Ежедневник на этот год - Кирилл Берендеев

- Я прекрасно вас понимаю. Вам лучше было разрядиться немного, вот вы и разрядились.

- Об вас.

- Не имеет значения.

- Как скажете, - она пожала плечами. Следователь остановился и неожиданно тихо произнес, женщина едва поняла его слова:

- Знаете, я вам сейчас задам вопрос, что называется, из разряда идиотских, - и, помолчав, добавил: - Надеюсь, вы не обидитесь.

- Нет.

- Вы ожидали подобного... подобной развязки?

Она помялась.

- Как вам сказать. Если честно, - она вздохнула, - то да.

- Давно?

- Давно. Может быть, больше двух, трех лет. Я не знаю, не помню уже. Когда живешь с этой мыслью, то постепенно к ней привыкаешь, примиряешься с ней как с необходимостью, потом вовсе перестаешь замечать. Она как бы уходит в подсознание и... словом, я не знаю, что и ответить на ваш вопрос.

Следователь молча посмотрел на нее.

- Я, безусловно, кажусь вам кошмарной, страшным человеком без души, без совести. Но что я могу с собой поделать, если никогда, вы слышите, никогда не любила своего мужа. Если на то пошло, я вышла за него только потому, что... словом, между нами была близость, и в результате этой близости я забеременела. К тому же все считали его очень хорошим человеком, я - не исключение, он тогда и был вполне нормальным парнем, более того перспективным женихом, в финансовом плане, в отличие от прочих кандидатов. Знаете, у меня их было в свое время немало, что скрывать. Я выбрала его. Наверное, потому... нет, не буду вам говорить, вам это неинтересно, да и ни к чему, а мне. Считайте, что исходила из соображения стерпится-слюбится, упрощенно, наверное, так. Но не вышло. Первого ребенка я потеряла преждевременные роды, что же до второго, то лучше бы я воспитывала Наташу одна. Впрочем, почти так оно и было. Я вам готова признаться, что, может быть, лучше было бы...

Она не продолжала. Следователь кивнул.

- А каковы были его мотивы? Я имею в виду, на брак с вами?

Женщина пожала плечами.

- Слишком простой ответ, он вас не устроит. В свое время я считалась неприступной красавицей, крепость изо льда и снега, довольно много парней ухаживало за мной, но дальше этих ухаживаний дело не доходило, все без результата. Не знаю, чего я тогда ждала от жизни... И в школе, и позднее, в институте... А он... ему я сдалась без боя... не могу объяснить отчего, не бес попутал же в самом деле. Просто было в нем... что-то... какая-то странная привлекательность, пугающая, я бы так ее назвала. Это сейчас она трансформировалась в откровенную озлобленность не весть мир, а тогда... Она ему даже шла... - она закрыла глаза.

- А что вы делали после его исчезновения?

Женщина изумленно взглянула на следователя.

- Я же вам уже говорила, - и нетерпеливо сделала несколько шагов вперед. Следователь послушно двинулся следом за ней.

- Прошу прощения, я запамятовал. Знаете, я спросил потому, что... как бы вам это объяснить...

- Не объясняйте ничего, - отрезала она, - тем более мне.

- Хорошо.

- Тем более что мы уже пришли. Извините, что не позову вас к себе, это было бы выше моих сил. Еще раз простите.

Не дождавшись ответа, она открыла калитку и прошла к своему дому. Следователь молча смотрел, как женщина поднялась на три ступеньки и захлопнула за собой дверь.

Что ж, я себя могу поздравить с отлично выполненной работой. Настолько хорошо, что я получил вполне заслуженный двухнедельный отпуск, правда, мне давно его обещали, и все как-то выходило, что я должен был съездить еще куда-то и сделать еще то-то, но нынче - все. Последними своими делами я добился своего, поставив начальство, можно сказать, в угол. Моему шефу уже ничего не оставалось сделать, как подписать бумажку, освобождающую меня на некоторое время от выполнения своих обязанностей, да еще с количеством денег, и по нынешним нелегким временам считающимися приличными.

Может, мне попросту повезло, что шеф заехал в тот самый городок, в котором квартировался и выполнял последний этап его поручений и я, быть может, при ином раскладе сил, мне достались бы новые обещания, только теперь это не имеет значения. Теперь я на две недели сам по себе.

Если быть точным, то почти на две, но маленькое дельце, задерживающее меня в этом городе, я довольно быстро уладил ко взаимному согласию сторон и снова оказался свободным как ветер.

Конечно, я не могу пожаловаться на свою работу, она меня не тяготит, скорее, развлекает. В определенном смысле я сам себе голова, ограничения лишь накладываются на сроки и места действия. А в остальном приходится действовать самостоятельно, подчас на свой страх и риск. Что соответственно и оплачивается.

И, несмотря на все это вряд ли что-то можно сравнить с отпуском, пускай и на две недели, пускай и так неудачно разорванным пополам. Но это уж моя вина. Теперь, когда бумажная волокита отшелестела и осталась за горизонтом, я могу взвесить все шансы все "pro et contra" и спокойно решить, где же мне проводить долгожданные четырнадцать дней.

Месть-то особенно не много, выбрать можно либо из собственного города, либо отправиться на юг и потратить полученные от шефа средства там. Или махнуть к знакомым в Прибалтику, в Даугавпилс, не знаю, правда, как они меня встретят. Кажется, в прошлый раз я им успел надоесть, будем надеяться, что только кажется. Стоит позвонить и намекнуть, осторожно так, мол, уж очень мне понравилось прошлое лето и ваши новые картины, это я имею в виду супругу моего знакомого, которая, кстати, не раз уже выставлялась и имела с продаж своих неоимпрессионистских полотен неплохой доход. Позволяющей ей и ее мужу жить безбедно. У них собственные полдома в пригороде, у самого берега Даугавы. Очень симпатичное место.

Да, хорошо вот так распоряжаться собственным временем, пускай и не всегда это удается, мне кажется, даже лучше, что не всегда. Долгожданные минуты покажутся несоизмеримо дороже и важнее. А что до планирования свободного времени, то обычно приступают заранее, за месяцы до появления отпуска на горизонте, измеряют его длительность проездом к месту, встречами и расставаниями, новыми впечатлениями и старыми знакомыми. Вспоминая прошлые отпуска, что-то меняют, а что-то оставляют прежним, соглашаются на компромиссы или оставляют важнейшие решения "на потом" или спорят, настаивая на своей, безусловно, верной точке зрения.

Наверное, я люблю свободное времяпрепровождение именно в сочетании со временем, подаренным государству на то, чтобы прокормить себя. Слишком хорошо усвоил я уроки, преподанные в детстве, предназначенные для другого мышления, другого времени и другого мира. Тем не менее, они живы в моей памяти, тогда мне приходится, а частенько именно так и бывает, повторять их с удивительной настойчивостью, точно от этого зависит мое дальнейшее существование.