Перекати-поле - Лейла Мичем

— Что там такое? — спросила жена, когда Деке заворчал и отошел от нее, чтобы рассмотреть что-то поближе.

Не ответив ей, Деке сунул руку в груду образцов таксидермического искусства и вытащил оттуда большую серую рысь с дикими глазами, обнаженными клыками и выпущенными когтями, запечатленную в положении, когда она готовится к прыжку. У большой кошки, принявшей столь угрожающую позу, обнаружилось лишь одно уязвимое место: у нее отсутствовала передняя лапа.

Глава 48

Из окна своего кабинета Джон следил за тем, как серый БМВ медленно повернул к воротам и на малой скорости степенно подъехал к дому. Честно говоря, он ожидал увидеть что-нибудь вроде красного «корвета», который бешено влетает на дорожку, веером разбрасывая гравий из-под колес и сбивая цветы с кустов жасмина, да еще и опоздав к приготовленному Бетти ленчу. Таким рисовался в воображении приезд его бывшего лучшего друга в связи с детскими воспоминаниями.

Желудок Джона тоскливо сжался. Он подумал, что Иисус Христос, наверное, почувствовал такой же спазм мышц, когда увидел Иуду, входящего в сад в день его предательства.

Он наблюдал за тем, как машина заехала на стоянку для гостей, как дверь ее открылась и оттуда вышел человек, который когда-то был ему братом. Он выглядел совсем как прежний ТД Холл, только немного старше, с поредевшими на макушке волосами, в одежде, на несколько порядков лучше той, которую покупала ему тетя Мейбл. Но он все так же первым делом подтянул брюки и самоуверенно огляделся вокруг, сделав такой до боли знакомый поворот головы. Несмотря на ощущение Джона, что в Эдем пробрался змей, он все же не мог скрыть своей радости. Как бы там ни было, но — ради всего святого в душе! — ему было приятно вновь увидеть Трея.

Джон вышел на крыльцо прежде, чем Трей начал подниматься по ступенькам. Двое мужчин нерешительно остановились, пристально посмотрели друг на друга, а затем, рассмеявшись, обнялись, похлопывая друг друга по спине, как после тяжело доставшейся победной игры.

— Ну, привет, Тигр, — наконец произнес Трей срывающимся от эмоций голосом. — Как поживаешь, черт тебя побери?

— Да грех жаловаться, — сипло ответил Джон, тоже не на шутку разволновавшись.

Они отстранились, чтобы посмотреть друг на друга сквозь навернувшиеся на глаза слезы, которые никто из них и не думал скрывать.

— Ты никогда не жаловался, — сказал Трей. Он насмешливым взглядом окинул клетчатую рубашку и джинсы, в которые переоделся Джон. — Что? Никакой сутаны и креста в руке, чтобы встретить блудного грешника?

— А что в них толку?

Трей рассмеялся.

— Хорошо выглядишь, Тигр. Может быть, немножко недокормленный, но вы, рьяные служители культа, все такие. Думаю, это должно быть доказательством вашей искренности.

— А ты выглядишь так, что девушки, вероятно, по-прежнему при виде тебя падают замертво. Как насчет пивка перед ленчем?

— С удовольствием. Или, может, сначала занести в дом мой багаж?

— Позже занесешь. Я живу наверху, и мы поднимемся туда. Внизу у нас будет немного шумно. Дети сейчас в школе. А потом они в соседней комнате включают телевизор на полную громкость. Ты поднимайся, а я пока прихвачу пиво в кухне.

Трей ушел, а когда Джон вновь присоединился к нему, тот стоял перед вывешенными на стене групповыми фотографиями их футбольной команды образца 1985 года.

— Вот это была команда, — задумчиво произнес Трей.

— Ну, у нас был отличный квотербек.

— И прекрасный крайний ресивер. Ты был лучшим, Джон.

— Ты тоже.

Трей пожал плечами.

— Только в футболе, и больше ни в чем.

Джон оставил это без комментариев и протянул Трею его пиво.

— Я хотел принести кружки, но потом вспомнил, что ты любил пить прямо из банки. Или сейчас что-то поменялось?

— Да нет, это осталось по-старому.

Они сели. Джон расположился за своим столом, спиной к освещенному солнцем окну, а Трей выбрал большое удобное кресло с мягким пуфиком для ног. Во внезапно установившейся тишине эхом раздались щелчки открываемых банок с пивом. Пауза в их запнувшемся разговоре позволила Джону обратить внимание на ироничный интерес, с которым Трей рассматривал книжные полки на стенах, камин, дверь в спальню в дальнем конце комнаты, балкон.

— Странно, что ты поселился здесь, — сказал Трей.

Джон сделал глоток пива.

— По приезде в Керси я жил в домике приходского священника при церкви Святого Матфея, но потом, когда Харбисоны предложили свою ферму приходу в качестве дома для брошенных детей, переехал сюда и стал его директором. У нас живут десять детей, которые в противном случае жили бы где-то у приемных родителей. С этими дополнительными обязанностями приходилось разрываться на части, так что решил, что проще будет жить здесь.

— Я, собственно, не это имел в виду.

— Я понимаю, — тихо произнес Джон. — Я просто хотел объяснить тебе, почему мы здесь. Что заставило вернуться тебя, Трей?

Трей поднес банку ко рту. После длинного глотка губы его влажно заблестели, и он ответил:

— Я ведь уже говорил тебе. Я приехал продать дом тети Мейбл.

— И все?

— Этот твой долгий испытующий взгляд священника предполагает, что у меня на уме должно быть еще что-то?

— Не нужно играть со мной в твои игры, ТД. Я — Джон, помнишь об этом?

— Я помню. — Трей на мгновение прикрыл глаза. Когда он заговорил вновь, голос его звучал устало. — Я помню, что ты всегда умел читать меня как раскрытую книгу и знал все мои мысли еще до того, как я успевал что-то сказать. Мне никогда не удавалось провести тебя, и в этом для меня, как ни странно, было большое утешение: знать, что мой друг видит меня насквозь и, тем не менее, заботится обо мне. А ты ведь и на самом деле всегда знал, когда я собирался передернуть карту под столом, верно, Тигр? — Он быстро улыбнулся, но улыбка тут же растаяла, и на лицо вернулось то же мрачное выражение. — Вот и сейчас… Я умираю, Джон. И об этом мне сообщила старинная подруга Кэти — да и твоя тоже, насколько я понимаю, — доктор Лаура Райнлендер. У меня опухоль в мозгу, четвертая стадия. Когда меня направили к Лауре, она дала мне одиннадцать месяцев. И половина этого времени уже прошла.

Несколько долгих секунд Джон слышал только, как громко тикают часы на его письменном столе, и лишь потом сквозь шок пробилось понимание сказанного. Трей умирает? Это было невозможно. Это же был ТД Холл, суперзвезда, непобедимый и несокрушимый. Господи, ему было всего сорок! Он не мог умирать. Но, тем не менее, темные тени под глазами Трея говорили, что это все-таки правда. Челюсти свела болезненная судорога, забивая резкое послевкусие пива.