Архаические развлечения - Питер Бигл

Далеко внизу под ним стояла неподвижная Эйффи, наблюдая за танцующей искоркой. Прошло немало времени, прежде чем и сама она опять начала танцевать, медленно-медленно, странно косными, полными неясной угрозы движениями. Танцуя, она держала голову сильно откинутой назад, за правое плечо, и щелкала челюстями.

Сравнительно с большинством людей, Фарреллу довелось повидать порядочное число телесных метаморфоз. Каждый раз он выходил из подобного испытания все с меньшей честью, и каждый раз ощущал себя потом словно бы вывихнутым и утратившим способность ориентироваться в пространстве – как будто это ему пришлось испытать сладкий, тошный трепет молекул, завершающийся выходом на четырех лапах под полную луну. Когда то же самое случилось с Эйффи, он, как всегда, постарался отвести взгляд, но сделал это недостаточно быстро. Плечи Эйффи вздернулись вверх, одновременно налившись тяжестью, шея и ноги укорачивались так быстро, что казалось, будто она рывком опускается на колени. Изменения, претерпеваемые ее головой, уже были достаточно пугающими – кости черепа зримо вминались и разглаживались, между тем как лицо вытягивалось вперед, обращаясь не в хищно изогнутый клюв, но в род оперенного рыла, с серых губ которого сочилась слюна. Однако хуже всего были руки. Они судорожно, как от электрических ударов, дергались, сгибаясь и выгибаясь под волшебными углами, и Фаррелл услышал скрежет суставов, с которым Эйффи оторвалась от земли, еще до того, как окончательно сформировалось оперение цвета ржавчины и лишайника. На ногах у Эйффи отросли огромные желтовато-серые когти, согнувшиеся под собственной тяжестью, словно их поразил артрит. Даже покрывавшие их чешуйки выглядели миниатюрными когтями.

Фаррелл услышал смех Бена и еле понял, что это за звук. Птица Эйффи набирала высоту, как вертолет, но сама мощь ее приближения к ярко светящейся добыче раз за разом отгоняла последнюю тем дальше, чем пуще старалась Эйффи приблизиться к ней. Ни одна ласточка не выписывала еще таких виражей в погоне за комаром, но уголек все ускользал, раскаленный почти до белизны совсем близким неистовым биением крыл. Огромные когти раз за разом впивались в пустоту, слюнявая пасть раз за разом щелкала, а внизу, на земле, Бен едва ли не с жалостью прошептал:

– Вот ведь дура.

Именно при этих словах Джулия вцепилась Фарреллу в запястье и сказала:

– Смотри, внизу.

Фаррелл посмотрел и увидел, что пока они, разинув рты, следили за птицей Эйффи, грот со всем, что его окружало, обратился в лес где-то на севере Европы, полный древней тьмы и громадных дубов, вязов, ясеней, кленов, уходящий почти за пределы доступной Фарреллу видимости, в снежную пустоту, куда он заглянул только раз и больше старался не смотреть. Здесь нет горизонта. Лес кончается там, где он ей больше не нужен. Неподалеку от места, в котором стояли Фаррелл, Бен и Джулия, горбился под вязом затянутый в красное лучник, накладывая стрелу на тетиву. Когда он выпрямился, Фаррелл увидел, что лицо ему заменяет то же белое ничто, и только на месте глаз пульсировует ничто угольно-красное. Птица Эйффи попыталась увернуться от стрелы, но стрела, танцуя, преследовала ее, описывая те же отчаянные двойные петли, отвесно падая, пока для Эйффи осталась только одна надежда – прямо в воздухе вернуть себе прежний облик. Она камнем пошла вниз, и стрела, блеснув, вонзилась между ее уже человеческой шеей и плечьми.

У Джулии в горле, казалось, разбилось что-то стеклянное, а Бен завопил: «Зия!», словно то было не имя, но благословение войску; Фаррелл же и тут остался верен себе, ибо услышал, как с его губ исступленно срываются обрывки старинной баллады о короле, который хотел научиться летать:

И он воспарил над шпилями крыш, И солнце блистало в короне златой, И парил он, как сокол, но ловчий его Сразил Короля каленой стрелой.

Эйффи кувыркнулась в воздухе, на мгновение раскорячившись и забившись, перед тем, как выправиться и что-то резко сказать несущейся навстречу земле. Острые ветви откачнулись, пропуская ее со свистом летящую наготу, а земля вздыбилась и покрылась рябью, словно взбитые сливки, и нежно приняла Эйффи в свое всепрощающее зеленое лоно, так что та не успела и охнуть. Уголек, порхая с некоторой ленцой, последовал за ней и истаял, подобно снежинке, еще не достигнув земли.

Эйффи мгновенно вскочила на ноги, с пружинистостью боксера, желающего показать, что он всего только подскользнулся, что никакого нокдауна не было. Но движение это явно поглотило остатки дикой энергии, творившей тем вечером небывалых существ и настоящие бури, метавшей молнии, раздиравшей в куски деревья и скалы, врывавшейся в созданное богиней небо и там парившей, как сокол. Теперь она с трудом переставляла спотыкающиеся ноги, способная только на мертворожденные заклинания, сдирающие с земли пригоршни грязи и мечущие их в воздух, так что во все стороны летели песок и камушки. Позади нее медленно – лениво – материализовалась из пыльного дождичка Зия, вот так она в давние времена возникла из крови и черного камня. Обретая форму, она продолжала танец, но в этот раз и танец, и сама Зия были иными.

– Ну хватит, – сказал внутри Фаррелла ее голос, и при этих словах огромный лес пропал, и все они вернулись в памятную Фарреллу неопределенно приятную комнату, окна которой заполняли лишь сумерки в Авиценне да старик и женщина, смеющиеся на уличном углу. Зия мирно сидела в своем уклончивом кресле лицом к Эйффи, глядевшей на нее из середины комнаты, помраченно оправляя вновь вернувшееся на ее тело бархатное платье. Фаррелл, Бен и Джулия бок о бок замерли у запыленных книжных шкафов, а в дальнем углу комнаты Брисеида с опаской сторожила Никласа Боннера. Он стоял, не двигаясь, опустив руки вдоль тела и неотрывно глядя на Зию. Страшная жалость к нему внезапно пронизала Фаррелла, и какое-то время он не мог отвести от юноши глаз. Кем еще мог он быть, как не тем, кто он есть – одушевленной оболочкой невыносимо растянутой поверх черной дыры? Кем мог он быть, как не тем, кого сотворила когда-то она, еще молодая?

– Хватит, – снова сказала Зия. Даже сидящая, она все еще танцевала, неспешно выводя ступней узоры, похожие на алхимические уравнения, и движения Эйффи становились все более медленными. Ладони Зии раскрылись, обнаружив горстку отброшенной Эйффи смешанной с песком земли – покрытые пылью бело-голубые кристаллы в правой руке, красновато-золотые в левой. Она подняла руки и выпустила кристаллы так, что они посыпались на землю. Эйффи завопила, пронзительно и страшно, тем страшнее, что лицо ее сохраняло полную неподвижность. Джулия дернулась к ней, но Бен преградил ей дорогу.