Молодые львы - Ирвин Шоу

– Не говори гадости, – с достоинством отрезала Луиза. – Ты ведь не в Голливуде.

Три подвыпивших английских матроса в обнимку пересекали по диагонали широкую улицу, распевая похабную песенку.

– Я вспоминал Достоевского перед нашей сегодняшней встречей, – начал Майкл.

– Ненавижу образованных людей, – решительно заявила Луиза.

– У Достоевского, кажется, князь Мышкин хотел жениться на проститутке, желая искупить свой грех и свою вину.

– Я читаю только «Дейли экспресс», – отрезала Луиза.

– Теперь не такие суровые времена, – продолжал Майкл. – Я не женюсь ни на ком. За свою вину я только остаюсь рядовым. Это не так уж трудно. В конце концов, таких, как я, целых восемь миллионов…

Майкл и Луиза свернули в боковую улицу, где от бомб пострадал только один дом. Матросы, с трудом сохраняя равновесие и продолжая орать, удалялись в сторону дворца, и их молодые и приятные, несмотря на безобразное содержание песни, голоса звучали все более приглушенно.

Клуб-ресторан для союзных войск, несмотря на громкое название, представлял собой всего лишь полуподвальное помещение из трех небольших комнат, украшенных пыльными флагами. Длинная доска, прибитая к двум бочкам, служила стойкой. Иногда там можно было достать оленьи котлеты, шотландскую семгу и бутылку пива, которое хозяйка бара, угождая вкусам американцев, держала в жестяном наполненном льдом корыте. Французы почти всегда могли получить там бутылку алжирского вина по твердой цене. Это было место, где алкоголь делал братьями людей всех рангов, ибо они твердо знали, что холодный свет дня изгладит из памяти неблагоразумные поступки прошедшей ночи. Почти всякий мог пользоваться кредитом, если он в этом нуждался, и никого особенно не торопили с уплатой долга.

Когда Майкл и Луиза вошли в бар, в задней комнате кто-то играл на пианино. Два английских сержанта стояли у стойки и тихо напевали. Американская девушка-ефрейтор из вспомогательного женского корпуса спала, положив голову на плечо французского матроса. За большим столом пожилой американский подполковник по фамилии Пейвон, похожий на опереточного комика, держал речь перед четырьмя военными корреспондентами. Пейвон родился в Бруклине, в тридцатых годах содержал цирк во Франции, а в начале войны служил во французской кавалерии. Он всегда курил длинные дорогие сигары. В углу, почти никем не замеченный, сидел огромного роста смуглый француз, которого, как говорили, по заданию английской разведки два-три раза в месяц сбрасывали на парашюте во Францию. Он был известен тем, что грыз стеклянные рюмки, когда напивался и впадал в минорное настроение. В маленькой кухне, расположенной за задней комнатой, высокий тучный старшина из американской военной полиции, который крутил любовь с одной из женщин, работавших в баре, стоял у плиты и жарил себе целую сковородку рыбы. За маленьким столиком около кухни шла игра в покер в две руки между военным корреспондентом и двадцатитрехлетним майором-летчиком, который только что вернулся после бомбежки Киля. Майкл услышал, как майор сказал: «Ставлю сто пятьдесят фунтов», и увидел, как он мрачно написал долговую расписку и положил ее на середину стола.

– Принимаю и ставлю сто пятьдесят, – ответил его противник, который носил форму американского военного корреспондента, но, судя по произношению, был венгром. Затем он тоже написал расписку на сто пятьдесят фунтов и бросил ее на середину стола поверх кучки бумажных денег.

– Два виски, пожалуйста, – сказал Майкл английскому младшему капралу, который всегда стоял за стойкой, когда приезжал в Лондон в отпуск.

– К сожалению, виски кончилось, полковник, – ответил капрал. У него совсем не было зубов, и Майкл решил, что от армейской пищи его десны должны быть в ужасном состоянии.

– В таком случае два джина.

Капрал, на котором поверх военного обмундирования был надет испачканный серый фартук, ловко и любовно налил две порции джина.

Из соседней комнаты, где играли на пианино, были слышны дребезжащие мужские голоса:

Отец торгует на базаре,Мамаша гонит самогон,Сестра гуляет на бульваре —Деньжонки прут со всех сторон!

Майкл поднял свой стакан.

– Будем здоровы, – сказал он Луизе.

Они выпили.

– Шесть шиллингов, полковник, – напомнил капрал.

– Запиши в книгу, – сказал Майкл. – Сегодня я банкрот. Жду крупную сумму из Австралии. У меня там младший брат – майор военно-воздушных сил. Он получает летную надбавку и суточные.

