Божества древних славян - Александр Сергеевич Фаминцын

многом похожим был и жизненный путь Фаминцына-младшего. Окончив Третью петербургскую гимназию, он поступил в университет и в 1862 году также окончил естественное отделение; одновременно он брал уроки по музыкально-теоретическим предметам у М. Л. Сантиса и Ж. Фохта. Затем Александр Сергеевич Фаминцын тоже отправился в Германию доучиваться. Однако в «Германии туманной» он окончательно утвердился в своем интересе к музыке. В 1864 году Александр Сергеевич завершил музыкальное образование в Лейпцигской консерватории, где он учился у людей весьма известных — М. Гауптмана, Э. Ф. Рихтера, И. Мошелеса. В 1864–1865 годах А. С. Фаминцын учился композиции у М. Зейфрица в принадлежавшем тогда Австрии Лемберге (Львове). По-видимому, именно в Германии он стал активно интересоваться трудами братьев Гримм и других представителей мифологической школы, — возникшего на базе немецкого романтизма направления в фольклористике и литературоведении. Ученые мифологической школы, хорошо прижившейся и в России в 50-х — 60-х гг. XIX столетия, считали, что именно в процессе эволюции мифа из него развились другие фольклорные жанры; сходные явления в фольклоре объяснялись исходя из существования в древности общей мифологии, которую было необходимо реконструировать. Особенности концепции мифологической школы следует учитывать при чтении книги «Божества древних славян».

После своего возвращения в Россию с 1865 по 1872 гг. Александр Сергеевич Фаминцын был профессором истории музыки и эстетики Петербургской консерватории. В этот период он с интересом следил за работами, посвященными русскому песенному фольклору. После конфликта группы профессоров с директором А. Г. Рубинштейном Фаминцын в 1872 году покинул консерваторию.

А. С. Фаминцын не только преподавал в консерватории, но и сам создавал музыкальные произведения (пьесы, романсы и др.). Наиболее известны его оперы «Сарданапал» (1875), поставленная на сцене Мариинского театра, и «Уриель Акоста» (1883). Нельзя не обратить внимание на выбор тем для сочинений. Ассирийский царь Сарданапал (Ашшурбанипал) (669 — около 633 до Р.Х.) вел военную и дипломатическую борьбу за сохранение ассирийского государства, по его приказу была создана знаменитая библиотека в Ниневии. Габриель да Коста (Уриель Акоста) (около 1585–1640), происходивший из принявшей католичество португальской еврейской семьи, в 1614 г. бежал в Амстердам, где перешел в иудаизм. Потом этот вольнодумец стал критиковать существующие религии как ложные, отрицал бессмертие души и, наконец, покончил жизнь самоубийством. Очевидно, что в операх проявились политические воззрения Фаминцына как противника нигилизма.

С 1867 г. А. С. Фаминцын выступал как музыкальный критик. Он печатался в «Голосе», «Пчеле», «Музыкальном листке», «Слове», «St.Petersbwger Zeitung», «Nordische Presse», «Вестнике Европы». В 1869 г. Фаминцын основал газету «Музыкальный сезон», которой, если верить Ю. Л. Малининой, «покровительствовали официальные бюрократические круги». «Музыкальный сезон» опубликовал статью «Русская песня как предмет науки» композитора А. Н. Серова, в которой резкой критике была подвергнута обработка русских песен Балакиревым. В ответ участник «могучей кучки» известный композитор А.П.Бородин назвал газету «органом немецкой партии». Настоящая травля со стороны «кучкистов» привела к тому, что в 1871 г. газета прекратила свое существование. В 1872–1877 гг. Фаминцын сотрудничал в «мнимообъективной», по выражению Ю. Кремлева, газете «Музыкальный листок», где, в частности, выступал с критикой оперы Мусоргского «Борис Годунов».

