Лучшая половина мафии (Крестная мать) - Линда Ла Плант

Каролла прислал двоих людей ему на подмену и пообещал Лучано, что, если тот вернется с войны, все будет по-прежнему и он сможет снова взяться за дело.

Глава 2

Каким-то чудом вилле «Ривера» удалось выстоять под бомбежками, избежать разграбления и уничтожения плодовых плантаций. Подъездная аллея превратилась в скопище воронок, а от прямого попадания бомбы в близлежащую хозяйственную постройку загорелось и полностью выгорело одно крыло дома — однако в целом ущерб оказался небольшим.

Роберто приехал домой в краткосрочный отпуск. Его больше не занимал бизнес, не интересовало, как идут без него дела. Он был счастлив, что его жена и ребенок живы и здоровы. Впрочем, им приходилось влачить нищенское существование, и это удручало его. Вся Сицилия была в таком положении.

Его отпуск показался Грациелле очень коротким — не успел он приехать, как уже нужно было уезжать. Ее глаза светились гордостью за мужа, теперь он стал таким, каким она могла бы представить его своему отцу. Роберто дослужился до офицера, был дважды награжден за мужество, им могли гордиться его сыновья — через несколько месяцев после того, как Роберто ушел на фронт, она произвела на свет Константино.

Начались перебои с продуктами, ввели продовольственные карточки, но Грациеллу это не беспокоило. «Друзья» Роберто снабжали ее всем необходимым. Она была очень экономной и всегда помогала окружающим. При этом сыновья оставались для нее самой главной заботой. Сейчас они безвылазно сидели на вилле, потому что передвижения по округе становились опасными, а с грудным младенцем на руках она не могла уделять много внимания Майклу. На это тяжелое время пришлась пора его взросления, и Грациелла сдалась, чувствуя, что не может дать ему всего, в чем он нуждался. Майкл проявлял недюжинные способности, засыпал ее вопросами о жизни, о боге и черной магии. Грациелла заметила, что, когда отец приезжал в отпуск, они с сыном становились неразлучными. Между Роберто и Константино такой глубокой связи не существовало. Она приписала это тому, что второй сын родился в отсутствие отца.

Роберто не присутствовал также при появлении на свет своего третьего сына, Альфредо. В это время Грациелла получила сообщение о том, что ее муж взят в плен.

Война закончилась тем, что на Сицилию ураганом ворвались американские войска, которые принесли с собой покой и мир, а также продукты, крайне необходимые голодающему населению острова. Роберто вышел на свободу только через пять месяцев. Он вернулся мрачным и отощавшим, по ночам ему снились кошмары, навеянные пребыванием в концентрационном лагере. Но он вернулся героем.

Грациелла понимала, что война изменила мужа. Она ни для кого не прошла бесследно. На вилле было много дел, однако у Роберто недоставало сил приняться за них. Он чувствовал себя подавленно, не мог избавиться от депрессии, в то время как все вокруг восстанавливали свою жизнь. Марио Домино возвратился живым и здоровым и открыл частную практику. Грациелла умоляла его приехать к ним в гости, надеясь, что его общение с Роберто поможет тому справиться с собой, заронит искру жизни в его помертвевшую душу.

Домино знал, через какие муки довелось пройти Роберто, и ужаснулся, увидев в нем перемену. Он пытался достучаться до сердца друга, но тщетно. В ответ на все свои слова он получал отсутствующий взгляд глубоко печальных глаз. Казалось, ничто не в состоянии оживить этот полутруп.

Майклу велели не беспокоить отца, не тревожить его, когда он отдыхает в спальне. Но в свои семь лет мальчик был очень своевольным и плохо слушался мать. Однажды он пробрался в комнату отца и забрался к нему в постель.

Роберто крепко спал, и мальчик закрыл ему рот рукой, чтобы тот не закричал от неожиданности, если вдруг проснется. Роберто тут же отшвырнул его от себя.

Майкл отлетел в угол комнаты, но не испугался, а разозлился, и его личико покраснело от ярости.

— Ты никогда больше не будешь играть со мной! Я хотел поцеловать тебя, когда ты проснешься, потому что ты похож на мертвого!

Роберто задрожал всем телом, прижал к себе сына и уткнулся в него лицом. Он плакал, а Майкл гладил его по голове и утешал, издавая те же звуки, которыми, как он слышал, мать успокаивала младших братьев, не желавших засыпать. Непонятно как, но Майклу удалось отогреть застывшее сердце отца и вернуть его к нормальной жизни.

