэль.

– Никогда этого не любила – ждать! Вам легко говорить. Рагнар у нас выдержанный, стойкий, мудрый, у него на все есть ответ, потому что он обладает силой, магией древних. У тебя тоже есть сила, такой чудесный дар. Ты слышишь шепот ветра, голос трав и недр земных. Ты словно растворяешься во всем этом, черпая в живом творенье свои силы. Орланд, он очень скрытный человек, и по нему нельзя понять мучают ли его переживания или он настолько холоден. Одна я тревожусь и беспокоюсь как идиотка, и в таком состоянии я не способна воспринимать мудрые советы своего мужа, у меня нет на это сил! – Вздыхая, произнесла Кей.

– На самом деле ты тоже сильна, хотя бы тем, что ты источник силы своего мудрого мужа. И все мы по-своему волнуемся за наших детей. Хотя, по сути, они уже давно не дети, они выросли, только родительское сердце никак их не хочет отпустить. Мы все равно будем переживать за них, молиться за их счастье, даже если им будет сорок или пятьдесят лет, они по-прежнему будут оставаться нашими детьми. А Орланд он ведь только с виду такой суровый и высокомерный. У него такая особенность, понимаешь, если он впускает в своё сердце кого-то, то ни за что этого не покажет. На самом деле он чуткий, сострадательный, он очень любит Тео, дорожит им. И не потому что он его наследник, просто потому что он его сын, его продолжение, слава всей его жизни.

Начало нового цикла всегда приносило много хлопот. Рагнар пытался везде побывать, где это требовали дела государства, и очень про себя жалел, что не может бывать в нескольких местах одновременно, раздваиваясь, на многочисленные особи. Как ему не хватало сейчас помощи Мирадаса!