Драконы осенних сумерек - Маргарет Уэйс

– Ерунда! – отрезал Танис. – Откуда ему было наперед знать о нашем прибытии?

– Возвращаясь из Кзак Царота в Утеху, мы не больно-то прятались, – спокойно ответил Стурм. – Мы то и дело видели драконидов. А те, что спаслись из Кзак Царота, наверняка смекнули, что мы приходили за Дисками. Я допускаю даже, что Верминаард заочно знаком с каждым из нас лучше, чем с собственной мамой…

– Нет! Не верю! – Танис гневно смотрел на друзей. – Даю голову на отсечение, это не так! Я вырос вместе с Гилтанасом и знаю его. Между нами в самом деле не все гладко, но мы поговорили с ним начистоту, так что вопрос исчерпан. В его предательство я поверю не раньше, чем… в предательство Карамона! Или твое! Что же до Пакс Таркаса, я дороги не знаю. Я там никогда не бывал. И вот что, – выкрикнул он яростно, утратив всякую власть над собой, – уж если не доверять кому, так это твоему братцу – и старику!

Он свирепо посмотрел на Карамона. Великан мучительно побледнел и отвернулся, опуская глаза. Танис, словно очнувшись, понял, что наговорил лишнего.

– Прости, Карамон. – Он взял воителя за плечо. – Я… я не хотел. Рейстлин не раз спасал нас в этом сумасшедшем походе. Я разошелся потому, что не могу поверить в измену Гилтанаса…

– Мы все понимаем, Танис, – сказал Стурм примирительно. – И доверяем твоему мнению. Но, как говорит мой народ, – слишком темна ночь, чтобы еще и закрывать глаза.

Танис со вздохом кивнул и положил другую руку на плечо Стурма. Трое мужчин обнялись и некоторое время стояли молча. Потом покинули рощу и вернулись в Зал Неба, где Беседующий-с-Солнцами говорил что-то своим воинам.

– Что значит «Сла-Мори»? – спросил Карамон.

– «Тайный Путь», – перевел Танис.

…Вздрогнув, Танис проснулся, хватаясь за кинжал, висевший на поясе. Темная тень склонилась над ним, закрывая звезды над головой. Мгновенным движением Танис сгреб незваного гостя за одежду и повалил его на себя, приставляя к обнаженному горлу острое лезвие.

– Танталас!.. – Смутный блеск стали сопроводил испуганный вскрик.

– Лорана, – ахнул он.

Он ощутил дрожь ее тела, длинные разметавшиеся волосы окутали обоих. На ней была всего лишь тоненькая ночная рубашка; плащ, накинутый сверху, в короткой схватке свалился. Лорана лежала у Таниса на груди, не смея пошевельнуться от страха. Могла ли она думать, что ее любимый окажется… еще и таким? Будь она врагом, она была бы уже мертва – валялась бы с перерезанным горлом…

– Лорана… – хрипло повторил Танис, неверной рукой пряча кинжал в ножны. Оттолкнув девушку, он сел, злясь на себя за то, что так напугал ее. И еще за то, что ее прикосновение неожиданно пробудило что-то в глубине его существа. В тот краткий миг, когда она прижалась к его груди, он успел ощутить и аромат ее волос, и тепло тоненького тела, и легкое движение бедер, и нежную податливость груди. Когда он уходил из Квалинести, Лорана была девочкой. Вернувшись, он застал женщину – прекрасную и желанную женщину…

– Во имя Бездны! – сказал он. – Что ты бегаешь по ночам?..

– Танталас, – с трудом выговорила она, запахивая плащ. – Я пришла просить тебя переменить решение. Пусть твои друзья освобождают заточенных в Пакс Таркасе людей, но ты – ты должен отправиться с нами! Не рискуй жизнью понапрасну! Мой отец в отчаянии; он готов на все. Он не верит, что из этого что-нибудь получится… я знаю, что он не верит, но выбора у него нет. Он уже скорбит по Гилтанасу, словно по мертвому! Я потеряю брата… я не могу потерять еще и тебя!

Она заплакала. Танис огляделся: кругом почти наверняка стояли эльфийские стражи. Если они застанут их здесь вдвоем…

– Лорана, – сказал он, встряхивая ее за плечи. – Ты уже не ребенок: пора тебе повзрослеть, и чем скорее, тем лучше. Как же я могу отправить своих друзей в такой опасный поход, а сам остаться? Я не слеп и отлично знаю, на какой риск мы идем. Но если есть хоть малейшая возможность освободить людей и задержать Верминаарда, мы должны ее использовать. Лорана, пришло время рисковать жизнью во имя того, во что веришь, что важнее самой жизни… Понимаешь ты это?

Она взглянула на него сквозь путаницу рассыпавшихся золотых прядей. Она смотрела на него очень внимательно, перестав всхлипывать и дрожать.

– Понимаешь ли ты это, Лорана? – повторил он.

– Да, Танталас, – ответила она тихо. – Я понимаю.

– Вот и отлично, – он вздохнул. – А теперь ступай-ка обратно в постель, да побыстрее. Ты, между прочим, подвергаешь меня опасности: если Гилтанас…

Лорана поднялась и быстро вышла из рощи. Она пробежала по улицам, ступая легко, точно ветерок в осинах, и вскоре прокралась, минуя стражу, в отцовский дом. Это было нетрудно – они с Гилтанасом занимались этим с самого детства.

Она задержалась лишь у двери родительской спальни. Внутри горел светильник, слышался шорох пергамента и доносился едкий запах. Отец жег бумаги. Лорана расслышала сонный голос матери, убеждавшей мужа отдохнуть. Девушка зажмурилась… потом решительно сжала губы и побежала холодными и темными переходами в свою спальню.

8. СОМНЕНИЯ. ЗАСАДА. НОВЫЙ ДРУГ

Эльфы разбудили спутников еще до рассвета. На севере громоздились штормовые тучи, тянувшиеся, словно жадные щупальца, к пределам Квалинести. После завтрака появился Гилтанас, одетый в синюю рубашку и кольчугу.

– Вот наши припасы в дорогу, – указал он на туго набитые сумки, которые держали в руках воины-эльфы. – Если требуется, можно раздобыть доброе оружие и доспехи…

– Тике нужны латы, меч и щит, – сказал Карамон.

– Поищем, – кивнул Гилтанас. – Хоть и сомнительно, чтобы нашелся полный набор такого маленького размера…

– Как чувствует себя Терос Железодел? – спросила Золотая Луна.

– Он отдыхает в покое, о жрица Мишакаль. – Гилтанас почтительно поклонился. – Отправляясь в дорогу, мой народ, конечно, не оставит его. Попрощайся с ним, если хочешь.

Тике вскоре принесли доспехи всевозможной выделки и достоинства и легкий меч из тех, какими пользовались эльфийские женщины. У девушки так и разгорелись глаза при виде щита и шлема: то и другое было великолепной эльфийской работы и сверху донизу в самоцветных камнях.

– Прими их, – сказал Гилтанас, протягивая Тике щит и шлем. – Я еще не отблагодарил тебя за то, что ты спасла мне жизнь тогда в гостинице. Это церемониальный доспех моей матери, сработанный еще во времена Братоубийственных Войн. Он должен был бы перейти к сестре, но мы с Лораной решили, что ты по праву достойна его.

– Какая прелесть… – пробормотала Тика, смущенно заливаясь румянцем. Взяв в руки шлем, она в замешательстве оглядела остальное и созналась: – Если бы я еще знала, куда что надевать!..