Со временем в Роберто пробудился интерес к окружающему и даже к жене, которая всегда была рядом, но ни разу не приблизилась настолько, чтобы доставить ему беспокойство. Однако дела его по-прежнему не волновали. Сама идея распространять «одноруких бандитов» казалась ему отвратительной.

Однажды, вымыв посуду после обеда, Грациелла отправила детей погулять и попросила Роберто остаться, потому что им нужно было поговорить.

— Кладовая пуста, на карточки детей не прокормишь, я уже не говорю о нас с тобой.

Он задумчиво посмотрел на нее и стал играть кольцом от салфетки, перебрасывая его с руки на руку.

— Твои друзья поддерживали нас во время войны, — продолжала она. — У меня всегда были яйца, масло, иногда даже мясо. Но с тех пор как ты вернулся, они ничего не присылают. Я хотела узнать, можешь ли ты связаться с ними. Дело в том, что… у нас будет еще один ребенок.

Кольцо от салфетки оказывалось то в одной его руке, то в другой.

— Они приносили тебе продукты?

— Да, сначала каждую неделю, потом не реже раза в месяц.

— Кто это был? Они назывались?

— Нет… Это всегда происходило на пороге, а один раз продукты принес какой-то мальчик.

Он поднялся и отошел к окну, засунув руки в карманы.

— Я не вернусь к ним. Возможно, они попытаются удержать меня. Посмотрим. Мой командир говорит, что я мог бы найти работу у американцев как переводчик. Это было бы неплохо, потому что я получу доступ к их складам…

— Папа! Папа, пойдем, я покажу тебе, что нашел! — В комнату вбежал Майкл и, схватив отца за руку, потащил его к двери. Грациелла смотрела на них в окно. Четырехлетний Константино протянул к отцу ручонки, но тот не обратил на это внимания, увлеченный игрой с Майклом. Она снова убедилась в том, насколько Роберто безразличны его дети — все, кроме Майкла.

Три месяца спустя Грациелла месила тесто на кухне. Удары молотка и визг пилы доносились с того места, где Роберто ремонтировал ограду вокруг своей апельсиновой рощи.

Чугунные ворота с главного въезда на виллу сняли во время войны и переплавили, поэтому Грациелла увидела сверкающий «Мерседес» только тогда, когда он оказался у порога. Она вымыла руки и пригладила всклокоченные волосы, отдавая себе отчет в том, что выглядит как настоящее пугало. Она была на восьмом месяце, юбка топорщилась у нее на животе, полы блузки не сходились. Она позвала Роберто и заспешила навстречу пожилому человеку с тростью в руке, который с трудом вылезал из машины при помощи услужливого шофера. Старик огляделся из-под полей своей шляпы, которая была ему великовата, отхлебнул из фляжки и спрятал ее в карман пиджака. Грациелла догадалась, что это и есть Джозеф Каролла.

Роберто вышел из-за угла дома в вельветовых штанах и полотняной рубахе, расстегнутой и обнажавшей его загорелую грудь. Он склонился и поцеловал руку Каролле, после чего старые друзья обнялись и расцеловались.

Роберто провел гостя в кабинет и плотно притворил за собой дверь. Он не пригласил жену и не захотел представить ее боссу, и Грациелла воспользовалась возможностью привести себя в порядок: она переоделась и причесала волосы, сделав пучок на затылке. Затем она разыскала детей и привела их в надлежащий вид.

Каролла уселся в самое удобное кресло, срезал кончик сигары и неторопливо закурил. Затем откинулся на спинку, улыбнулся и похлопал Роберто по плечу, как любимого, но беспутного сына.

— Я рад видеть тебя, — заговорил он по-английски. — Я в Палермо уже неделю. Надеялся получить от тебя весточку, но не дождался и приехал сам, как видишь.

— Спасибо. Прости, я не знал, что ты на Сицилии.

— Насколько мне известно, ты вообще не в курсе наших дел. Ты не встретился с Этторе Каллеа или Симозой. Они ничего не слышали о тебе с тех пор, как ты вернулся. Что стряслось?

— Я был нездоров.

— Ты поправился?

— Да, да… мне лучше.

— Так в чем проблема?

Роберто обошел вокруг письменного стола и сел напротив Кароллы.

— А разве есть проблема?

— Да. Если ты помнишь, я пообещал тебе, что, когда ты вернешься с войны, все будет по-прежнему, ты встанешь во главе дела. У меня много людей, жадных до работы и денег, которые она приносит… А ты даже не удосужился поинтересоваться, что произошло за время войны. Я расскажу тебе, что такое голод.

— Не стоит, Папа. Я знаю о нем не понаслышке.