Человек из стали. Иосиф Джугашвили - Лаврентий Берия

Проблема борьбы с клановостью и групповщиной в партии, с карьеристами, очковтирателями, коррупционерами, а тем более с теми, кого в нынешней политологии принято называть агентами влияния Запада, была постоянно в центре внимания Сталина. Конечно, масштабы этих явлений вчера и сегодня, мягко говоря, неодинаковы. А вот характер тот же.

Практически весь послевоенный период с ними шла борьба. Назову самые шумные из дел: «Дело авиаторов», «Дело Еврейского Антифашистского Комитета», «Ленинградское дело», «Дело Московского автозавода им. Лихачёва», «Дело о подпольной синагоге в Новокузнецке»… Речь идёт также о делах региональных и местных руководителей, погрязших в злоупотреблениях, в Ульяновске, Биробиджане, Азербайджанской ССР, в др. местах. За неимением места для подробного рассказа о них, ограничусь тем, что скажу: эти репрессивные кампании, помимо иногда чрезмерно суровых обвинений, имели под собой реальную политическую основу.

«Мегрельское дело» было последним в этой череде. Ибо смерть Сталина остановила весь процесс самоочищения и самооздоровления общества. Процесс, который при всех его недостатках был необходим, как средство избежать стагнации, загнивания, упадка – хоть в политике, хоть в экономике, хоть в морали.

Современным читателям бывает трудно понять, почему после войны в стране шла такая интенсивная внутренняя социальная борьба. (Я сознательно избегаю применять слово «классовая», хотя в ту пору именно оно определяло весь ход борьбы. Это слово как бы вышло из политологической моды и обращение к нему диктует необходимость чересчур объёмного увеличения комментария.) Люди привыкли считать, что при Сталине был-де порядок, который не сравнить с нынешним беспределом, творящимся на постсоветском пространстве. Отчасти это так и есть. Анализ нарушений правопорядка в сталинское и теперешнее время позволяет заключить, что преступления давнего прошлого выглядят порой невинной шалостью по сравнению с сегодняшней криминальной вакханалией. Но, тем не менее, после войны в стране произошёл всплеск преступности различных видов, ослабли государственная и партийная дисциплина, произошло падение некоторых моральных устоев. Причины носили в том числе объективный характер.

К своему предыдущему, предвоенному XVIII партсъезду, состоявшемуся в 1939 г., ВКП(б) насчитывала полтора миллиона членов, а к девятнадцатому, проходившему в октябре 1952 г., их было уже 6 миллионов. Напрасным, однако, было бы считать это однозначно плюсом. Сталин констатировал минусы быстрого роста численности партийцев, выразившиеся, прежде всего, в ухудшении их качественного состава. Война закалила и умудрила народ, но она же вырвала из жизни, из партийных рядов огромное количество лучших из лучших его представителей.

Известно, что вождь возлагал большие надежды на молодых, прошедших войну руководителей нового склада. К сожалению, не все из них достигли нужной политической зрелости, чтобы оправдать эти надежды. Самый тяжкий пример – его ленинградские выдвиженцы Н.Вознесенский и А.Кузнецов, не вынесшие огромного груза доверия и ответственности. Они допустили грубейшие ошибки, сыгравшие на руку заклятым врагам советского народа, что перевело эти ошибки в разряд тяжёлых преступлений.

Сталин любую политическую опасность видел в зародыше и принимал превентивные меры, чтобы она не переросла в реальную угрозу. Он нацелил партию на ликвидацию разрыва между количеством её членов и уровнем их идейно-профессиональной и общекультурной подготовки. Необходимо было ужесточить требования к моральному и деловому облику коммунистов, в среде которых на волне экономических и психологических трудностей, обусловленных войной, завелись карьеристы, националисты, бюрократы и даже казнокрады. Кроме того, многократно усилилась общеподрывная работа Запада.

«Мегрельское дело» явилось отголоском борьбы с букетом негативных явлений, обозначившихся в партии; хотя, могу повторить, на фоне нынешнего негатива, те явления смотрятся мелко.

…С той или иной степенью достоверности, можно полагать, что началось это дело с донесения, поступившего к Сталину от Рухадзе (о нём – ниже) о взяточничестве среди прокурорских работников Грузии, в большинстве, увы, мегрелов. Дальше – больше. Какая иная разведывательная информация ложилась на стол Сталину, можно лишь догадываться, но ниточка тянулась также за границу.

Это правда, что общее руководство «Мегрельским делом» было поручено Лаврентию Берия. А вот доказательств, что оно было прекращено исключительно по его инициативе, нет. Архивные документы на этот счёт не вызывают ни малейшего доверия. Как можно, например, верить протоколам допросов арестованного Берия, если он не арестовывался, не допрашивался, а был тривиально и предательски убит. «Мегрельское дело» прекратила та самая хрущёвская группа, рвавшаяся к власти и дорвавшаяся до неё. На мегрелов, да и вообще на кого-нибудь ещё ей было наплевать. (Разве что судьба арестованных врачей-евреев глубоко заботила её.) Хрущёвцам нужно было порвать со сталинизмом, для чего, не объявляя пока о конечной цели открыто, торпедировать различные акции, предпринятые по указанию скончавшегося вождя.

Надо признать, что «Мегрельское дело» по сей день не стало предметом настоящего, объективного разбирательства. Ещё и потому, что внимание подавляющего большинства добросовестных постсоветских историков и архивистов, не подпавших под влияние политической конъюнктуры, обращено на события всесоюзного масштаба. А то дело, хотя и имеет международный оттенок, всё же было преимущественно локальным, внутригрузинским.

Я не собираюсь утверждать, что в годы сталинской диктатуры не было допущено перегибов и ошибок. (Как будто их нет на постсоветских просторах сейчас, при разгуле «демократии»!) Более того, мой отец стал жертвой антимегрельской кампании, развязанной в республике в начале пятидесятых годов. Он занимал чисто хозяйственную должность – директора совхоза, был кристально честен. Придя в ранее отстающий совхоз, он вывел его в число передовых, коллектив получил признание на всесоюзном уровне. Работники совхоза не были обделены орденами, медалями, премиями. Некоторые, включая отца, были удостоены звания Героя Социалистического Труда. Наверное, излишне говорить, что при Сталине такими наградами правительство не разбрасывалось.

На свою беду отец мой лично знал кое-кого из арестованных по «Мегрельскому делу» больших начальников. К тому же он когда-то работал в Центральном Комитете Компартии Грузии под началом К.Чарквиани. Его не арестовали. Но бездушные чинуши, выслуживавшиеся перед вышестоящими инстанциями, в холуйском рвении принялись методично, путём подтасовок фактов и непотребных наветов подводить его под исключение из партии.