Время – московское! - Александр Зорич

– Ну извините, – сухо сказал Эстерсон. – Извините, я не должен был спрашивать.

Повисла пауза.

Молчание нарушил Цирле:

– Господин инженер, не сердитесь. Если бы вы знали, сколько шуточек я выслушал от своих коллег, когда открывал им правду! Я бы слушал их и по сей день, но 9 января военно-дипломатический отдел Новогеоргиевской комендатуры превратился в груду закопченной щебенки. И мои коллеги заодно тоже… где-то там… закоптились. Так что я теперь могу битые сутки отшучиваться. Благо, заемных версий у меня целая коллекция.

– Ну и славно. – Эстерсон резко поднялся. – Спасибо вам за интересную и содержательную беседу, а я пойду работать. Меня там Гандурин дожидается, я ему дейнексовую батарею должен.

– Какую еще батарею?

– Какая у вас алхимия, такая у меня батарея. Дейнексовая.

– Ну вот. Вы все-таки обиделись… Поймите, если я скажу вам правду, вы рассмеетесь мне в лицо. И скорее всего – не поверите.

– Я не обиделся. Ничуть. Счастливо оставаться.

Эстерсон направился к лестнице.

– Это азбука! Универсальная понятийно-реляционная азбука! – крикнул ему в спину Цирле. – Основные семантические единицы я выразил на языке химических реакций!

Как и предвещал военный дипломат, Эстерсон ему не поверил.

«Дюрандали» вернулись через пятьдесят пять минут.

Посадка прошла безупречно. Автопилоты «Дюрандалей» превосходно справились с приведением машин в посадочный створ по пяти опорным маякам. А ведь Эстерсон так переживал…

Когда командир звена, старший лейтенант Сергеев, соскочил на бетон и буквально оторвал от лица дыхательную маску (техники малость нахомутали с регулировкой давления в кабине), все увидели, что он блаженно улыбается.

– Ну?.. Как?! – бросился к нему Оберучев. Его прямо-таки трясло от нетерпения.

– Машина – блеск! Тяжеловата, правда… Но мы пилотажную группу открывать тут вроде не собираемся?

– Да ладно машина! Что видели-то?!

Сергеев мгновенно помрачнел.

– Докладываю. Триста пятнадцать километров отсюда строго на юг – точка посадки чужаков. Наблюдали ее с воздуха как технически, так и визуально.

– Как визуально? В темноте?!

– А вот так. Только слепой не заметит. В ледовом панцире – крестовидная дыра, тысяча четыреста метров в поперечнике. По периметру дыры – огромная зона выброса флюоресцирующего вещества. Подозреваю – неким образом переработанная порода. Общую площадь выброса оцениваю величиной порядка четырехсот квадратных километров. Таким образом, подтверждена и уточнена фрагментарная информация, полученная ранее беспилотными зондами и загоризонтными радарами субмарин.

Эстерсон, который ловил каждое слово Сергеева, знал, о какой «фрагментарной информации» идет речь.

Во время подводного перехода из Новогеоргиевска на юг «Иван Калита» и «Юрий Долгорукий» раз в сутки осуществляли быстрые подскоки в позиционное положение. Пробив неласковую серо-синюю зыбь, над поверхностью океана подымались суставчатые мачты с химерическими наростами на вершине. Это было «седьмое хозяйство», как говорили подводники.

Почему «седьмое»? Потому что на субмаринах всей технической разведкой и целеуказанием ведала БЧ-7, «боевая часть семь». А вот, например, за применение обширного ракетного арсенала «Ивана Калиты» отвечали БЧ-2 и БЧ-3 – «двойка» и «тройка».

Кроме этого, когда субмарины уже подходили к фиорду Крузенштерна, была проведена разведка Южного полярного континента при помощи беспилотных зондов. Зонды эти были буквально на вес золота – их оставалось меньше десятка. И все-таки три зонда Бариев от сердца оторвал.

Требовалось выяснить обстановку на континенте. Плыть в неизвестность, без предварительной разведки, было смерти подобно. В Антарктиде за последние недели и клоны какие-нибудь залетные могли обосноваться, и чужаки…

И вот один из зондов, прошедший сперва на малой высоте сквозь весь фиорд, а затем отправленный в глубь суши, в последние секунды перед гибелью успел передать интересную картинку.

На кадрах, которыми потом Цирле завешал всю свою каюту, была видна как бы шляпка гигантского груздя, выглядывающая из-за горизонта. «Шляпка груздя» не имела четко очерченных границ, а продолжалась в стороны длинными мутными полотнищами и чем-то вроде витых канатов. Грязно-серая материя, составляющая центральный объект, пребывала одновременно и во вращательном, и в поступательном (снизу вверх) движении. В то же время «полотнища» и «канаты», расходящиеся в стороны от образования, опускались вниз.

