Жизнь с гением. Жена и дочери Льва Толстого - Надежда Геннадьевна Михновец

исполните мою просьбу, то мы будем друзьями более чем когда-либо. Если же нет, то Льву Николаевичу будет больно видеть наши отношения; переломить же мое сердце в другую сторону – я не в состоянии. Поразило слишком меня это исчезновение дневников» (цит. по: Дневники. Т. 2. С. 495–496).

C. 84…отказать ему приезд вечером. – В этот день состоялась последняя поездка Л. Н. Толстого к Черткову. В Телятинках Л. Н. Толстой собственноручно переписал свое завещание, в котором говорилось, что в случае смерти А. Л. Толстой он назначает наследницей всех своих писаний Т. Л. Сухотину.

C. 85…его фарисейство… – Любопытно, что через неполных четыре года А. Л. Толстая тоже заговорит о фарисействе В. Г. Черткова. 5 апреля 1914 г., находясь во Франции, она записывала: «После завтрака я отвечала Ч[ерткову] на его длинное письмо. Не могу сдержаться и пишу зло. Я не могу сдержаться главным образом потому, что все письмо его пропитано фарисейством. Говоря о доброжелательстве и уважении, он не может сдержаться от ненависти и презрения, которые, ловко замаскированные, проглядывают в каждой его витиеватой фразе. Говоря об откровенности, он весь погряз в иезуитстве и фарисействе». На следующий день продолжила: «Сегодня утром перечла письмо Ч[ерткова]. Снова, и еще более прежнего, оно поразило своим фарисейством. Мой ответ неудовлетворителен. Отложила до России. 〈…〉 Я знаю, что это гадко, но у меня такое чувство: за что они меня мучают даже здесь, куда уехала от всего, что издергало всю душу, все нервы там, в России? Ну, ничего! 〈…〉 Как иногда хочется покоя. Чтобы никого не было, только природа. А главное, не было бы фонда, Черткова, старушки Дмитриевой [Ольги Карловны – посетительницы Л. Н. Толстого; была связана с В. Г. Чертковым по издательским делам. – Сост.], Муравьева, крестьян – ничего. Было бы то, что отец написал, говорил, а провалилось бы то, что налипло вокруг его имени» (Толстая А. Л. «…Засни, беспокойное сердце». Дневник. 1914 г. / Вступ. ст., публ. и примеч. Н. А. Калининой и С. Д. Новиковой // Толстовский ежегодник: 2003. Тула, 2006. С. 32, 34).

Читал… Паскаля. – Л. Н. Толстой читал на французском языке философскую работу «Мысли» Блеза Паскаля, с которой впервые познакомился еще во второй половине 1870-х гг. Книга с многочисленными пометами Толстого на каждой странице хранится в яснополянской библиотеке.

Саша уехала в Тулу. – А. Л. Толстая ездила на прием к доктору В. П. Грушецкому.

Посидел у Саши приятно. – То есть в комнате Александры Львовны Толстой, где беседовал с ней, В. М. Феокритовой и А. Б. Гольденвейзером.

18 июля

Источники: Дневники. Т. 2. С. 150–152; ПСС. Т. 58. С. 80.

C. 86. Елочки – дальняя часть яснополянского парка, работами по посадке елок в которой в течение нескольких лет занималась С. А. Толстая.

Лизонька – Е. В. Оболенская.

Писала… Масловой, Кате, Бельской… – А. И. Масловой, Е. В. Толстой, М. М. Нарышкиной (рожд. Бельской).

Приходила Николаева… – Супруги Л. Д. и С. Д. Николаевы в 1910 г. жили в д. Ясная Поляна.

C. 87. Ездил в Тихвинское. – В Тихвинском продавался дом, Л. Н. Толстой ездил посмотреть его, предполагая купить его для погоревшей М. А. Шмидт.

19 июля

Источники: Дневники. Т. 2. С. 150–152; Булгаков. С. 288–290.

C. 87…листка из старого дневника… – Записи Л. Н. Толстого от 29 ноября 1851 г.: «Я никогда не был влюблен в женщин. Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал, только когда мне было 13 или 14 лет; но мне [не] хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная (правда, очень хорошенькое личико), притом же от 13 до 15 лет – время самое безалаберное для мальчика (отрочество): не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту эпоху действует с необыкновенною силою. В мужчин я очень часто влюблялся, 1 люб[овью] были 2 Пушк[ина], потом 2-й – Саб[уров?], пот[ом] 3-й – Зыб[ин] и Дьяк[ов], 4 – Обол[енский], Блосфельд, Ислав[ин], еще Готье и мн[огие] др[угие]. Из всех этих людей я продолжаю любить только Д[ьякова]. Для меня главный признак любви есть страх оскорбить или не понравиться л[юбимому] п[редмету], просто страх. Я влюблялся в м[ужчин], прежде чем имел понятие о педрастии; но и узнавши, никогда мысль о возможности соития не входила мне в голову. Странный пример ничем не объяснимой симпатии – это Г[отье]. Не имея с ним решительно никаких отношений, кроме по покупке книг. Меня кидало в жар, когда он входил в комнату. Любовь моя к Ис[лавину] испортила для меня целые 8 м[есяцев] жизни в Петерб[урге]. Хотя и бессознательно, я ни о чем др[угом] не заботился, как о том, чтобы понравиться ему. Все люди, кот[орых] я любил, чувствовали это, и я замечал, им тяжело было смотреть на меня. Часто, не находя тех моральных условий, кот[орых] рассудок требовал в любимом предмете, или после какой-нибудь с ним неприятн[ости], я чувствовал к ним неприязнь; но неприязнь эта б[ыл]а основана на любви. К братьям я никогда не чувствовал такого рода любви. Я ревновал очень часто к женщинам. Я понимаю идеал любви – совершенное жертвование собою любимому п[редмету]. И именно это я испытывал. Я всегда любил таких людей, кот[орые] ко мне были хладнокровны и только ценили меня. Чем я делаюсь старше, тем реже испытываю э[то] ч[увство]. Ежели и испытываю, то не так страстно, и к людям, кот[орые] меня любят, т[о] е[сть] наоборот того, что было прежде. Красота всегда имела много влияния в выборе; впрочем, пример Д[ьякова]; но я никогда не забуду ночи, когда мы с ним ехали из П[ирогова?] и мне хотелось, увернувшись под полостью, его целовать и плакать. Было в этом чувстве и сладостр[астие], но зачем оно сюда попало, решить невозможно; потому что, как я говорил, никогда воображение не рисовало мне любрические картины, напротив, я имею страшное отвращение» (ПСС. Т. 46. С. 237–238).

C. 88…в «ремингтонной». – То есть в помещении канцелярии. На втором этаже яснополянского дома с северной стороны были расположены две комнаты: «ремингтонная» и библиотечная. Эти комнаты Л. Н. Толстой шутя называл «канцелярией». На столе в «ремингтонной» стояла пишущая машинка системы «Ремингтон». В 1910 г. здесь работал В. Ф. Булгаков.

…шлет доклад, написанный еще в прошлом году… – В мае 1910 г., получив приглашение приехать в Стокгольм на намечавшийся конгресс мира (1–6 августа по н. ст.), Л. Н. Толстой решил сделать добавление к своему «Докладу для конгресса мира в Стокгольме» (1909; доклад впервые опубликован в Лос-Анджелесе в 1910 г.; текст см.: ПСС. Т. 38. С. 119–125). Однако, написав добавление,