Капрал тщательно нацарапал фамилию Майкла в замасленной книге, потом открыл две бутылки теплого пива для сержантов-летчиков, которые, услышав звуки мелодии, доносившиеся из соседней комнаты, направились туда со стаканами в руках.

– Я хочу обратиться к вам от имени генерала де Голля, – заговорил смуглый француз, который грыз рюмки, прервав на время это занятие. – Всех присутствующих покорнейше прошу встать в честь генерала Шарля де Голля, вождя Франции и французской армии.

Все с безразличным видом поднялись в честь генерала французской армии.

– Мои дорогие друзья, – громким голосом с сильным русским акцентом начал француз. – Я не верю тому, что пишут в газетах. Я ненавижу газеты и всех газетчиков. – Он гневно взглянул в сторону четырех корреспондентов, окруживших подполковника Пейвона. – Генерал Шарль де Голль – это демократ и человек чести. – Он сел и мрачно посмотрел на изгрызенную рюмку.

Все снова сели на свои места. Из задней комнаты доносилась печальная песня английских летчиков.

– Господа, – раздался вдруг голос пожилой блондинки, спавшей на стуле у стены. Ее очки висели на одном ухе. Она открыла глаза, улыбнулась всем присутствующим и указала на американку из женского вспомогательного корпуса, которая в этот момент возвращалась из ванной комнаты. – Эта женщина украла у меня шарф, – пробормотала она и снова уснула. Через мгновение она уже громко храпела.

– Что мне нравится в этом баре, – сказал Майкл, – это дух старой сонной Англии, который чувствуется здесь особенно сильно. Крикет, чай в садике викария, музыка Делиуса.

В бар вошел тучный генерал-майор службы снабжения, который только утром возвратился из Вашингтона. На руке у него висела грузная молодая женщина с длинными зубами. Ее лицо было закрыто черной вуалью. За генералом неотступно следовал пьяный капитан с огромными усами.

– А, моя дорогая миссис Маккимбер! – воскликнул генерал-майор. Широко и приветливо улыбаясь, он направился прямо к Луизе и поцеловал ее. Женщина с длинными зубами расточала обольстительные улыбки всем окружающим. У нее что-то было не в порядке с глазами: она быстро, не переставая, моргала. Позже Майкл узнал, что ее звали миссис Керни и что ее муж, английский летчик, был сбит над Лондоном в сорок первом году.

– Генерал Рокленд, – сказала Луиза, – разрешите познакомить вас с рядовым Уайтэкром. Он очень любит генералов.

Генерал так горячо пожал Майклу руку, что чуть было не раздавил ее. Майкл решил, что генерал, должно быть, играл в футбол, когда учился в Уэст-Пойнте[69].

– Рад с вами познакомиться, молодой человек, – пробасил генерал. – Я видел вас на вечере, откуда вы улизнули с этой очаровательной молодой дамой.

– Он непременно хочет оставаться рядовым, – улыбнулась Луиза. – Что с ним делать?

– Ненавижу профессиональных рядовых, – пробурчал генерал, а стоявший позади капитан серьезно кивнул головой.

– Я тоже, – сказал Майкл. – Я бы с радостью стал лейтенантом.

– Ненавижу профессиональных лейтенантов тоже.

– Ну что ж, сэр, – пошутил Майкл. – Если вам так угодно, можете сделать меня подполковником.

– Возможно, и сделаю, – серьезно сказал генерал, – возможно, и сделаю. Джимми, запиши его фамилию.

Капитан, пришедший с генералом, начал шарить в карманах и наконец извлек карточку-рекламу частных такси.

– Фамилия, звание и личный номер, – автоматически произнес он.

Майкл назвал свою фамилию, звание и личный номер. Капитан записал и бережно засунул карточку в один из внутренних карманов. Когда капитан распахнул китель, Майкл заметил, что он носит ярко-красные подтяжки.

Тем временем генерал отвел Луизу в уголок и, прижав ее к самой стене, близко склонился к ее лицу. Майкл направился было в их сторону, но длиннозубая дама загородила ему дорогу, приветливо улыбаясь и моргая глазами.

– Вот моя визитная карточка, – сказала она и вручила Майклу небольшую твердую белую карточку. «Миссис Оттилия Манселл Керни, – прочитал Майкл, – Риджент-стрит, 7».

– Позвоните мне. Каждое утро до одиннадцати я бываю дома, – проговорила она, недвусмысленно улыбнувшись. Потом повернулась и с развевающейся вуалью пошла от столика к столику, раздавая всем свои визитные карточки.