Человек ищет счастья - Михаил Аношкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не стрелять! — закричал Сидоров. — Свои! — и уже вполголоса закончил: — Прошу прощения! Виноват!
Сидоров вернулся к отделению и, едва сдерживая смех, прошептал на ухо сержанту:
— На военфельдшера напоролся. Вот чудеса.
У Гали долго не сходили синяки на шее — пальцы у Сидорова были цепкие и сильные.
Посмеялись они в Свердловске над этим курьезом. Галя обещала еще навестить ефрейтора. Так они стали встречаться.
День за днем открывала Галя в Николае хорошие черты. Она увлеклась им, и поблекла привязанность к Владимиру. А когда Сидоров поправился и выписался из госпиталя, он поступил работать на Уралмаш. Галя помотала ему учиться. Так он окончил техникум, а потом уехали в Челябинск.
И все-таки что-то она в Николае поняла не до конца. Ей казалось, что Николай пойдет по жизни так же широко и смело, как он шел тогда на подвиг. Собственно, она и полюбила в нем эту дерзость к жизни, большую смелость. А он не горел, не рвался вперед, а закис, чаще и чаще жаловался, что не ту дорогу выбрал в жизни. Уж больно все обыденно получается, идет раз навсегда заведенным порядком и силу свою показать негде.
Это огорчало Галю, немало тревожило.
* * *В этот раз на прием записалось много больных. Посмотрела Галя на очередь, выстроившуюся у дверей кабинета, и вздохнула: трудный будет день.
Вот зашел паренек и застенчиво поздоровался:
— Здравствуйте, Галина Ивановна!
Она удивленно вскинула на него глаза и ответила:
— Здравствуйте!
— Вы не удивляйтесь, я у Николая Васильевича работаю, знаю вас.
— А! — улыбнулась Галя. — Рассказывай, что у тебя.
Она осмотрела паренька, выслушала легкие — обыкновенный грипп.
— Жалко мне Николая Васильевича, — вздохнул паренек.
— Жалко? — насторожилась Галя, а сердце тревожно екнуло. — Что-нибудь случилось?
— Вы разве не читали?
— Нет, не читала, — машинально ответила она, и вдруг догадка осенила ее: «Да, да, Николай говорил, что был у них Бессонов, проверял какое-то письмо».
Паренек достал из кармана газету и отдал Гале. Она выписала ему бюллетень, посоветовала заниматься физкультурой. Когда паренек, вышел, схватила газету. Кто-то просунул голову в дверь, Галя недовольно махнула рукой:
— Обождите минутку!
Прием провела кое-как. Дома застала Николая, он был уже под хмельком. Начатая пол-литровка стояла на столе, а рядом тарелка с нарезанным огурцом. Словно не замечая жены, он налил еще. Галю захлестнул гнев.
— Не сметь! — крикнула она, выхватила у него стакан, выплеснула водку на пол. Николай не сопротивлялся, он низко опустил голову.
— Да как ты мог, как ты мог! — давая волю гневу, горячо говорила Галя. — Зачем так делаешь? Разве это выход?!
Николай поднял голову, глаза его были полны слез.
— Душа горит, Галка, все горит, — проговорил он. — Я сам себя презираю.
К ее горлу подступил комок. Зачем накричала на него? Ему и без того тяжело. Но почему он такой вялый и слабый? Где его смелость и дерзость?
А Володя? Почему он так сделал? Почему не разобрался, что происходит в душе его фронтового друга?
Нет, Галя не успокоится, пока не получит ответы на эти вопросы. И она поехала в редакцию.
Владимир смутился, когда увидел ее — бледную, с упрямо сжатыми губами. Он ждал разговора, внутренне готовился к нему. Думал, что объясняться будет с Николаем. А приехала Галя — решительная, строгая.
Галя села напротив, до боли в пальцах сжав сумочку. Владимир крутил в руках карандаш, рассматривая красные грани.
— Володя, почему ты не помог Николаю? — спросила она дрогнувшим голосом. — А вы ведь фронтовые друзья, большие друзья.
Владимир прикрыл ладонью глаза, словно бы защищая их от слишком яркого света. Галя вдруг поняла, что ему не просто ответить на ее вопрос, ему тоже нелегко, и пожалела, что поддалась порыву.
— Видишь, Галя, — наконец ответил Владимир. — Если бы это был мой отец, я бы все равно обязан был сделать так же, как сделал сейчас. Это мой долг.
«Галя, милая Галя! — хотелось крикнуть ему. — Не упрекай меня, я не мог поступить иначе, не мог, понимаешь?..»
Он вызвался проводить ее. Молчали. Когда проходили сквер, Владимир остановился и взял ее за плечи. Их глаза встретились. У Гали бешено заколотилось сердце. Она испугалась, отпрянула.