В 1867 г. в газете «Голос» Александр Сергеевич писал, что его удивляет развившаяся в среде русской интеллигенции «какая-то ненависть к Западу и необыкновенная симпатия ко всему восточному». Выступая против «славянофилов-нигилистов», Фаминцын осуждал «желчь», «грубую брань» и «нетерпимость» сторонников новой русской школы в музыке. В ответ появился «Классик», музыкальный памфлет Мусоргского, наверху которого было напечатано «По поводу некоторых музыкальных статеек г. Фаминцына».

В первом номере «Музыкального сезона» 30 октября 1869 г. вышла статья Фаминцына «Славянофилы-нигилисты в музыке и здравая критика». В ней Фаминцын писал, «патриотизм (в нашем случае славянофильство) чувство чрезвычайно похвальное, если оно только не ведет к чудовищной односторонности». Он критиковал Ц. Кюи за отрицание последним византийского и греческого происхождения ладов русской народной песни и стремление приписать им чисто славянское происхождение[957]. В данном случае, Фаминцын показал, что ему не чуждо представление о возможности заимствований в фольклоре.

В той же статье Фаминцын критиковал оперу «Садко» Римского-Корсакова и чешскую увертюру Балакирева в связи с постоянным использованием «трепаков» (так Фаминцын именовал все «банальные простонародные плясовые песни»). Выражался он при этом достаточно определенно: «Гибель тому искусству, которое в "казачке" видит идеал музыки, в площадных шутках черни — идеал юмора, в изображении пьяного мужика — идеал для произведений живописца и скульптора». Из статей Фаминцына ясно, что, любя русский фольклор, он не был, как это часто пытались представить его критики-нигилисты и до 1917 г., и в советский период, врагом «народности»; будучи дворянином и «классицистом», он четко отделял ее от «простонародности».

С конца 1860-х годов в русской фольклористике произошла смена базовой теории. На место мифологической теории пришла миграционная, или теория заимствования. Ее основоположник, немецкий филолог Теодор Бенфей опубликовал в 1859 г. знаменитый сборник рассказов «Панчатантра» со своим изложением концепции заимствования сюжетов из одного источника (индийской литературы). В 1868 г. в «Вестнике Европы» В.В.Стасов (он же «Бах», или «генералиссимус» для его друзей-композиторов) предложил новую теорию происхождения былин, заявив, что все они — результат относительно недавнего и поверхностного заимствования с Востока. Как писал А. Н. Пыпин о Стасове и его теории, его «разнообразные вкусы были развиты впоследствии обширной начитанностью, для которой продолжительная служба в Публичной библиотеке… давала пищу и новые возбуждения»[958]. Теория заимствования была использована Стасовым, по его собственному выражению, «против московских славянофилов и петербургских русопетов»: отрицая в былинах «элемент национальный и элемент христианский», он не видел в них «ни русской истории, ни даже русской мифологии».

Концепцию Стасова критиковали многие ученые-фольклористы — Буслаев, Гильфердинг, Вс. Миллер, Веселовский и другие. В пылу дискуссии Стасова и даже «Вестник Европы», где он печатался, нередко обвиняли в чрезмерном западническом недостатке «русского чувства». Как писал Пыпин, «в конце концов, взгляды г. Стасова не были приняты наукой… Но они далеко не остались без результатов — отрицательных и положительных. Во-первых, они несомненно заставили строже оглянуться на прежние толкования нашего древнего эпоса, умерили жар мифологов, способствовали устранению сентиментальных и аллегорических теорий». В дискуссии о происхождении былин как Стасов, так и его противники показали явную тенденциозность, пытаясь связать научную проблематику со «злобой дня». Уверенности Стасову придавало то, что, несмотря на критику, Императорская Академия наук все же присудила этому, по словам М. К. Азадовского, «врагу лжепатриотизма, подлинному демократу и борцу за национальное искусство» одну из Уваровских премий[959].

А. С. Фаминцын, по-прежнему верный представлениям мифологической школы, принял во внимание некоторые положения работы Стасова. Об этом говорит то, что, по словам самого Фаминцына, он