Таким образом, зонд показал нечто среднее между смерчем и гейзером высотой около трех километров! После чего связь с зондом прервалась.

Поэтому, пока они возились в туннеле со сборкой «Дюрандалей», всех посвященных в результаты изысканий «седьмого хозяйства» мучил пренеприятный вопрос: неужели? Неужели то неназванное, представиться не пожелавшее и в высшей степени бесцеремонное звездное племя, которое в нескольких победоносных сражениях положило конец господству клонов в системе Секунды, действительно решило обосноваться на Грозном всерьез и надолго?

Как уже знал Эстерсон, Цирле на этот вопрос отвечал «нет». Цирле исходил из аналогии с джипсами, которые высадились на Наотаре в сравнительно небольшой зоне. Данные о выявленных точках посадки чужаков поначалу отвечали этой аналогии.

Данные были такие.

Посадку пяти звездолетов зафиксировали в районе между озером и Новогеоргиевском. Первый из них едва не сел на голову Полине и Эстерсону, а пятый бесцеремонно прожег бетонку Новогеоргиевска на виду у тех самых разведчиков, которые обнаружили севернее города танкер «Чарма II».

Еще четыре крупных объекта в те же дни наблюдались субмаринами ПКО. Эти звездолеты вели себя однотипно. Все они сперва снижались до поверхности океана, а затем исчезали с радаров. Согласно данным гидролокации, проклятые махины ушли под воду, а затем занялись бурением океанического дна.

Еще один гидроакустический контакт с находящимся под водой звездолетом-чужаком субмарина «Иван Калита» имела 16 апреля на полпути к Южному полярному континенту.

Если этот контакт не считать вполне доказательным (например, предположить, что звездолет находился под водой временно, с исследовательскими целями, а затем ушел обратно в атмосферу), то выходило, что точки посадки всех перечисленных звездолетов вписывались в окружность диаметром полтысячи километров. Можно было надеяться, что этой окружностью интересы чужаков на Грозном и ограничатся. И даже после данных, переданных зондом, оставалась – пусть эфемерная – надежда на то, что замеченное на горизонте грибовидное образование не является свидетельством приземления звездолета-чужака.

И вот теперь, после возвращения «Дюрандалей», эта эфемерная надежда исчезла. Подтвердились наихудшие опасения: вторжение носит глобальный характер.

– Мы прошли прямо над шахтой, которую выкопал звездолет «расы К», – продолжал старлей Сергеев. – Глубина шахты, согласно скачку показаний высотомера при прохождении над ней, составляет более пятнадцати километров.

– Истребители противника? – отрывисто спросил Оберучев.

– Не обнаружены. Правда, когда мы отлетели от шахты на девяносто километров, моя станция защиты хвоста выдала предупреждение… Я заложил вираж, чтобы провериться обзорным радаром, но все было чисто.

– Ты переключался в режим повышенной мощности?

– Нет. Следуя инструкции, все мы соблюдали техмаскировку.

У инженер-капитана в кармане бушлата запищала трубка радиоудлинителя.

– Минуточку… – кивнул он Сергееву. В трубку: – Оберучев слушает… Понял тебя, Фарид… Этого следовало… Да. – Инженер-капитан приосанился. – Значит, пришло время. Работаем по плану «Ветер». Ракет не жалеть. Прикройте нас хотя бы минут на семь… Спасибо. И твоим тоже.

Оберучев дал отбой. В его покрасневших от регулярного недосыпа глазах читались все ключевые понятия военного словаря в спектре от «насмерть стоять» до «посмертно наградить».

– Товарищи, – обратился инженер-капитан к присутствующим, – «Иван Калита» обнаружил истребители «расы К». Групповая цель на скорости 1,4 М движется к нам со стороны открытого моря. Подобных действий противника следовало ожидать давно. Вы знаете, что мы заготовили несколько планов отражения налета «расы К» на фиорд Крузенштерна. Сейчас я принял решение действовать по варианту «Ветер». Все вы знаете, что это такое. Времени нет. За работу!

Эстерсон не знал.

– А мне куда?

– Вы, Роланд, идите с Юдиновым. Поможете там, если что.

Таким образом, конструктор был вынужден смириться с тем, что его скитания по бункерам продолжатся.

Первым делом в воздух была поднята четверка «Дюрандалей». Ей предстояло завязать бой с истребителями чужаков.

Затем группа техников во главе с Юдиновым и Эстерсоном покинула бункер и спешно бросилась готовить к вылету еще восемь машин. Этим «Дюрандалям» отводилась роль главной ударной силы, которая…