— Нет, нет! — прошептала она, пятясь от него. — Ничего не говори, не надо!
— Галя!
— Уйди! — она повернулась и побежала от него по аллее. Владимир остался на месте, опустив голову.
А Галя бежала и бежала, будто за нею гнались. «Боже мой, боже мой! — жарко билась в голове мысль. — Он же любит! Любит!»
Галя обессилела и опустилась на первую попавшуюся скамейку и заплакала. Тяжело было на сердце. Подумала в тревоге: если позовет ее завтра Владимир, у нее не хватит сил сопротивляться. С ней делалось что-то странное.
6Через несколько дней Владимир позвонил в поликлинику и попросил Галю приехать к парку.
Волновался, думал, не придет, а она приехала в шелковом белом платье, несколько смущенная. Они удалились в безлюдные боковые аллейки. Первой заговорила Галя.
— Мне страшно, — она сжала его руку. — Что будет? Я начинаю понимать: Николай не тот, не тот! Я думаю об этом с ужасом. И ты тут. Зачем ты второй раз входишь в мою жизнь? Уходи! — она вдруг оттолкнула его и прибавила шагу. Он нагнал ее, притянул к себе и поцеловал.
Возвращался домой Владимир будто опьяненный. Ему было и хорошо и горько — все переплелось. Как же он теперь посмотрит в глаза Лиде? Как он теперь будет целовать Валерку?
Лида была доброй, отзывчивой. Они почти никогда не ссорились. Иной раз Владимир злился, говорил обидные слова. Она молчала, а потом улыбалась так, словно ничего и не произошло.
Легко с ней жилось Владимиру. Родился Валерка, и жизнь стала еще дружнее.
И вот что-то надломилось. Лидин характер стал раздражать. Ее покладистость, желание избежать острых углов, сгладить противоречия стали нестерпимыми. Он вдруг увидел в этом проявление рабской покорности и злился.
Когда несчастье вошло в дом, когда Лида почувствовала, что теряет Владимира, в ней проснулась гордость. Лида старалась сдерживать себя, но потом стала втихомолку выплакивать горе.
Владимир открыл дверь квартиры своим ключом: в кухне свет не зажигали. Пройдя тихонько к другой двери, он заглянул в комнату — там горел свет.
Лида гладила белье. Движения ее были медленны: видно было что она, работая, думает. Владимир хотел было уже войти, когда Лида выпрямилась и в глазах ее блеснули слезы. На обеих руках она подняла голубую сорочку, ту самую, которую подарила ему в день рождения, некоторое время скорбно глядела на эту сорочку и вдруг закрыла ею лицо, опустилась на стул и заплакала.
Словно кто-то резанул Владимира по сердцу, будто безвозвратно утерял он в эту минуту самое ценное, самое дорогое в жизни.
И Владимир выбежал из дому, побрел по улице, опустошенный, без всякой цели.
7Лида полюбила Владимира, как говорят, с первого взгляда. Училась на втором курсе педагогического института, а он только что демобилизовался, поступил на первый. Она увидела его, высокого, в военном костюме — на плечах гимнастерки еще видны были темные полоски от погон. У него было тонкое, одухотворенное лицо музыканта или поэта. «Это он! — радостно екнуло девичье сердце. — Давно ждала его, и он явился». Но Владимир долго не замечал, не видел, как она краснеет и теряется в его присутствии. Но, удивительно, Лида была спокойна, она знала — ей вещало сердце, что он будет ее, он ни за что не пройдет мимо такой любви — тихой, светлой, прямой.
И он не прошел мимо.
Это случилось осенью. Студентов отправили в колхоз. Целыми днями копали картошку, возили ее в хранилище.
Однажды девушки послали Лиду в деревню пораньше — наказали приготовить ужин. Лида торопилась и оступилась. Вскрикнув от боли, девушка упала — вывихнула ногу. Кое-как отползла к бровке кювета и заплакала.
Надвигался вечер, было пасмурно и тоскливо. Девушки придут голодные, а она им не приготовит ужина. И плакала Лида не столько от боли, сколько от досады, от обиды на себя.
Владимир в этот день раньше ушел домой. Он и нашел Лиду на дороге. Она посмотрела на него с горькой улыбкой — чернобровая, заплаканная.
Он шутливо спросил:
— Авария?
И, не говоря больше ни слова, Владимир поднял ее на руки и понес. Она застеснялась, попросила опустить, а он посмотрел в ее глаза и сказал:
— Нет, теперь уж я тебя буду крепко держать!
Владимир ответил на ее любовь. Наконец-то он ее увидел, наконец-то заметил!
И вот опять встретилась ему на пути эта Галя. Почему он потянулся к той женщине, разве она ему даст столько тепла и ласки, сколько дает она, Лида? Порой хотелось разыскать Сидорову и сказать ей честно и открыто: