Пилот - Антон Перунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что? — встретили его у входа товарищи.
— Восемнадцать, — потерянным голосом сообщил он им.
— Что, восемнадцать? — не понял его Черкасов.
— Видел медсестру?
— Конечно. Славная цыпочка.
— Стоит с линейкой и измеряет… — трагическим тоном ответил Март.
— Где измеряет? — широко открыл глаза Макс.
— Там, — с деланным смущением всхлипнул Колычев. — Сразу, как вошел, и вот.
— Но это же неприлично! — ахнул внимательно прислушивающийся к ним Розанов.
— В кабинете врача все прилично, — философски пожал плечами Черкасов. — Так ты говоришь сразу, как вошел?
— Да. Так что рекомендую снять трусы, а то у нее руки холодные. Сам понимаешь, размер махом снижается.
— Благодарю, — кивнул приятель и храбро шагнул внутрь смотровой.
Через минуту спешно натягивающий брюки Колычев услышал возмущенный женский вопль.
— Что вы себе позволяете, курсант? — рявкнул на весь околоток Малышев, после чего добавил уже тише, обращаясь к Стоцкой. — А вы, голубушка, чего так кричите? Неужто никогда прежде не видели…
На взлетно-посадочном поле их терпеливо ожидал учебный корвет, уже много лет служивший партой для молодых пилотов. Когда-то «Джигит» был гордостью ВВФ, но лучшие дни для кораблей этого типа давно миновали. Большую их часть уже десять лет назад списали, некоторые погибли в различных переделках, но вот ему повезло отправиться на реконструкцию.
В ходе нее со старого корабля сняли бронирование и почти все вооружение, кроме пары учебных малокалиберных орудий и пулеметов. Все это, плюс замена двигателей на более мощные и современные, ощутимо облегчило борт и добавило ему динамики. Корабль отличала некоторая вычурность и угловатость облика, характерная для стиля авиастроения начала века. Но это ничуть не портило его красоту в глазах Марта и остальных курсантов, скорее наоборот, придавало определенный шарм.
Устройство корвета было изучено ими на занятиях вдоль и поперек, но больше в теории. Теперь же предстояло знакомство на практике. Колычев, в отличие от большинства своих товарищей, успел побывать на «Джигите» прежде и теперь подходил к кораблю, как к старому знакомому.
Чехлы с сопел двигателей уже были сняты, топливозаправщик успел отработать и покатил дальше по своим делам, небольшой экипаж занял свои места, дожидаясь курсантов.
Каждый раз перед полетом Март обязательно проходил через своеобразный ритуал приветствия корабля. Обход-осмотр начинался от носа и шел по часовой стрелке, сопровождаясь касаниями и поглаживаниями. Заодно не лишним было убедиться, что все технологические лючки надежно задраены, чехлы и щиты сняты, в двигателях никто случайно не забыл масленку или отвертку. Но главное: Март «здоровался» с могучим стальным корветом.
Впрочем, долго побыть наедине с кораблем ему не удалось. Совсем скоро к нему присоединилась шумная гурьба однокашников, и Колычев вынужденно прекратил ритуал.
— Не ожидал от тебя, — тихо заметил Розанов, но долго сохранять строгий вид не смог и прыснул от смеха в ладошку. — Хорошо все-таки, что я не пошел следующим.
— Ничего, за мной будет должок, — пристально посмотрел на приятеля Черкасов.
— Глупо и пошло! — резюмировал АйсиньГьоро, после чего с презрением отвернулся.
— Господа, а хорошо бы нам всем вместе сфотографироваться на память, — мечтательно заметил кто-то из курсантов. — Жаль, что ни у кого нет фотоаппарата.
— Не вздумай! — неожиданно резко одернул его Март. — Плохая примета!
— О чем ты говоришь? — удивился тот.
— Не то последнюю фотографию поставят на памятник! — пояснил Колычев.
— Ты, верно, опять шутишь? — подозрительно посмотрел на него Федор.
— Хотите верьте, хотите нет, а приметы в авиации — дело серьезное!
— Но почему?
— Не могу сказать. Просто не делайте так и все.
— А еще какие есть? — заинтересовались остальные.
— Никаких новых вещей и одежды — только проверенные, старые, слетанные. Особенно ботинки — они должны «научиться летать».
— Господи, это еще почему?
— А вот в этом есть здравый смысл, — вмешался незаметно подошедший Астафьев. — Новая одежда и тем более обувь в силу своей неразношенности может мешать, жать, натирать и в целом отвлекать. А в небе уже деваться некуда. Магазинов нет. Так что в этой части рекомендую прислушаться к советам курсанта Колычева.
— Главное, не слушать его перед медосмотром, — фыркнул в кулак Розанов, а вслед за ним расхохотались и остальные.
— Отставить смех! — рявкнул на них наставник, явно не понимая причину веселья. — Все собрались?
— Так точно!
— Тогда, строиться и занять места по боевому расписанию!
Курсанты тут же успокоились и, организованно поднявшись на борт, прямиком проследовали в ходовую рубку, устроившись на нескольких откидных сидениях у задней стены, после чего пристегнулись.
Первым, как и следовало ожидать, поставили на выполнение «коробочки» маньчжура. Причина проста — список составлялся по алфавиту. Княжич уселся в пилотское кресло с высокой спинкой и взялся за штурвал, ожидая команды капитана на старт. Он немного переволновался и в ходе выполнения полетного задания допустил ряд незначительных, и от того еще более досадных, просчетов. При отрыве от земли слишком высоко поднялся, не зафиксировался на полутора-двух метрах, чтобы проверить надежность работы систем и центровку. В дальнейшем, при наборе высоты и выполнении разворотов, действовал не всегда точно и, пожалуй, чуть резковато. В целом, ничего страшного для первого раза. На твердую «четверку». Март, который шел вторым, откатал все почти идеально. Чем заслужил череду взглядов от сокурсников. Были тут и зависть, и восхищение, и уважение, и признание. Но сам себе он признался, что, придись ему быть первым, кто знает, как бы все обернулось.
Больше всех умудрился наделать ошибок Федя Розанов. С самого начала он не развернул корабль носом к ветру, потом сразу подскочил в воздух с изрядной перегрузкой, заставив капитана негромко помянуть нечистого. Затем он ухитрился проигнорировать довольно сильный восточный ветер, отчего постоянно мотало на курсе, а после второго разворота, по какой-то неведомой причине, продолжал тянуть корвет вверх, в
